За глупость платят дважды

– Похоже, у нас нет выхода, герр Крамм, – Шпатц усмехнулся и встал. – Придется с блеском выполнить поручение доктора.

– На самом деле меня больше волнует другой вопрос, – Крамм тоже опустошил свою рюмку и потянулся за колбаской. – Насколько далеко мы можем зайти в нарушении законов в процессе выполнения поставленной задачи?

Шпатц задумался и коснулся кобуры на своем боку. Почему-то вспомнил лицо со сбившейся набок маской. Хмыкнул. Потянулся за бутылкой и наполнил свою рюмку снова.

– Впрочем, на самом деле ответ совершенно не важен, – Крамм подставил свою рюмку ближе. – Кстати, хочу напомнить, что мы до сих пор нормально не пообедали. Можем совместить приятное с началом работы.

– Поищем подпольный ресторан с вкусной едой? – Шпатц завинтил крышкой бутылку и убрал ее в шкафчик за резной панелью. – Мне кажется, что нам неплохо бы купить карту города, а то пока я очень плохо себе представляю Аренберги, а нам бы неплохо очень быстро в нем освоиться…

– Значит, с этого и начнем! – Крамм приподнял рюмку. – Твое здоровье, герр Шпатц.

Найти книжный магазин оказалось гораздо проще, чем ресторан. Пришлось всего лишь вывернуть с тихой Шмайбахштрассе на широкую Маритимштрассе и пройти пару кварталов в сторону порта. Магазин занимал весь первый этаж жилого дома, и кроме, собственно, книг, там продавались газеты, модные журналы, тетради, учебные пособия, бланки, в общем, все то, что делалось из бумаги. Впрочем, несмотря на просторность помещения, ассортимент был довольно скудным. Практически не было фривольных романов и детективов, которыми зачитывались жители Билегебена, зато несколько книжных шкафов были заставлены разными версиями книг по кулинарии и домашнему хозяйству. Крамм взял большую карту города, свернутую в рулон и две небольших карманных. Потом добавил коробку булавок с разноцветными головками, несколько больших тетрадей, и по паре экземпляров всех местных газет. Их оказалось девять.

– Герр Крамм, а зачем нам может потребоваться газета брачных объявлений? – Шпатц пробежал глазами по первой странице «Хохцайтс-цайтунг». – Мы собираемся устраивать свою личную жизнь?

– О, ты даже не представляешь, как много можно узнать из подобных газет! – Крамм положил в корзинку тонкую книжечку «Путеводителя по главным достопримечательностям Аренберги», потом подумал и добавил еще «Обзор городских правил приличия». – Вот теперь, думаю, достаточно для первого раза! Осталось найти, где здесь продается пиво, и нам обеспечен интереснейший вечер.

Крамм направился к кассе, прихватив на полке с канцелярскими товарами десяток карандашей, точилку и ластик.

– Милая фройляйн, – Крамм поставил перед кассиршей изрядно потяжелевшую корзину с покупками. – Мы здесь совсем недавно, может быть, вы подскажете какое-нибудь приятное место, где мы с приятелем могли бы выпить пива и пообедать?

– Пить пиво до заката – это дрянная привычка, – кассирша была молодая, но никак не подходила под определение «милая фройляйн». Она была одета в скучное серое платье, застегнутое на все пуговицы до самой шеи. Мышиного цвета волосы были стянуты канцелярской резинкой в пучок на затылке. Лицо было плоским, блеклым и совершенно невыразительным.

– Так я же вроде и не сказал, что мы собираемся пить пиво до заката, – Крамм подался вперед, мило улыбаясь.

– А после заката выходить нельзя, у нас коменданский час, – пробубнила кассирша. – С вас три марки и и сорок клейнов.

– Но обедать-то, надеюсь, это хорошая привычка? – Шпатц извлек из портмоне купюру в пять марок и протянул девушке.

– Добрые люди обедают дома, – ответила девушка, отсчитывая монетки сдачи.

– Оставьте себе, милая фройляйн, – улыбка Крамма потускнела. – За ваш, так сказать, неоценимый труд.

– Я не нуждаюсь в подаяниях, – голос девушки был настолько невыразительным, что было непонятно, возмущена она «чаевыми» Крамма, раздосадована, что мало, или просто зачитывает текст с карточки, закрепленной где-то на стене у Крамма над головой. Шпатц подавил смешок и стал складывать газеты удобной для переноски пачкой.

– Тогда может быть… – начал Крамм, потом махнул рукой, сгреб мелочь из тарелочки и ссыпал себе в кошелек. Рассовал по карманам мелкие покупки, взял свернутую рулоном карту и направился к выходу.

Вторая попытка найти едальное заведение оказалась чуть более успешной. Оставив дома ворох бумаги, Шпатц и Крамм изучили карманную карту и направились в сторону местечка с многообещающим названием «Гегрильтес-фляйш». Оно оказалось небольшим подвальчиком в большом доме на углу Маритим-штрассе и Дуйгхених. Только вот пиво там тоже было только светлое, а обещанное названием мясо было сухим и жестковатым. Впрочем, к этому моменту Шпатцу было уже почти все равно, он был даже уже почти согласен признать едой давешние кнели и попросить добавки в ресторане их гостиницы.

– Меня не отпускает ощущение некоторой нереальности происходящего, герр Шпатц, – Крамм отхлебнул жидковатое светлое пиво из своего стакана. – Не то, чтобы я был большим знатоком географии, но когда наш люфтшифф снижался, я своими глазами видел, что Аренберги – город немаленький. Газеты наперебой называют Кронцланд кормящим регионом. И вот мы здесь, и что?

– Что? – Шпатц с силой надавил на тупой нож, отрезая очередной ломтик жесткой жареной говядины.

– Они всю вкусную еду отправляют в какие-то другие места? – Крамм принялся с усилием жевать.

– Просто нам пока не повезло, – философски отметил Шпатц, покосившись на свой стакан с пивом. Вздохнул. Сделал глоток. Увы, чуда не произошло, пиво мало того, что было светлым, так его, похоже, еще и разбавили. – Впрочем, вы правы. Начало нашей миссии я тоже готов признать неудачным. Знаете что, герр Крамм? Предлагаю найти продуктовый магазин, купить хлеба, сыра и пива и вернуться в гостиницу. Может быть, если мы изучим город повнимательнее, то у нас получится лучше?

– А ты видел где-то по дороге продуктовые магазины? – Крамм иронично усмехнулся. – Впрочем, мы всегда можем спросить…

Анвальт встал и направился к стойке. Официантов в этом ресторане не предполагалось, еду выдавал рослый юноша, дежуривший у окна раздачи. Шпатц проводил Крамма взглядом и грустно вздохнул, вспомнив пиво и мясо в подвальчике фрау Вигберг. Размером «Гегрильтес-фляйш» был очень похож на его первый бар в Билегебене, но на этом сходство заканчивалось. Из посетителей, кроме них с Краммом был только один неприветливый старик, угрюмо зыркавший на них из-за столика в углу, никаких шелестящих бусин на входе и уютных тусклых светильников. Стены выкрашены унылой грязно-зеленой краской, под потолком горят три ярких лампочки в «больничных» абажурах в форме шаров. Единственное украшение интерьера – плохая репродукция какого-то морского пейзажа в дешевой рамке на стене. Впрочем, эта картина только подчеркивала общую убогость обстановки. Поговорив с юношей на раздаче, Крамм вернулся за стол.

– Ну что ж, кое-что выяснить мне все-таки удалось, – Крамм сделал еще глоток пива, сморщил нос и отодвинул стакан в сторону. – Правда, не могу сказать, что я невероятно рад, тому, что узнал. Оказывается, продукты здесь принято закупать на марктплацах. В городе их несколько, но этот милый юноша знает всего два – тот, на который ездит хозяин этого кафе на закупки, и второй, куда ходит его мать.

– Марктплац? – переспросил Шпатц. – Это что-то вроде сельской ярмарки?

– Похоже, что не совсем, – Крамм достал из кармана портсигар, поискал глазами пепельницу и наткнулся на табличку «КУРИТЬ ЗАПРЕЩЕНО!». Спрятал портсигар обратно в карман и криво ухмыльнулся. – Городской совет Аренберги решил, что открывать магазины, парикмахерские и прочие присутственные места в любом месте – это непорядок, бардак и ведет к хаосу и лености простых обывателей. Поэтому в городе было выделено несколько мест, где любой желающий может открыть свой магазин или, скажем, прачечную.

– А это место как же? – Шпатц обвел взглядом убогую обстановку «Гегрильтес-фляйш».

– А заведения вне марктплацев открываются строго по квоте и принадлежат городским властям, – Крамм развел руками.

– Хм… – Шпатц нахмурился. – И как же принято добираться до этих удивительных мест концентрации товаров и услуг?

– На маршрутном ластвагене, – ответил Крамм. – Причем они бесплатные.

– Знаете, герр Крамм, моей первой мыслью было немедленно выхватить крупную купюру и помахать ей перед дорогой, чтобы поймать удобный мобиль и домчать до места, не толкаясь среди несчастных кронцландцев, которые не могут даже просто горячую булочку купить, не устраивая из этого целую продуктовую экспедицию, – Шпатц криво усмехнулся. – Но, думаю, это будет неправильно. Нам же нужно узнать город, верно?

– Не уверен, что хочу узнавать город с этой стороны, – проворчал Крамм. – Что это с тобой? Ты решил как король из сказок одеться в штатское и прочувствовать жизнь народа изнутри?

– А вы считаете, что это лишнее, герр Крамм? – Шпатц подмигнул. – Если нам не понравится, мы в любой момент можем покинуть ластваген и перейти к маханию крупной купюрой на дороге.

К счастью, опасения не оправдались. Движение ластвагенов работало как отлаженный механизм – в салон запускали ровно столько пассажиров, сколько было посадочных мест, затем ваген уезжал, и его место тут же занимал следующий. Очередь на остановке, сначала показавшаяся Шпатцу и Крамму бесконечно длинной, двигалась быстро, не прошло и четверти часа, как они сидели на своих местах, и ластваген вез их по широкой улице, отведенной исключительно под движение ластвагенов, в сторону ближайшего марктплаца с гордым названием Гольденштир.

Пока Крамм закреплял при помощи булавок карту города на стене гостиной, Шпатц достал из-за резной дверцы два высоких стакана и свернул пузатой бутылке из темного стекла крышку. Темная жидкость зашипела и поднялась густой шапкой белой пены. Шпатц взял стакан и сделал глоток. Зажмурился.

– После сегодняшних приключений я уже готов признать, что это самое вкусное темное пиво, которое я пробовал в жизни, – Шпатц сделал еще глоток.

– Не увлекайся, герр Шпатц, – Крамм спустился с кресла, и пододвинул его обратно к столу. – Нам сегодня еще предстоит проштудировать местную прессу и составить черновой вариант плана дальнейших действий.

– Вот теперь я полностью готов к напряженной работе, – Шпатц приподнял стакан. – Когда уверен, что нам не грозит голодная смерть.

– Тогда начни с «Аренберги-цайтунг», – Крамм взял из пачки газет самую верхнюю и кинул Шпатцу на колени. – А я пролистаю вот эту…

Шпатц наискосок прочитал передовицу, которая, разумеется, была посвящена ходу боевых действий. Если пропустить общие слова, то, кажется, на южном и восточном фронтах наметилось напряженное затишье. Шпатц перелистнул страницу. Пробежался глазами по списку пленных, не стал читать интервью с министром сельского хозяйства и продовольствия. На сегодня ему было достаточно впечатлений из этой области. Тем более, что сам министр, Отто штамм Сигмарингер, никогда не был в Аренберги, а сейчас задача перед ними стояла как можно больше узнать именно об этом городе. На третьей странице было обращение временно исполняющего обязанности главы Городского Совета Аренберги Геца Гогенцоллена. Судя по фотографии, это был благообразный седобородый мужчина. Совсем даже не старый, несмотря на седину. Он призывал жителей проявить гостеприимство и терпимость, поскольку «наш родной город становится воротами новой дружбы и добрососедства». Он разливался в потоках сладкой лести горожанам, рассказывая им, какие они удивительные, чуткие и радушные люди. Что он горд и счастлив, что именно им выпала честь стать лицом всего Шварцланда перед «отсталыми и несчастными жителями архипелагов, проведшими долгие годы в вынужденной изоляции». Шпатц хмыкнул. Посыл был ясен – скоро в Аренберги прибудет лайнер с иностранными туристами, которых вы, деревнщины, никогда не видели, так что сделайте лица попроще и больше улыбайтесь. И постарайтесь как можно меньше трепать языками, ну, то есть «будьте сдержанными в выражении своих чувств и вежливы, помните, что умеренность и здравомыслие всегда были нашими главными достоинствами». Шпатц открыл тетрадь и записал имя и должность автора обращения и перелистнул страницу.

– Хм, знаешь, что странно, герр Шпатц? – Крамм поднял взгляд от газетных страниц, заполненных длинными колонками объявлений. – Очень много объявлений о продаже ткани. В этом разделе гораздо больше объявлений, чем в любом другом. Продают рулонами, отрезами, лоскутами, в каждом объявлении уточняют размеры и цвет. Или покупать готовую одежду здесь тоже считается дрянной привычкой, или это какой-то код для знающих людей.

– На марктплац были магазины одежды, – Шпатц закрыл газету и потянулся за следующей. – Я обратил внимание, потому что подумал, что нам может понадобиться обновить гардероб. У нас было мало времени на сборы, так что я приметил салон «Хеккер и Кош» и подумал, что надо бы в следующий раз туда заглянуть.

– Ты хочешь сказать, что собираешься наведаться в Гольденштир еще раз?! – Крамм потянулся за своим стаканом. – Я надеялся, что одного раза вполне достаточно для знакомства с городской спецификой.

– Я отложу этот разговор до завтра, герр Крамм, – Шпатц подмигнул. – Когда официант принесет нам на завтрак затвердевшую манную запеканку и кофе из луковой шелухи.

– Знаешь, герр Шпатц, сейчас эта шутка звучит довольно смешно, – Крамм сделал еще глоток пива и поставил стакан на стол. – Кстати, здесь неожиданно есть театры. Целый разворот посвящен анонсам спектаклей на разных сценах.

– Значит нам тем более нужна новая одежда, – Шпатц развернул газету и хмыкнул. – Газета называется «Семь добродетелей». Что это еще такое?

Издание было небольшим, всего четыре полосы. Сегодняшний номер был посвящен благоразумию. На первой странице был пространный философский текст о том, что делает человека хорошим или плохим. И в качестве одного из «кирпичей» фундамента «хорошести» редактор предлагал рассматривать благоразумие. В смысле умение извлекать уроки как из своего прошлого, так и из опыта других людей. «Зачем я читаю этот бред?» – подумал Шпатц и перевернул страницу. На развороте было шесть статей, каждая из которых была посвящена одному человеку, который как раз и рассказывал, как проявленное вовремя благоразумие спасло от опасных ошибок в жизни.