Что, если мы поверим

Я осторожно проводила рукой по корешкам книг и гладила тисненый логотип в виде небольшого бутона. Я достала одну из книг и начала листать.

В памяти всплывали отрывки письма.

Пожалуйста, свяжитесь со мной…

Я не могла позвонить. Меня бросало в жар от одной мысли о разговоре с «Магнолией». Вордовский файл с фанфиком уже целую вечность покоился на виртуальном кладбище текстов в моем компьютере. Я уже давно к нему не прикасалась и не могла даже самой себе объяснить почему. Возможно, дело было в слухах о внезапном исчезновении Скотта и безумных теориях, которые люди строили на этот счет. Я не верила, что он исчез только ради работы над новым альбомом. Никто не исчезает внезапно и не давая комментариев, и уж тем более не во время мирового турне. Тут наверняка было что-то еще, но я от всей души надеялась, что со Скоттом не произошло нечто подобное тому, о чем я писала в фанфике.

Это все выдумки. Фантазии. Я это все придумала. Это не может произойти на самом деле. Я закрыла книгу.

– Ох, блин, – прошептала я, возвращая ее на место. Как же мне хотелось, чтобы мои истории опубликовали. Мои настоящие истории. Мне хотелось обсуждать на писательских встречах идеи новых романов и знакомиться с литературными агентами. Именно это советуют на ютубе все успешные авторы. Вообще-то, крупные издательства никогда не выходили на авторов сами. Я понимала, что на меня обратили внимание только потому, что у «Притворяясь» было несколько миллионов просмотров. Господи, да люди даже создавали фанатские страницы в инстаграме! Они рисовали Слоан и Скотта (ладно, Скотта они и без меня постоянно рисовали), отмечали меня в сторис – до сих пор, хотя я уже давно не выкладывала новые главы. Они писали фанфики на мой фанфик, без шуток! Пару недель назад Флинт прислал мне страницу с безжалостно скопированным у меня текстом, впрочем, мне было все равно. Я и сама писала свою историю за счет другого человека. Живого человека. Скотта. Пока я знала его лишь по интервью и гигантским концертным залам, мне было легко закрывать глаза на этот факт. Но вчера он стоял передо мной. Человек с эмоциями и личной жизнью, в которую я до этого спокойно вмешивалась.

Через пятнадцать минут я в смятении покинула отдел с романами и поднялась в кафе с огромными панорамными окнами. Мне повезло, любимый столик в укромном уголке подальше от остальных посетителей как раз только что освободился. Я машинально вытащила ноутбук из сумки, заказала холодный матча латте и ненадолго уставилась в окно. Мне очень нравилось наблюдать за суетой на углу Грэнвилл-стрит. Потоки пешеходов и машин безостановочно сменяли друг друга на перекрестке. Сидя здесь, наверху, за своим проектом, я нуждалась как раз в подобном оживлении.

Не помешает подумать над текстами, которые мне нужно написать для дополнительного семинара. «Эмоциональный интеллект», без сомнений, самый популярный курс у студентов моего факультета. На ограниченное число свободных мест каждый год претендовала куча людей, не в последнюю очередь из-за восторженных отзывов студентов старших курсов. Профессор Коннел учил вытаскивать из себя самые потаенные чувства, чтобы потом облечь их в слова и своими текстами вызывать мощные эмоции у читателей.

Еще на прошлой неделе нам пришло письмо с программой курса. Первый текст, который нужно сдать еще до начала занятий, дался мне совсем непросто. Нужно было без купюр написать о своих эмоциях. Но, в отличие от ваттпада, тексты для университета я писала не от балды. Я постоянно держала в голове тот факт, что мои слова не только читают, но и ставят за них оценку. Порой я часами корпела над одним абзацем, прежде чем результат начинал меня устраивать.

После поступления в университет я стала писать по-другому. Взвешенно. Более гладко, иногда даже до неприятного продуманно. Мне очень помогали правила и знания, которые я получила на занятиях. Но иногда они меня сковывали, и я не могла писать из страха совершить ошибку начинающего.

Я задумчиво взяла в руки телефон. На экране высвечивались сообщения Флинта и Садии в групповом чате, но, вместо того чтобы ответить, я решила полистать инстаграм. Моя лента представляла собой яркую смесь букстаграма и фотографий растений. Сама я редко что-то постила. Раньше я часто выкладывала цитаты из фанфика, но теперь мне больше нравилось читать других. Я с отсутствующим взглядом листала сторис, почти не читая текста, поскольку в мыслях составляла ответ на письмо «Магнолии», хотя просто могла им перезвонить. На экране появилась следующая стори. Хипстерская кофейня, дорогой макбук, шумная улица большого города на заднем фоне. И тут я поняла, что Садия репостнула эту стори. У меня екнуло сердце, когда я начала читать текст на фотографии.

Встреча писательниц в Филли @sadgirlsadi

Садия сопроводила репост черным сердечком. Джен у нее в гостях? Почему она об этом не рассказала?

Потому что это не твое дело, – прошипел голосок у меня в голове. Я вздрогнула.

Я зажала пальцем экран, чтобы остановить стори. Сердце похолодело. Я не хотела, черт возьми, не хотела! Но все-таки начала анализировать фотографию.

У Джен новая аватарка. Мне видно было только крошечное превью, но я разглядела, что фото было сделано в том же кафе в Филадельфии. Она сидела, опустив глаза на ноутбук, длинные белокурые пряди спадали на плечи. Я почувствовала в животе странное смешение жгучей злости и беспомощности.

Я не хотела знать, чем она занималась, с кем она встречалась. Как она, блин, развлекается с Садией.

У меня перехватило дыхание. А что, если Садия рассказала ей о письме от «Магнолии»? Я разблокировала телефон, как будто он мог дать мне ответ. И потом я все-таки зашла на страницу Джен.

Прекрати за ней следить, Хоуп! Тебе от этого лучше не станет!

Я это понимала, но мне было слишком больно. Как может быть все равно, чем занимается девушка, которую я долгое время считала лучшей подругой?

С того момента, как я последний раз заходила на ее страницу, там появилось пять новых фотографий. На секунду я даже почувствовала некое ликование, что продержалась так долго. Что я пропустила так много интересных событий ее жизни. Что меня это так давно не интересовало. Но сейчас меня вновь захлестнула боль. Фотографии ее письменного стола, стопки книг, комната Садии в Филадельфии, их совместное селфи.

Погружаясь в жизнь Джен, я с каждой секундой чувствовала себя все более опустошенной, а она об этом даже не догадывалась.

Мой взгляд упал на цветной кружочек вокруг аватарки Джен. Наверняка она запостила еще фотографии с Садией из Филадельфии. Я чуть было не поддалась искушению зайти в ее стори. Но я закрыла приложение.

Нет. Хватит.

Мне все равно, мне все равно. Мне. Все. Равно.

Я не хотела на это смотреть. Я уже сейчас знала, что от этого мне станет только хуже. Я снова начну подумывать о том, чтобы предложить Джен поговорить. Начну цепляться за надежду найти решение, объяснение. Надеяться, что произошло недопонимание, которое мы сможем преодолеть, чтобы все стало как год назад. Чтобы мы вновь были компашкой из четырех человек.

Просто друзья из интернета… Ну и ерунда! За многие годы я поняла, что дружба, завязавшаяся онлайн на почве общей страсти, может быть такой же крепкой, как и случайные встречи в реальной жизни. Возможно, даже крепче.

На экране ноутбука высветилось уведомление о новом письме. Я открыла его чуть ли не с выдохом облегчения, и лишь потом посмотрела на адрес отправителя. Профессор Коннел, наш преподаватель по эмоциональному интеллекту, – кто же еще пишет письма на выходных? Предыдущее письмо с заданиями пришло в полночь.

От: sconnel@ubc.ca

Кому: hmackenzie@student.ubc.ca

Тема: Выбор текстов для работы в паре

Уважаемые студенты,

большое спасибо за ваши умные и тонкие тексты. Я прочел их с огромным удовольствием. Я буду рад обсудить с вами писательство в рамках семинаров по эмоциональному интеллекту. На виртуальной платформе вы найдете отрывки ваших текстов без указания имен. Пожалуйста, ознакомьтесь с текстами одногруппников до следующей недели и выберите в порядке убывания три текста, которые вам отзываются. На нашем первом занятии в начале следующей недели я разделю вас по парам в соответствии с вашим выбором. Вместе с партнером вы будете работать весь семестр.

Я жду начала нашего курса и желаю вам успехов.

Ваш

Стив Коннел.

Читать и оценивать чужие тексты? Это что-то новенькое, студенты старших курсов, с которыми я в прошлом году обсуждала семинар, об этом не рассказывали. Я перешла по ссылке и начала листать тексты. На платформу загрузили только отрывки первой страницы, так что читать придется не так много. Я пошла по порядку.

Первые четыре текста, очевидно, были написаны моими однокурсниками по основному предмету. Это было видно уже по первым предложениям. Таким выверенным и все же равнодушным. Намеренно пустым по содержанию. Очевидно, авторы надеялись, что это сработает. И это работало. Предложения были составлены по всем литературным канонам, они вызывали у читателя сильные чувства. Уже на первой странице было как минимум три момента, от которых у меня кольнуло в груди. Авторы текстов точно знали, какой произведут эффект.

Но эти тексты были такие ровные. В серо-бело-бежевой гамме. Мне хотелось за что-то зацепиться, но слова ускользали как мокрый кусок мыла из рук. Мне такое не по вкусу. Эти предложения, одно лучше другого, ничего не затрагивали в моей душе. Они не пробуждали во мне никаких чувств, они не царапались и не ранили, а именно этого я требую от текстов. Они должны причинять боль. Физическую, настоящую, горькую боль.

Смешно, думала я, пролистывая один за другим тексты-клоны. Смешно, что самые честные и настоящие тексты я читала не во время учебы, а на форуме с фанфиками. Там, где авторы чувствуют безопасность благодаря своей анонимности и поэтому осмеливаются раскрыться в текстах по полной. Они способны вложить в них всю свою душу, всю боль, самые глубокие надежды и потаенные страхи. Читая тексты Флинта и Садии, я испытывала куда больше чувств, чем сейчас.

Но внезапно я запнулась. Текст под номером девять стал первым, который во мне что-то всколыхнул.

Все тупо. Понятия не имею, как это работает. Как облечь чувства в слова. Мои истинные чувства. Я уже давно не понимаю, где настоящие чувства, а где пустота.

Мне казалось, что на этом курсе я смогу это понять. А теперь я сижу, курсор на мониторе мигает и издевается надо мной. И это только первая четверть страницы. Это ничто. Вот что я испытываю.

Ничего. Онемение. Хаос.

Последние пять лет мне приходилось постоянно врать. Все, что было написано, – неправда. Это не я. Это слова, которые хорошо принимали. То, что люди хотели услышать. А не то, кто я на самом деле. О том, кто я, не хотел слышать никто. Приходилось держать все в себе. Сглатывать слова, которые нельзя произнести. Снова и снова, пока от меня не осталось одно. Оболочка подавленных и невысказанных слов. Она становилась все тоньше и тоньше. В ней появились первые прорехи, но все должно оставаться на месте. Нельзя было выпускать это из себя. Пришлось продолжать проглатывать слова еще пару месяцев. Но вот все вырвалось наружу, и теперь внутри меня пусто.

Я пролистнула вниз, но на этом текст заканчивался. Несколько секунд я продолжала сидеть, уставившись на экран.

Текст был окрашен в синий цвет. Все было синим. Смазанный, грязный, насыщенный индиго. Давно я не видела текстов такого необычного цвета. Этот текст сразу мной завладел. Сделал то, чего автор, по своим словам, не умел. Хотя его текст был лучше всех, что я сейчас прочла.

Оставшиеся тексты я изучила без особого удовольствия, потому что уже давно определилась. Я выбрала на платформе текст под номером девять, и еще два более-менее сносных текста. Я отправила свой ответ и откинулась в кресле.

Стакан с матча латте покрылся прохладным конденсатом. Когда я взяла его в руку, чтобы сделать глоток, кончики пальцев онемели от холода.

Мой текст был лилового цвета, как и в большинстве случаев. Не интенсивный теплый фиолетовый, а бледный лавандовый. Сложно сказать. Определить цвет чужих текстов всегда легче, чем собственных.