Вертиго

– Хорошо, но только когда ты узнаешь правду, ты расстанешься со мной.

– Почему?

– Этого я не могу объяснить. Просто так должно случиться.

– А если я откажусь от своего желания, ты останешься навсегда?

– Нет, здесь никто не может остаться навсегда.

– Значит, мы всё равно расстанемся?

– Скорее, ты расстанешься со мной, и я перестану тебе принадлежать. Несмотря на это я буду приходить к тебе, но совсем другим.

– Когда я гуляю, тебя обычно нет рядом, а когда возвращаюсь в мастерскую – ты есть. Теперь будет наоборот, и ты будешь приходить ко мне, а я буду тебя ждать?

– Можно и так сказать, но это не имеет значения.

– Чем скрепим наш уговор? Кровью?

– Кровью давно не модно. Взгляда достаточно.

И вновь Аманда и Мефистофель сидели и смотрели друг в друга, как смотрела бы тайна в себя, если бы могла.

– Кто ты такой?

– Я – тот, кто считает, что ему в этом мире может хоть что-то принадлежать. Только и всего.

– Ты не так могущественен, как мне казалось.

– Аманда, даже Мефистофель не может оправдать твоих ожиданий. Что можно требовать от простых смертных?

Смеются.

– А как на самом деле? Принадлежит ли тебе то, что ты считаешь своим? – Никому в этом мире ничего не может принадлежать, даже мне.

– Мефи, это ужасно! Как ты с этим живёшь?

– Как в аду.

– Глупенький, почему же ты тогда продолжаешь считать, что тебе может что-то принадлежать?

– Потому что только так я могу существовать: разделяя мир, в котором с одной стороны есть я, а с другой – нечто отдельное от меня, что я считаю своим.

– Но мир не разделяется, когда ты его разделяешь?

Неплохо сказано.

– Будь добр, ответь.

– В разделенности он не разделяется. Но это не имеет значения, Аманда.

– Как не имеет? Получается, что ты существуешь только в несуществующей разделенности! Я не могу понять, как тебе это удаётся.

– Благодаря тебе, милая.

– Что ты имеешь в виду?

– Аманда, единственное место, где я могу существовать – это только в тебе.

– Что, прям внутри?

– Ага. Без тебя меня нет вовсе!

После слов Мефистофеля раздался телефонный звонок. Аманда сняла трубку:

– Добрый вечер, это мастерская Аманды Дюбари?

– Да.

– Меня зовут Пьер Троицки, я к Вам заходил на днях. Помните, мне понравилась ваша работа – статуя Мефистофеля. Вы ещё рассказывали, что её не покупают с того момента, как пропал Ваш отец.

– Да, я помню, на Вас была забавная соломенная шляпа и трость, а ещё Вы были без обуви, босой.

– Дело в том, что я хотел бы купить статую. Скажите, могу ли я за ней заехать, скажем, через полчаса?

– Да, можете, я как раз сегодня планирую задержаться в мастерской, Вы можете не спешить.

– Скажите, Аманда, нужна ли мне будет помощь, чтобы перенести ее в машину?

– Не беспокойтесь, она не такая тяжёлая, как кажется. Если я могу ее переносить, то Вы тоже сможете.

– Тогда у Вас есть время с ней попрощаться. Я уже выезжаю.

– Хорошо.

После слов Пьера Аманда и Мефистофель в последний раз смотрели друг в друга, как смотрела бы тайна в себя, если бы могла.

Пьер Троицки был единственным, кто видел этот исключительно интимный и не предназначенный для других взгляд вечности.

Перед тем как Пьер унёс Мефистофеля, Аманда спросила его, стоя на пороге мастерской: – Скажите напоследок, почему Вы ходите без обуви?

– Я убежден, что перед тем, как увидеть истинное творчество, нужно оставить всё лишнее позади – поэтому снял обувь перед входом в Вашу мастерскую.

– Никогда о таком не слышала. Если Вам будет тяжело его нести – скажите. Я могу Вам помочь.

– В этом нет необходимости, я могу нести его сам. Хотя, когда я впервые его увидел, то был уверен, что не смогу его даже с места сдвинуть.

– Да, он не такой, каким кажется. Прошу Вас, не забывайте следить за ним. Ему необходим уход, хотя бы изредка.