Трещина на лице беглеца

«Я вспомнил. Всё. Взрыв уничтожил меня, и только глаза до сих пор застилает красным».

Беру и открываю первую попавшуюся книгу и читаю историю собственной жизни. Но сразу забываю ее, падая вниз, на пыльный пол.

Настроение падающего снега

Ранняя весна. Снежный наст площади выглядит уставшим от долгой, затянувшейся зимы. Тут и там, среди куч мусора, сигаретных окурков и выброшенной рекламы, просматриваются первые бреши, знаменующие о неизбежном поражении зимы.

Вечер. Среди грязных, уже тронутых таянием, ледяных скульптур и горок, играют дети. Родители стоят и внимательно следят за своими детьми, мысленно отсчитывая время, что великодушно ими отдано на откуп их чадам.

Среди них и я. Наблюдатель редкого соприкосновения реального мира грязной площади и мира красок, огромных снежных замков, неразрешимых проблем ребячьих игр, прекрасных в своей безмятежности.

Пошел снег. Тяжелые, крупные хлопья снега.

Они закрыли всю грязь, и на краткий миг реальный мир отошел в сторону.

Дети оживились. Окружающее пространство ярко осветилось белизной.

С громким гамом и криками вы взбираетесь на горку. Секундное промедление и … Ух, как здорово, захватывает дух!

Три параллели

Свобода полета. Воздух податливо пропускает птицу сквозь толщу себя. Одинокую птицу над океаном.

Чистое небо. Синее пространство, не испорченное ни единым облачком. Под ним безбрежная водная гладь, спокойная и недвижная. Посередине, еле заметной точкой между этими бесконечностями, находится птица.

Она смотрит вперед, и ее тело представляет собой параллель идеальной плоскости неба и океана. Под ней – отражение-близнец, не отстающий от нее.

Солнце, пронизывающее все невидимыми лучами, движется по небу, сопровождаемое своим отражением.

Как птица, так и солнце двигались весь день и вот, настал тот момент, когда солнце исчезло в толще воды. Наступила ночь. А птица осталась.

Звезды. На небе появилось неописуемое количество звёзд. Водная гладь отразила каждую из них. Птица летела в коридоре из звезд, но все еще смотрела вперед.

Ей предназначено лететь, не зная, настоящая ли она.

Лучший день в жизни

Автобус тихо заскользил по темному от грязи льду и остановился. Секунда и двери со скрипом распахнулись. Пассажиры входили и выходили, не оставляя после себя ничего, кроме беспечно «забытого» жевательного чувства скоротечности всего под сиденьями.

В конце салона сидел человек с сумкой. Вид его не выдавал в нем ничего примечательного. Уставший взгляд блуждал по людям безучастно.

В салон вошли очередные пассажиры. Автобус затрясся и поехал дальше.

– Что мы возьмем в магазине?

– А что ты хочешь приготовить?

– Я хочу испечь торт, такой вкусный…

– Хорошо, вот для него и возьмем все что нужно, и состряпаем…

Уставший пассажир поневоле слышал этот разговор «ни о чем». Сколько таких вот разговоров он уже успел услышать, пока он в пути.

Его внимание привлекло другое. Он услышал, как девушка сказала: – Мама! Знаешь, что…

–Что?

– Я люблю тебя!

Это были мама и дочка.

Он посмотрел на них и не смог оторвать взгляда.

Глаза девушки… Она смотрела так, как смотрят на человека только несколько раз в жизни. Что-то странное было в ней, не все в порядке, он явственно чувствовал, что она больна…

Внутри что-то прорвалось. Человек, вспотевший от жары и измученный дорогой – он тем не менее чувствовал, что это мгновение является поворотным в его судьбе. Он увидел настоящую доброту, любовь, то, что и сам искал и как думал, находил. Это счастье заполнило все его существо до краев, каждая секунда… Как он ценил каждую из них.

Смотрел и пытался все запомнить в мельчайших подробностях…

Автобус остановился. Мама с дочерью вышли. Они ушли, но эти глаза он будет помнить всегда.

Фальшивка

Я прохожу сквозь шум. Звуки смыкаются вокруг. Движение преобразует все во мне. Становлюсь одним из них.

Тела вокруг меня изгибаются, превращаясь в различные версии единственного человека, здесь находящегося. Остановка на станции и новые образы пополняют толпу.

Состав плавно движется по дуге, и я вижу ретроспективу сидящих образов. Они сливаются в один, но готовы в любое мгновение предложить себя.

Гул нарастает и выталкивает меня к выходу. Прозрачные двери вагона предлагают мне новое отражение меня самого. Я привычно не узнаю себя и выхожу.

Следующий на выход продвинулся к дверям.

Росток

Молодое, хаотично распаханное поле, на котором никогда не работал человек. Его судьба, складывающаяся из огромного нагромождения решений, поступков, чувств, проглядывающих за ними.

Это поле изгибается, словно живое. Бороздки на нем, пересекающиеся бессистемно, остаются неизменны, но из идеальной плоскости поле превращается в холмистую местность.

Я волнуюсь при виде этого места. На холмах выступает туман. Земля становится чуть влажной.

Как бы я ни двигал и изменял этот ландшафт, мне не поменять самой земли, ее узора борозд. Но мне дана возможность посеять здесь все, что я захочу.

Я беру семечко, всего одно, но этого вполне достаточно – ведь главное начать. Бросаю его в борозду и сжимаю это пространство настолько крепко, насколько это возможно.

Моя ладонь, сжатая в кулак – стала тем полем, на котором теперь предстоит прорасти семечку. Мне остается только ждать появления ростка.