Дрейфующий дом

Дети, которые и нашли его на чердаке, в одной из запечатанных коробок, сразу стали расспрашивать родителей об этой вещице. Родители с грустью рассказали им историю этого кулона. Но перед этим каждому дали время внимательно рассмотреть его.

Серебристого цвета поверхность имела потертый вид, с несколькими царапинами на поверхности, кулон побывал много где, и его активно носили. Простая застежка легко открывалась, и внутри кулона находилось маленькое зеркальце. А на другой половинке, на внутренней стороне крышки, было написано одно слово – «Навсегда».

Это было не все – у зеркальца была следующая особенность: если в него посмотреть, то вместо отражения своего собственного глаза там оказывался чей-то синий глаз, выражение которого было грустным, на котором выступает слеза.

Это был медальон, принадлежавший дедушке. А у бабушки, которая вынуждена была уехать из страны и так никогда, и не вернулась, был такой же.

Заглядывая в медальон, он каждый раз видел, что его возлюбленная смотрит на него. Сине-голубое счастье в крохотном окошке к ней. Это был единственный их способ связи. О настроении друг друга они узнавали по взгляду.

Когда дедушки не стало, многие его вещи были собраны и отправлены на чердак, где они хранятся, и по сей день. Если посмотреть в медальон сейчас, то вы увидите заплаканные глаза, выражающие только грусть. Это оттого, что его больше нет с нами.

Два кулона – это все, что создавало призрачную связь для двух любящих сердец и оказалось единственным, что осталось от их любви.

Фабрика

Всего несколько содранных коленей, пара десятков мелких царапин и десять минут сквозь кустарники – и вот перед детьми открывается вид на огромный пролом в стене. Отсюда можно попасть на заброшенную фабрику.

Внутри не пусто, как того можно было ожидать. В центральном помещении находится настоящий рай для различных игр – беспорядочно сваленные шкафы, стеллажи и другая мебель.

Все это частично сломано, разобрано и разбито – но и того, что осталось, хватит на тот хитроумный план, что будет реализован.

Дети старались изо всех сил, сдвигая шкафы таким образом, чтобы при открытии они соприкасались с другими. У множества шкафов не было задних стенок, чем можно было воспользоваться.

Так, постепенно, они создавали небольшой лабиринт, в котором можно было бегать, прятаться, а затем неожиданно выйти в совершенно другой точке фабрики. Но за один раз такое сделать было нельзя, да и самые обычные игры часто отвлекали внимание маленьких строителей от возведения лабиринта.

В огромных оконных проемах, в которых давно не осталось стекол, было видно синее небо и ветви деревьев, густо растущих вокруг заброшенной фабрики.

В хорошую погоду солнце наполняет своим светом эти помещения, и тогда мальчикам и девочкам кажется, что в воздухе парят светящиеся частички, напоминающие снег, только не совсем обычный.

А в пасмурные дни, когда идет дождь или дует сильный ветер, под все еще крепкой и целой крышей главного цеха раздается эхо того, что происходит на улице. Только под сводами этого здания эхо становится чем-то большим – в длинные мелодии объединяются звуки, шелест листвы, ветер, стук дождя и, конечно же, детские крики, смех и их общая радость.

В такой атмосфере, день ото дня, из старой и никому не нужной горы мебели создавался и усложнялся лабиринт. Его входы и выходы оказывались по всей фабрике, в самых неожиданных местах, и из какой-нибудь неприметной тумбочки могла выскочить девочка Аня, крикнуть на любого противного мальчика и, смеясь, убежать от него.

Мальчишки всегда брали ее с собой, и в действительности идея построить этот лабиринт пришла ей в голову первой. Но мальчики думали, что это была исключительно их задумка, с чем Аня вовсе и не спорила. Она же только подмечала все тайные ходы и выходы и не упускала возможности подшутить над своими друзьями.

Наконец, после нескольких недель работы, ближе к середине лета, это сооружение было готово. Во всем строении чувствовалась рука каждого его создателя в отдельности, вся аккуратность – или, наоборот, все старались в меру своих сил.

Теперь можно было с удовольствием поиграть, побегать по этим темным, таинственным ответвлениям и выскакивать из скрипучих дверей в царство древности или, наоборот, перенестись в далекое и недоступное будущее.

Так дети стали играть в следующую игру: выбирался один из компании, и в то время, как остальные разбегались в разные части лабиринта, он громким криком запускал под своды цеха гулкое, увертливое эхо. В зависимости от настроения детей, они либо гонялись за этим звуком, либо убегали от него.

Когда эхо начинало звучать прямо за спиной у кого-нибудь, яростно убегающего, можно было услышать, как резкий визг раздается под сводами старой фабрики.

Частенько дети бродили по этим коридорам, делая вид, что исследуют древний город, давно уже никем не населённый, пытаясь найти тайные символы, начертанные на стенах, или бесценный артефакт, спрятанный где-то здесь. В действительности они уже давно нашли такое сокровище, о ценности которого вовсе и не думали, но исподволь ощущали – их дружбу, солнечное и теплое лето, которое можно было посвятить всему, чему угодно. А сейчас пора было идти домой, и все устало искали Аню, которая, как обычно, спряталась лучше всех и не спешила показываться. Ей нравилось, что она так хорошо ориентируется в этих местах.

Завтра у них по плану было отправление на космическую станцию с целью найти осколок самой древней звезды, недавно взорвавшейся ослепительной вспышкой, благодаря которой их космический корабль смог определить место, где это произошло. Для экспедиции уже подготовили шлемы и скафандры, каждый постарался, как мог, а из-за обнаруженной гибкой трубки от сломанного пылесоса едва ли не разгорелась ссора, но все обошлось, и было решено, что она достанется самому младшему мальчику-астронавту.

Но до этого оставалось еще много времени. Целая ночь перелета ожидала всех, плюс, конечно, питательная трапеза в собственном отсеке, приготовленная родителями.

Девочка вышла к своим друзьям, и все разошлись по домам.

Полет к неизвестности в глубины космоса начался.

Туман

Человек развернул свежую газету, сидя в кафе на улице.

Маленький столик был уставлен чашечками с кофе, которые он выпил за это утро. Официант, сонный человек, каждые полчаса приносил новые чашки с черным кофе и уносил старые.

Плотный туман скрывал от посетителя другую сторону улицы, словно он сидел в кафе, одиноко расположившемся на улице, несущейся в пустом пространстве, неизвестно куда. А отсутствие машин и прохожих в столь ранний час только подчеркивало такое впечатление.

Затем из тумана, в самом конце улицы, вышла темная фигура и стала приближаться к кафе. Человек с газетой даже не посмотрел на этого первого прохожего, как и не заметил того, что он одет в старинную одежду, и легкие доспехи надеты поверх нее. В руках неизвестный нес длинную алебарду. Подойдя к кафе, он остановился, словно прислушиваясь, а затем бросил в туман свою алебарду и бросился бежать на другую сторону улицы, скрытую в таком же густом тумане.

Просмотренная газета с шумом была отложена в сторону, и посетитель взял следующую. Таких вот газет у него на столе лежала небольшая стопка.

Карета, запряженная парой резвых лошадей, пронеслась по дороге, а за ней несколько космических кораблей приземлилось около кафе, откуда-то сверху. Из них вышло несколько иноземных существ, которые направились в одну из дверей магазинчика, что располагался неподалеку от кофейни. Теперь человек за столиком, наконец-то, отложил свои газеты в сторону и молча наблюдал за всем тем, что происходило на этой туманной улице.

Несколько деформированных, громадных летающих созданий, отдаленно напоминающих стрекоз, пролетело туда и обратно. На фасаде здания, перед которым сидел за столиком молчаливый наблюдатель, сидела студенистая масса, похожая на бактерию, увеличенную до невообразимых размеров. Только человек за столиком и официант, что время от времени приносил новые порции кофе, вписывались в местный ландшафт, были органичной частью современного города.

Но особенно интересным было то, что все это происходило практически в полной тишине, которую нарушали лишь позвякивания кофейных чашек да шаркающие шаги уже проснувшегося официанта.

– Когда этот кинотуман разойдется? – спросил посетитель, когда официант в очередной раз подошел к его столику.

– К десяти часам, может, минут на десять задержится, но не больше, – ответил официант.

Кинотуман, порождавший раз за разом фантастические изображения, безмолвные и совершенно безобидные, постепенно расслаивался, становился менее плотным. Из него, как из давнего и полузабытого сна, начинал проглядывать и возникать город, с его жителями, машинами, всем тем, что принадлежало этому времени, и было неотделимо от него.

Может быть, завтра он снова появится на улицах города и наполнит утренние часы движением, новыми временами, смыслами и красками.