Долго и счастливо

Он рассмеялся, а затем отсалютовал мне, коснувшись рукой челки.

– Есть, мэм! Дай мне минутку.

И с этими словами он вновь повернулся к своей подружке, которая тут же подняла к нему голову.

Некоторые люди спрашивают себя в трудную минуту, что бы сделал на их месте Иисус. Для меня же на работе был только один эталон, и мама на моем месте сделала бы все возможное, чтобы церемония состоялась. «Следующим летом устроюсь в книжный или кофейню», – пообещала я себе, а затем подошла к Эмброузу Литтлу, схватила его за запястье и потащила к входу в загородный клуб.

– Какого черта? – прищурившись, выпалила девушка. – Ты не можешь просто…

Но я могла и именно так и поступила. Я ожидала сопротивления, поэтому дернула его на себя со всей силы. От этого Эмброуз потерял равновесие. Пытаясь удержаться на ногах, юноша раскинул руки и случайно ухватил меня за левую грудь. И теперь я на глазах у игроков в гольф тащила за собой парня, который при этом лапал меня. Очаровательно.

– А мне нравятся напористые девушки, – сказал Эмброуз, когда я наконец оттолкнула его руку. – Но ты слегка перебарщиваешь.

Я проигнорировала его слова, боясь, что не сдержусь, если отвечу. Мы почти добрались до входа, и я тешила себя мыслью: как только переступим порог, он станет проблемой мамы, а я смогу вернуться к своему законному месту и РЗР.

– Кажется, мы толком не представились, – продолжил парень, когда я свободной рукой дернула заднюю дверь. – Я Эмброуз. А ты?

– Наконец-то, – прошипела мама, устремляясь нам навстречу, как только мы шагнули в вестибюль.

Я покосилась на часы: шесть пятнадцать. А поскольку она гордилась до глубины души своей пунктуальностью и умением планировать время, то каждая минута отсрочки вызывала у мамы сильнейшее раздражение. Возможно, Эмброуз и не осознавал этого, но, промедли он еще хоть мгновение, вполне мог бы заработать вывих руки. Поэтому неудивительно, что в ответ на свою самоуверенную и обаятельную улыбку он получил такой ледяной взгляд, что мне почти захотелось его пожалеть. Почти.

– Иди сюда! – рявкнула она, когда я отпустила руку Эмброуза и с облегчением отступила в сторону.

Он последовал за мамой без каких-либо комментариев, протестов или возражений, сразу осознав, кто здесь главный.

У меня завибрировал телефон.

«КАК ДЕЛА?» – поинтересовался Уильям.

«ВСЕ НА МЕСТЕ. ВОЗВРАЩАЮСЬ К РЗР», – ответила я.

Я прошла мимо Эмброуза и его матери, а затем и остальных участников свадебной процессии, которые нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Когда проходила мимо подружек невесты, почувствовала прикосновение к своей руке.

– Спасибо, что отыскала моего глупого братца, – с благодарной улыбкой сказала Би.

Я кивнула, не собираясь уверять ее, что это не так.

– Не за что.

Усевшись на свободное место в последнем ряду, я услышала перешептывания о причине задержки. Для большинства гул ожидающих гостей покажется одинаковым, но мы с Уильямом могли уловить разницу. К тому же он утверждал, что энергетика неудачного начала может испортить любое событие. Поэтому я не удивилась, что Уильям, стоя за колонной, сжал губы в тонкую линию. Это был самый хмурый вид, который он позволял себе во время работы.

Наконец в шесть двадцать три заиграла органная музыка. Я обернулась в сторону прохода и увидела носильщика колец и цветочницу, которая бросала себе под ноги лепестки роз. Как только Уильям проводил их на свои места, за ними к алтарю парами последовала свадебная процессия, как животные – к Ноеву ковчегу. Когда Би проходила мимо меня, она вновь улыбнулась, и у меня возникло отчетливое чувство, что девочка привыкла извиняться за брата. Стоит ли говорить, что, когда вслед за ней к алтарю двинулись Ева с сыном, все восхищались ее желтым платьем, а этот красавчик в смокинге даже не взглянул на меня.

Свадьба – это серия особых моментов, собранных вместе, как бусины на нитке. Конечно, они прекрасны и сами по себе, но стоит их соединить, как вы получите нечто невероятное. Мы выполнили свою работу на высшем уровне, и о заминке вначале никто бы и не вспомнил уже после первого танца, тостов и разрезания торта. Но в идеальной свадьбе – да и в мире – всем хочется лучшего начала. Ведь если начать на высокой ноте, то, какой бы ни получилась песня, вам покажется, что она просто невероятная.

* * *

В девять сорок семь, несмотря на то что в десять вечеринка должна была закончиться, на танцполе яблоку негде было упасть. И меня совершенно не утешал тот факт, что я, а не Джилли, оказалась права. День, к нашему удивлению, выдался невероятно жарким для конца апреля, так что стресс, яркое солнце и несколько часов, проведенных на ногах, не лучшим образом сказались на мне. Я совсем не хотела идти в «Бендо», не говоря уже о том, чтобы встречаться с двумя совершенно незнакомыми парнями. И уж тем более танцевать. Вот почему, когда Эмброуз Литтл вышел из довольно нестройного ряда танцевавших и, заметив меня, поманил к себе, я лишь покачала головой.

И это решение далось мне проще простого, но не из-за самого Эмброуза. Золотое правило компании «Свадьбы от Натали Барретт»: «Не забывайте свое место». Ведь после долгих месяцев подготовки к свадьбе многие клиенты считали нас более чем родными. Да и такие значимые события в жизни вызывали множество эмоций и ненужных чувств. «Никто не захочет в будущем смотреть на свои фотографии и видеть, что организатор свадьбы вел себя как гость, – раз за разом твердила мама дополнительным сотрудникам, которых мы время от времени нанимали на большие свадьбы. – И если мы попадем хоть на один кадр, значит, выполнили работу плохо».

Поэтому я не удивилась, когда меня позвали танцевать. Такое случалось, особенно на свадьбах, которые проводились на открытом воздухе. Однако я совершенно не ожидала, что Эмброуз в ответ на мое «нет» покачает головой, а затем подойдет ко мне и протянет ладонь, настойчиво приглашая присоединиться.

– Танец исцеляет, – не убирая руки, сказал юноша, как только музыка стихла и началась другая песня. – Так давай лечиться.

– Нет, спасибо, – ответила я.

Эмброуз быстро пошевелил пальцами, словно подражание актинии было способно повлиять на мое решение.

– Спасибо, но нет, – сказала я, поменяв местами единственные доступные в этой ситуации слова.

– Эмброуз! – позвала с танцпола девушка в коротком розовом платье, на босых ногах которой виднелись светлые полосы от сандалий. – Иди сюда! Ты нам нужен для паровозика!

– Слышала? – сказал он мне. – Паровозик! Ты должна поучаствовать в этом.

Увидев, что я вновь качаю головой, юноша громко вздохнул, затем наклонился и уперся руками в колени, словно мой ответ настолько его расстроил, что лишил последних сил. Но через секунду он опять протянул мне руку и вновь пошевелил пальцами, подражая актинии.

– Паровозик. Исцеление. Идем.

– Нет, спасибо, – повторила я.

Люди уже начали выстраиваться. Они спотыкались и цеплялись друг за друга, краснея и смеясь. Если существовал предвестник окончания приема – это был он. Эмброуз оглянулся и, усмехнувшись, вновь повернулся ко мне.

– Не переживай, – заверил он, – я не буду к тебе прижиматься.

– Тебе вообще не придется ко мне прижиматься, – сказала я, – потому что мой ответ все еще «нет».

– Разве ты не работаешь здесь?

– Так и есть.

– Значит, ты обязана танцевать.

– Это не входит в мою работу.

– Почему?

Последнее, чего мне хотелось, – это включать в свои обязанности выплясывание паровозиком.

– Я не гость, а один из организаторов. Мы не танцуем, а работаем.

Он на мгновение задумался.

– Хорошо, тогда я прошу тебя стать моей парой. И тогда ты не будешь работать.

– И это тоже невозможно, – ответила я.

– Черт, да ты крепкий орешек!