Лизкина весна и голубые кеды

– Что ты сказал?! Видел её?! – дед Мансур вытягивал шею, выставляя ухо, то которое слышало, вперёд. – А я что говорю. Нельзя нетопыря убить, не умирают они, а обернувшись ещё злее становятся, пуще прежнего. Вот, как пить дать, скоро куры дохнуть начнут.

– Ох, ты ж, нечисть проклятая, – вставляла слово Ляля, миниатюрная, словно кукла, старушка с круглым личиком, плотно обмотанным расписным платком, то синим с красными маковыми цветами, то пёстрым, как павлиний хвост.

В иной раз дед Мансур заводил разговор о бабайке: что видели её у пруда, а ей всё нипочём – сидит на берегу, руки свои мохнатые растопырив, хохочет и водой плещется, а глаза дикие огнём жёлтым горят.

– Вот, как пить дать, скоро балалар пропадать начнут! – при этом приговаривал он. – У Агиля-то старшенького бабайка увела, а всё потому, что рыжую пристрелил. Вот ему расплата и вернулась.

Или:

– Вы ж из Мишкина?! – громко спрашивал дед Мансур. – По какой дороге приходите?!

– А что? – робко интересовалась Лизка. – И там оборотни водятся?

– Да есть тут тропка одна, излюбленное место колдунов. Прямиком через лес, как раз в Мишкино ведёт, – вкрадчиво отвечал Джабир-абый, приглаживая на макушке седой пушок.

Каждый раз после очередной ужасающей истории, возвращаясь домой по тёмной дороге, Лизка чувствовала себя неуютно и вздрагивала при любом шорохе. После ещё нескольких очередных неуютных поездок, Лизка, в конце концов, предложила Макару поменяться местами, и когда ребята собрались на дискотеку, с воодушевлением схватилась за руль велосипеда. Тому была и другая причина – Лизке не нравилось каждую пятницу, сидя на твёрдом багажнике пересчитывать пятой точкой ухабы и кочки, от этого у неё багровели синяки на мягком месте. Но крутить педали оказалось ещё невыносимее, и вскоре ребята вовсе перестали посещать местные тусовки. К тому же ни Макар, ни Лизка не были заядлыми тусовщиками, предпочитая, наслаждаться вечерами в компании друг друга, книг и дорам.

Июль проскочил незаметно. Главным образом из-за колорадских жуков, которых расплодилось столько, что картофельная ботва пестрила красно-желтыми «плодами», и даже птицы путали жуков с ягодами, то и дело, кружа над ними. Ни одно из химсредств по борьбе с вредителями не помогло, и баба Люся, вручив Макару с Лизкой по ведру, источавшее пары керосина, поручила им действовать по старинке: вышагивать меж пластов и метким щелчком пальца скидывать букашек в бензиновое чистилище.

– Э-эч, – Лизка с отвращением скривила губы, после того как прошла пару рядов, а её руки покрылись липкой жёлтой жижей.

Хотя поле было невелико, всё же под конец работы, у Лизки ныла поясница, болело плечо и зудело бедро в том месте, где ведро соприкасалось с кожей. А на следующий день у Лизки ко всему прочему зарябило в глазах, как только она, выйдя в огород, увидела картофель, усеянный красными и жёлтыми горошками.

И с горьким вздохом весь июль изо дня в день Лизка смахивала жуков в ведро. Потом она начала давить их, вкладывая в пальцы всю ярость, и те лопались с громким хлопком, как недозревший крыжовник, пока вдруг в один момент жуки странным образом не исчезли сами по себе, оставив после себя обглоданную ботву.

Пришёл август, и у Лизки появилось новое увлечение. С наступлением темноты она выключала в комнате свет, открывала окно и, слушая летнюю ночь, предавалась мечтам.

Было уже глубоко за полночь, когда укутанная пьянящим ароматом лилий, доносившимся из сада, Лизка вновь не спала. Подтянув колени к груди, она сидела на кровати у раскрытого окна, и, вдыхая ночной воздух, пропитанный благовонием цветов, слушала шелест листвы, стрёкот сверчков и кваканье лягух, как вдруг, неожиданно для неё, раздался стук в дверь её комнаты.

– Лиза, ты спишь? – услышала она приглушенный голос Макара, а затем снова раздался стук.

Лизка вскочила с кровати, включила ночник и подбежала к двери. Резко открыв её, она знала, что увидит Макара, но всё равно удивилась, заметив его грустные глаза на бледном лице.

– Не могу уснуть. Можно я немного побуду с тобой?

– Конечно, проходи, – Лизка отступила в сторону, пропустив друга в комнату. – Тебе приснился кошмар? Выглядишь так себе.

Макар не ответил, вместо этого он встал посреди комнаты как вкопанный, заставив Лизку еще больше насторожиться.

– У тебя что-то болит? – Лиза обошла Макара и заглянула ему в лицо.

Макар не ответил, он пристально посмотрел на Лизку – её внимательный и взволнованный взгляд карих глаз был устремлён на него, брови слегка приподняты, на правой щеке виднелась едва заметная родинка, а на левой – выпавшая ресничка; её распущенные светло-русые волосы мягким полотном ниспадали по спине и плечам, и футболка, которую он одолжил Лизке в качестве пижамы, висела на её стройном теле балахоном.

«Забавное зрелище», – подумал Макар, легонько дотронулся пальцем до Лизкиной щеки, подцепив с неё ресничку. Ресница послушно приклеилась к пальцу. Макар резко дунул на неё, она взвилась в воздух и плавно спикировала на пол.

– Надо было сказать мне, – Лизка смущённо потёрла щеку, – даже желание не успела загадать. Так с тобой всё нормально? – едва успела спросить она, как вдруг Макар крепко обнял её и, прислонив голову к её плечу, пробормотал:

– Как хорошо, что у меня есть ты.

– А… – Лизкино сердце пропустило удар и неистово заколотилось, – …ну, да…

На следующее утро Макар вёл себя обычным образом, и даже словом не обмолвился о ночном происшествии. Лизка даже подумала, что у друга случился приступ лунатизма – уж чересчур странно он выглядел: пришел внезапно посреди ночи и после того, как простоял пару минут, сжимая Лизку в крепких объятиях, так же внезапно и как ни в чём не бывало, ушёл. В одном Лизка была уверена – Макар для неё единственный дорогой и самый ценный человек на всём белом свете. Ну, после мамы, конечно, и папы.

Лизка счастливо вздохнула, внезапно вспомнив об этом случае, потянулась, искоса взглянув на Макара, тот так и не ответил ей, почему ему не отдыхается в последние дни лета. Распластавшись на земле, Лизка положила голову ему на колени. Прикрыв один глаз, девушка мечтательно уставилась в крону дуба, сквозь которую едва заметно поблескивало голубизной безоблачное небо.

– Ну, чего молчишь? Скажи мне. Только не говори, что устал отдыхать. Не поверю. Ты ж всё лето зубрил свои книжки, ни дня отдыха. Не понимаю, как вообще люди устают отдыхать? Будь моя воля, я бы наслаждалась отдыхом всю жизнь – никакой тебе учёбы, от которой мозги плавятся, никакой нудной работы в душном кабинете среди офисного планктона, – произнося «офисный планктон» Лизка улыбнулась, довольная тем, что смогла использовать фразу из дорамы, – мечтающего только об одном – об отпуске и конце рабочего дня, чтобы поскорей свалить домой. Не жизнь, а тоска.

Макар посмотрел на Лизку, улыбнулся ей и прислонился спиной к шершавому стволу. Затем взял в руки книгу и принялся читать:

– Согласно современным воззрениям на возникновение света, излучение в рассматриваемом пространстве, найденное при применении теории Максвелла к случаю динамического равновесия[11 - Макар читает одну из работ А. Эйнштейна «Об одной эвристической точке зрения касающейся возникновения и превращения света» (А. Einstein, Ann. Phys.17, 132. 1095).]…

Макар был одним из тех умников, что не прекращали учиться ни на мгновение. Даже летом. Впрочем, это не лишало его статуса «самый популярный парень школы», только добавляло ему крутости в глазах других учеников. А вот у Лизки дела с учёбой, да и с учителями не задались с первого класса. В тот день к юным школярам на занятие заглянул директор. Взволнованная его присутствием, Лизка ткнула в бок Макара и громко прошептала, так что её услышал весь класс, в том числе и директор: «Глянь, Макар! Дивер-ргент пришел!» Лизкиных родителей тут же вызвали к директору для нравоучительной беседы. И пока болтливая Маришка заговаривала директора школы, Сергея Леонидовича, не на шутку обидевшегося на шутку ребёнка, а дядя Вася кивал в такт словам жены, случилась ещё одна оказия – Лизка заснула посреди урока математики. А когда учительница, растолкав дремлющую девочку, сделала ей выговор, Лизка лишь зевнула и ответила: «Тёть, вы такая скучная, как тут не заснёшь?» С тех пор на Лизку пало проклятье нерадивой ученицы, и с ней не хотел иметь дело ни один учитель.

– … по крайней мере, если… – продолжал бубнить Макар.

– Ой, я тебя умоля-а-ю, – простонала Лизка, – заткнись.

– А ты сама-то, что читала?

– Ты о чём?

– Ну вот не надо, не говори, что забыла? Ты в чат заглядывала? Домашку на лето видела? Минимум – прочесть хотя бы одну книгу для самостоятельного изучения. Тему какую выбрала?

– Я-то, – Лизка лукаво усмехнулась, обхватила себя за плечи и томно с придыханием произнесла: – история кисэн[12 - В Корее (эпоха Корё и Чосон) артистка развлекательного жанра, обученная музыке, танцам, пению, поэзии, поддержанию разговора для развлечения мужчин из высших классов.].

Макар с подозрением посмотрел на подругу.

– И когда только успела? Ты же от «ящика» не отлипала, ни единого листка бумаги в руки не взяла, не говоря уже о книгах.

– И зачем мне это, если на «Киви» дораму показывали, – Лизка широко раскрыла глаза, выставила вперёд указательный палец и, старательно выводя им в воздухе каждую букву, по слогам произнесла: – «История кисэн».

– Собралась класснухе сюжет из дорамы рассказывать?

– Ну, она-то ведь об этом не знает, – и Лизка хитро улыбнулась.

Макар только усмехнулся её словам и вновь углубился в безмолвное чтение, а Лизка предалась собственным грёзам:

«Эх, последнее лето, и прощай беззаботная детская жизнь! Выпускные экзамены, универ… Интересно, куда Макар собрался поступать? Надеюсь, не в мед. Не хочу в медицинский: уколы, кровь или еще чего похуже – фу! Да и химию я не потяну… Но было бы здорово: Макар – доктор, а я его медсестричка, лол… Ой, нет-нет-нет! Если Макар станет доктором, то начнёт у меня болезни всякие выискивать, пусть уж лучше кем-нибудь другим будет. Бизнесмен, предприниматель. А что? Тоже не плохо. Тогда я могу стать менеджером Макара, или – ещё лучше! – его партнером. Откроем собственную компанию, Макар её возглавит – станет президентом компании, а я – гендиректором, а потом мы поженимся и… в общем и целом, по-настоящему серьезная взрослая жизнь. Ой-ёо-ой, работа это не моё. Как подумаю, что мне работать придётся, так сразу все конечности отнимаются, бр-рр. Ничего не делать, наслаждаться жизнью – вот моя работа! Хотя можно и актрисой стать, уехать в Корею и сниматься в дорамах. Стану известной и буду разъезжать с турами по странам, устраивать фанмитинги. Куда же мне первым делом отправиться?..» – Лизка перевернулась на живот и взглянула на острый подбородок Макара с едва заметной пробивающейся из-под кожи щетиной.

– Эй, может, хватит уже читать?

Макар оторвал взгляд от книги и недоумённо посмотрел на Лизку.

– Кто придумал посадить здесь дуб? Твой дед? – спросила она, завороженно глядя в голубые глаза друга, которые странным образом источали тепло и одновременно дарили прохладу, как стакан колы со льдом в жаркий день.

Макар посмотрел вверх на узорные листья.

– Дед тут ни при чем. Дуб вырос сам по себе.