Башня рассвета

Она не видела подошедшую служанку, которая взялась за спинку кресла Шаола. Едва почувствовала, как Шаол потянул ее за руку. Покидая тронный зал, Несарина лишь поклонилась хагану.

Она повсюду видела их лица. Лица улыбающихся, пузатеньких детей сестры.

Ей ни в коем случае нельзя было ехать сюда.

3

Несарина будто оледенела. Но Шаол не мог подойти к ней, подхватить на руки и прижать к себе.

Словно призрак, она проскользнула в спальню роскошных покоев, отведенных им на первом этаже дворца. Войдя, она плотно закрыла дверь и тут же забыла о существовании Шаола и окружающего мира.

Шаол понимал ее состояние.

Он позволил служанке – молодой женщине с мелкими чертами лица и длинными каштановыми волосами, что волнами ниспадали до ее узкой талии, – вкатить кресло в другую спальню. Эта комната выходила окнами во фруктовый сад, где журчали фонтаны. На балконе второго этажа стояли вазы, и оттуда свешивались гибкие ветви с целыми каскадами розовых и пурпурных цветков, служа живыми занавесами для высоких окон. Впрочем, это были не окна, а двери.

Служанка что-то говорила о необходимости наполнить купель. Адарланским она владела значительно хуже, чем хаган и его дети. «Но мне ли судить?» – подумал Шаол. Сам он с трудом объяснялся на других языках Эрилеи.

Служанка скрылась за резной деревянной ширмой, загораживавшей вход в купальню. Дверь спальни оставалась открытой. Точно такая же дверь спальни Несарины (их разделял отделанный мрамором коридорчик) по-прежнему была плотно закрыта.

Не стоило им ехать сюда.

Шаол понимал: в его состоянии он ни на что не годен, однако… Он представлял, как сейчас мучается неведением Несарина. А он сам?

«Дорин не погиб», – мысленно твердил себе Шаол. Король сумел выбраться из замка и бежать. Попади он в руки Перангтона, точнее, в руки Эравана, они бы знали. Принц Аргун точно бы знал.

Ведьмы уничтожали Рафтхол. Уж не Манона ли Черноклювая командовала нападением?

Шаол безуспешно пытался вспомнить, все ли долги отданы с обеих сторон. Весной, сражаясь с Маноной в развалинах храма Темизии, Аэлина пощадила ведьму. Затем Манона сообщила им крайне важные сведения о том, что Дорин находится под властью валгского демона. Означало ли погашение долгов возобновление вражды? Или можно было надеяться хоть на какое-то сотрудничество?

Вряд ли. Глупо рассчитывать, что Манона восстанет против Мората. Шаол не знал, слушают ли его сейчас боги, но все же обратился к ним с молитвой, прося защитить Дорина и направить короля к дружественным берегам.

У Дорина это получится. Король слишком умен и одарен, чтобы не найтись в изменившихся обстоятельствах. Никакого иного варианта развития событий не было; точнее, Шаол отказывался принимать иные варианты. Дорин жив и в безопасности. Либо направляется в безопасное место. Шаол непременно улучит момент и выудит сведения из старшего сына хагана. Траур трауром, а им движет не праздное любопытство. Все, что известно Аргуну, узнает и он. А потом попросит эту служанку сходить в гавань и расспросить матросов с торговых судов про нападение на Рафтхол.

И ни слова об Аэлине. Где она сейчас, какие действия предпринимает? Не исключено, что Аэлина может оказаться камнем преткновения в союзе с хаганом.

Шаол скрипнул зубами. Потом еще раз. Этот звук не помешал ему услышать, как дверь, ведущая в покои, открылась и вошел рослый широкоплечий человек. Он держался так, словно владел этим дворцом.

Наверное, так и было. Принц Кашан явился один, без оружия. Он двигался с непринужденностью человека, уверенного в своей телесной силе.

Когда-то и Шаол ходил так по королевскому замку в Рафтхоле.

Шаол склонил голову в знак приветствия. Принц плотно закрыл дверь спальни и стал осматривать гостя. Он делал это с солдатской откровенностью и тщательностью. Потом его карие глаза встретились с глазами Шаола.

– Такие увечья, как у тебя, здесь не в диковинку, – по-адарлански сказал принц. – Я их часто видел. Особенно у конников – соплеменников моей семьи.

Шаолу вовсе не хотелось говорить о своем увечье ни с принцем, ни с кем-либо еще. Он кивнул, но все же из вежливости добавил:

– Не сомневаюсь.

Кашан наклонил голову и вновь стал разглядывать Шаола. Косичка свесилась на мускулистую грудь принца. Возможно, он понял нежелание гостя продолжать разговор на эту тему.

– Отцу будет очень приятно видеть вас обоих на обеде. Приглашение распространяется не только на сегодня, но и на все дни, пока вы в Антике. Для вас будут приготовлены места за высоким столом.

Шаол напомнил себе: это не личная просьба Кашана. Сидеть за одним столом с хаганом – большая честь. Но послать сына с напоминанием о приглашении… Шаол тщательно подбирал слова для ответа, потом задал свой вопрос, простой и очевидный:

– Почему?

Казалось бы, после потери младшей дочери и сестры к чему семье присутствие за трапезой чужестранцев?

Принц стиснул зубы. В отличие от двух старших братьев и сестры, он не привык скрывать чувства.

– Аргун утверждает, что шпионы герцога Перангтона пока не проникли в наш дворец и мы можем чувствовать себя спокойно. Я не разделяю его уверенности. И Сартак…

Принц спохватился, не желая упоминать брата и возможного союзника:

– Я не просто так предпочел жить среди солдат. Эти двусмысленные придворные речи…

Шаола подмывало сказать, что он понимает Кашана. Он и сам тяготился придворной болтовней, когда говорится одно, а подразумевается другое. Но вместо этого он задал принцу новый вопрос:

– Думаешь, шпионы Перангтона успели проникнуть в ваш дворец?

Сам не зная почему, Шаол почувствовал, что к Кашану можно обращаться на «ты».

Интересно, насколько Кашан и Аргун осведомлены о силах Перангтона? Знают ли они, что нынче в его теле обитает валгский король, а войска, которыми он командует, страшнее любых кошмаров? Но эти сведения лучше пока приберечь. Они могут стать сильным козырем, если Аргун и хаган имеют лишь общие представления о Перангтоне.

Кашан почесал в затылке:

– Не знаю, подосланы ли они Перангтоном или кем-то из Террасена, Мелисанды или Вендалина. Я знаю лишь, что моя сестра мертва.

У Шаола замерло сердце, однако он все же решился спросить:

– Как это произошло?

Глаза Кашана стали еще темнее от горя.

– Тумелуна всегда была необузданной и беспечной. Настроение у нее менялось без всяких причин. То полна счастья и заливисто смеется. А на следующий день забьется в угол и никого не хочет видеть. Сидит вся разнесчастная. Говорят… – У Кашана дрогнул кадык. – В тот день она была особенно мрачной и подавленной. А вечером, не выдержав тоски, прыгнула с балкона. Дува с мужем вышли прогуляться и нашли ее бездыханное тело.

Для семьи любая смерть трагична, но самоубийство…

– Я скорблю вместе с тобой, – тихо сказал Шаол.

Кашан тряхнул головой. Солнечный свет, проникавший сквозь зеленую завесу, скользнул по его волосам.

– Я не верю в такую причину. Моя Тумелуна ни за что бы не покончила с собой.

«Моя Тумелуна». Эти слова показывали, насколько принц и его младшая сестра были близки.

– Ты подозреваешь чье-то вмешательство?