В поисках греха: когда влюбляются ангелы

Я не знал, куда иду. Я просто следовал за своей неопределенной целью, куда глядят мои глаза и куда тащат меня пьяные ноги. Я прошел мимо какой-то заваленной мусором подворотни и увидел его – мужчину, потрепанного жизнью, который сидел на разрушенных руинах. В рваных обносках, грязный, с большим фингалом под левым глазом и беззубой, бородатой улыбкой, он напоминал какую-то испорченную, но всё же живую картину. Я прошел мимо него, но он меня окликнул.

– Эй, не найдется мелочи на корку хлеба? – крикнул он.

Я обернулся и уныло подошел к нему. В его глазах было много того, что я не хотел видеть – отчаяние, тоска и, возможно, искра надежды.

– Нет, – тихо сказал я, дрожа от холода, как будто он мог увидеть, как мне самому не хватает тепла. – У меня нет ни цента.

– Откуда ж ты такой взялся, белый аист? – засмеялся он, звук его смеха был полон горечи и странного юмора.

– Я Адам, ударение на первую «а». Я ангел, – произнес я, решив на миг отвлечь себя от собственного уныния.

– Ангел? Ахаха, – засмеялся он, во мне растерянно шевельнулась гордость. – Присаживайся, ангел.

Я послушно сел рядом с ним на что-то, что, как мне казалось, было просто драным старым матрасом. Он протянул мне бутылку. Я посмотрел на нее с недоумением, но она лишь отталкивала.

– Ну как знаешь, – хмыкнул он, когда я отказался.

В его голосе звучала легкая ирония.

– Ты чего здесь? – спросил он, и внезапно меня захлестнула волна откровенности.

– Меня отец из дома выгнал, – признался я, ещё не осознавая, почему рассказываю это незнакомцу. Черт! Почему я такой болтливый?!

– О, меня тоже, – вдруг решил выдать мне свою тяжкую судьбу этот бездомный мужчина, и в моих ушах заиграла ода его невезению. – Только меня выгнала жена. Двадцать лет назад.

Шок и удивление переполнили меня. Я был поражен, как он легко делится своей историей. В конце концов, я взял из его рук эту несчастную бутылку, с интересом и осторожностью. Он не стал сопротивляться. Глотнув содержимое, я почувствовал себя так, словно проглотил огненную икру.

– Боже, что это? – поморщился я, охваченный жжением в горле.

– Чистый спирт, – самодовольно засмеялся старик. – Такой чистый, как слеза ангела.

– Ангелы не плачут, – фыркнул я с легкой улыбкой, хотя на самом деле понимал, как сильно этот разговор обнажил мои собственные страхи.

– Ах да, – расхохотался мужчина. – Тебе же лучше знать.

Мне было непросто понять, как этот не имеющий ничего человек может быть таким теплым. Мы сидели еще пару часов, распивая странный «чистый» спирт из его бутылки, болтая о чем-то, что было больше похоже на фрагменты судеб. Я не решался рассказать о своём, боясь, что слова обернутся каким-то бременем.

Меня поразила его история, его тишина и мудрость, которые излучались даже среди всей этой разрухи. Я узнал, что его звали Крамс и что он был раньше успешным человеком, если что-то такое вообще имеет значение. Теперь он скитался по улицам, оставшись наедине со своей утратой.

Наш разговор мог и продолжаться, но вскоре Крамс уснул, свернувшись клубочком на этом самом вонючем сыром матрасе, обложенном грязью и старыми обломками. Я, решив не мешать его уединению, встал и покинул это место, чувствуя, что не просто покинул подворотню. Я оставлял часть себя в забытых судьбах и недосказанных словах.

В темноте улиц мне стало как-то легче, но я шел, несмотря на холод, дальше искать свою квартиру.

Не знаю как, но уже в своем пьяном бреду из-за этого спирта, я все-таки нашел улицу Стэпвей, дом сорок три. Ура! Если можно так сказать. Каждый шаг по этому городу был похож на муку. Я проскальзывал между пронзительными взглядами вечерних прохожих, но игнорировал их, как будто они были лишь призраками, не имеющими права вмешиваться в мою реальность. Я зашел в белое, обшарпанное здание, которое явно было построено в прошлом веке. Его облупленная краска напоминала мне о том, что здесь уже давно жили. Хорошо, что хоть что-то выделил мне мой отец, прежде чем выгонять с небес.

Подниматься на пятый этаж было нелегко. Каждая ступенька отзывалась в моем сознании, как наказание. Я почти чувствовал, как сантехнические трубы шепчут мне о том, что лучше бы остался дома, в тепле и комфорте и женился на этой проклятой Лилит. Но, как бы меня ни угораздило, я все равно продолжал карабкаться вверх, ощущая тяжесть каждой ступеньки под своими ногами. В голове как будто играла симфония ядовитого алкоголя, и каждая нота была разбитым стеклом в моем сознании.

Наконец нашел нужную дверь, и тут ко мне неожиданно пришло осознание, что я забыл, как выглядят ключи. Потрясенный, протянул руки в карман, тянущийся к хаосу на дне. Золотая симфония ключей не заставила себя ждать – я нащупал их и вспомнил, что их всего три. Один был от этой двери, другой от чего-то еще, а третий – просто брелок с адресом. Но в полной темноте они выскользнули из моих рук и приземлились на пол с звуком, который рассеял все звуки позади меня.

– Черт! – выругался я, поднимая их, мой голос оказался достаточно резким, чтобы растолкать тишину.

Все это выглядело как несмешная шутка, и я внутренне попытался искренне рассмеяться. Всего одну ночь в этом мире, а уже столько похабщины сделал и услышал от себя. Если бы это все видел и слышал мой отец, он бы, наверняка, передумал, и тогда вместо Земли отправил бы меня в Ад, на вечные муки. Это уже было не просто пьяный бред – это была настоящая метафизика моего существования. Вокруг меня мир непослушных теней, а я – просто падший ангел с небес. Ха-ха, как смешно.

Я попытался вставить ключ в замок, смущаясь своих трясущихся рук из-за выпитого алкоголя. Ключи вновь рухнули на пол, предав меня еще раз. Чувство ужаса обосновалось где-то между сознанием и реальностью. Закатив глаза, я начал щупать руками по полу, словно пытался достать карты судьбы из колоды, затерянной в черных глубинах. Наконец, когда эти проклятые ключи были найдены, я уже крепче держал их в своей руке. С решимостью, перерастающей в безумие, я вставил ключ в замок и с легким щелчком дверь открылась.

Вошел внутрь, чувствуя, как тяжесть внешнего мира остаётся за пределами этой квартиры. Мне было все равно на обстановку – все это составляло часть какого-то безжизненного театра. Я нашел кровать, прошел мимо, и просто завалился на нее не раздеваясь. В голове кружились незавершенные мысли, но скоро мир стал серым, и звуки перестали существовать.

На утро я проснулся с сильной головной болью, и этот симптом меня очень удивил. У ангелов никогда не болит голова, ни что-то еще. Ах да, я же не ангел больше, я теперь смертный. В памяти все еще застыли образы вчерашней ночи: светящиеся глаза, слова, которые казались еле слышными, но будто записались на ленте моих воспоминаний, ощущение вины и свободы одновременно. От этого стало так противно. Я еле сполз с кровати, чувствуя на себе тяжесть своих новых человеческих забот.

Только теперь я решил оглядеться. Комната была небольшой, но она выглядела довольно уютно. Бело-голубые обои с аккуратным узором, большая кровать, стол со стопкой книг на нем, и шкаф, стоявший углом. Воздух был свежим, но я все равно чувствовал себя как будто задыхаюсь. Прокладывая свой путь через несколько атрибутов прошлого, я вышел из комнаты и попал в мини-гостиную, соединенную с кухней. Диван из белой кожи, гордо стоящий в углу, и кухонный гарнитур в серых оттенках, который, казалось, мог бы порадовать любую хозяйку. Стол наподобие барной стойки у окна выглядел весьма привлекательно, но при упоминании о моей вчерашней выходке мне становилось не по себе.

Я подошел к столу и увидел на нем кучку каких-то документов. На первый взгляд, это были просто бумаги, но вдруг мое внимание привлек паспорт, который лежал сверху. Так стоп. Паспорт? Я взял его в руки. Гладкая черная поверхность приятно холодила пальцы. Я осторожно открыл первую страницу и увидел свое фото с именем и датой рождения. Что ж, неплохо. Теперь у меня есть паспорт. Это была такая реальность, где теперь я имел право на собственное существование.

Пальцы потянулись к другим бумагам, и вскоре я заметил приказ о зачислении… в университет. Это было странно. Я бегло пробежался глазами по документу, чтобы понять, что мой папаша зачислил меня в университет, словно бы этой бумажкой он пытался подарить мне новое будущее. Зачем? Супер! Так я должен, по-вашему, делать этот бренный мир лучше? Я пробежал рукой по волосам и бросил в сторону эту «важную» бумажку. Никогда не думал, что когда-нибудь буду в таком положении.

На столе увидел еще телефон, который мне, к счастью, оказался знакомым, и немного денег. Это было как нельзя кстати, что меня очень порадовало. Финансовая стабильность никогда не была проблемой для ангела. Я взял телефон в руки. Весьма привычный интерфейс и несколько неприметных приложений. Пролистал список контактов – ни одного имени, словно чистый лист. Теперь всё изменилось, все сошлось в единое целое. Я должен был решать, что делать дальше, но мысли лишь путались.

Варианты о дальнейшем существовании казались безумно простыми и одновременно пугающими. Я мог учиться, вжиться в эту новую реальность, познавать ее мелкие радости и печали. Но первая мысль: «Что мне делать здесь?» твердой блестящей стрелой пронзала мою голову. Я оказался частью этого бренного мира, но как я мог ему помочь стать лучше? Неужели отец действительно решил оставить меня здесь?

Схватив паспорт и документы, я почувствовал, как кровь приливает к вискам. «Черт, этого не может быть!» – только и оставалось сказать. Я выглянул в окно. Город просыпался, улицы наполнялись людьми, машинки мчались вдоль бордюра, кто-то с детьми весело смеялся. Как ни странно, это создавало ощущение особенной живости и реальности, которой я никогда не переживал как ангел.

Я почувствовал, что должен вместе с этим миром найти свою новую роль, иначе останусь навсегда заточенным в этом забытом уголке, где все происходило на изолированном уровне и только я – единственный свидетель между раем и этой новой реальностью. Сильная головная боль отступила, и я понял: это моя жизнь, и я выбираю, как в ней существовать.

Открыв холодильник, я бегло посмотрел содержимое. Ничего привлекательного. Полупустые полки уставлены остатками продуктов, которые явно не пережили определённое время, прозябая в холоде. Я посмотрел на пакет с соком. Кажется, он был единственным, что осталось для моей новой жизни. Выпив его залпом, я утер рот своей некогда белой, но теперь уже грязной рубашкой и задумался. Если я собираюсь изучать этот мир и этот университет, в которые меня выгнал отец, мне стоит переодеться.

Я прошёл в спальню и, открыв створки старого белого шкафа, увидел несколько вещей. Это был один из тех дней, когда не хотелось быть слишком придирчивым. Джинсы и черная футболка в самый раз. Остальное докуплю потом. Я нашёл ещё и куртку, хлопковую и довольно удобную, и взяв с собой документы, одел ноги в свои некогда белые, но теперь уже грязно-серые кроссовки. Прихватил немного денег и вышел из квартиры.

Утро выдалось неожиданно тёплым, сентябрьское солнце уже освещало улицы, отгоняя холодную вчерашнюю ночь. Ветер шевелил листву, и я мгновение постоял на ступеньках, вдыхая свежий воздух, полный обещаний нового начала. Я снова взглянул на адрес университета на бумажке, стараясь понять, где он и где я находимся друг от друга.

– Итак, какая-то незнакомая улица, – пробубнил себе под нос, проходя мимо очередных домов.

Мой взгляд был устремлён на вывески с адресами, которые пробегали мимо, как кадры из фильма, в который я еще не вписался. Я чувствовал себя странно – будто шагал по чужому городу с важной миссией, но без карты.

Я шёл долго, шаг за шагом, ориентируясь только на цифры на домах и унылые граффити, которые так ярко выделялись на побеленных стенах. Проходя мимо уличных кафе, чувствовал аромат свежеприготовленного кофе и выпечки. Мой желудок предательски заурчал, но я решил не отвлекаться на него. Я шел к своей цели.

И вот, наконец, перед моими глазами предстало здание университета. Оно было величественным, с высокими колоннами и стеклянными дверями, отражающими солнечный свет. В тот момент я почувствовал, как внутри меня нарастает волнение. Я замер на мгновение, разглядывая детали – старинные украшения на фасаде, студентов, которые входили и выходили, смеясь и обсуждая планы на день. Это место было наполнено жизнью, частью которой я хотел стать.

Я сделал шаг вперёд и впитал всю атмосферу. Все в этот момент казалось реальным, отдаляясь от мрачных мыслей о заточении.

Я сделал шаг вперёд. Двери открылись, и я оказался внутри. Сложные архитектурные линии и высокие потолки под терракотовыми колоннами, придавали этому месту величественность. Студенты впритирку друг к другу спешили по коридорам, их смех и разговоры создавали ощущение живого организма, пульсирующего знаниями. Я почувствовал себя здесь чужим, как если бы пробрался в чужой дом. Даже с трудом преодоленные переживания вчерашней ссоры с отцом казались менее ощутимыми здесь, на улице, где жизнь бурлила вокруг. Но этот новый мир, как ни странно, не манил меня, а скорее пугал – совершенно чужие лица, шуршание листьев под ногами, и тени, которые танцевали между зданиями.

Я поднялся по ступенькам, ведя себя уверенно, как будто знал, что делать дальше, хотя на самом деле понятия не имел, куда мне двигаться. Первое, что бросилось в глаза, это множество информационных стендов, вывешенных по стенам вестибюля, с объявлениями и расписаниями. Я остановился у одного из них, разглядывая флажки, которые каждую секунду притягивали к себе внимание с яркими цветами и буквами.

Область моего интереса – гуманитарные науки. Научные познания в искусстве и литературе, идеи, которые подводят под свои острые углы все события нашего мира. Вдруг кто-то задел меня за плечо.

– Привет! Ты новенький? – спросила девушка с длинными белыми волосами и огромными очками, которые казались слишком большими для её лица.

– Да, – ответил я, не зная, стоит ли мне смеяться или чувствовать себя неловко. – Вроде как, только что приехал.