Влада. Бал Темнейшего

Ацкому же спокойно не сиделось: он выдрал лист из тетради, где записывал время лекций, накарябал на нем «СИНИЦИНА – ДУРА», и ловким движением, улучив момент, когда ректорша отвернется, отправил в полет по атриуму бумажный самолетик. Не долетев до адресата, самолет был сбит в полете точным плевком синицинского яда: бумага вспыхнула, и на головы студентам спикировал уже только пепел. На этот инцидент ректорша не успела обратить внимание: в атриум ввалились вурдалаки и те, кто вырвался из лап завхоза.

– Когда уже душевые в Носфере починят! – громко возмущался Стас Василевский. – Поселился в зловоротне у упырей, так там однушка вообще без удобств, а теперь и в Носфере нормально не помыться!

– Радуйтесь, что поселились не у вурдалаков, Василевский, – посмеиваясь, посоветовал декан Валькируса, обернувшись и показав задорную физиономию с курносым носом и веснушками.

– Берем всех! – заорал дурным голосом Федя Горяев, вскакивая с места. – Мы всех поселим, кто захочет! И одеяла и подушки дадим – многа-а! У нас такая нора есть под Гостиным двором – о-о-о!!!

В атриуме повеселело, и очень вовремя – после разговоров о тяготах жизни нечисти у многих вытянулись физиономии.

– Так, в чем дело?! – Ада Фурьевна хлопнула рукой по столу. – Здесь не балаган! Старосты Синицина и Тановская, получите списки студентов, которым достались места в нашем общежитии. Чем вы вообще занимаетесь, Тановская, где вы витаете?

А Тановская вовсе и не витала. Инга Тановская, староста факультета Троллеум, сидевшая в другой стороне атриума, сейчас впилась пылающим, полным ярости взглядом в самое ненавистное ей на свете существо.

Влада ощущала этот взгляд, но делала вид, что не замечает. Конечно, любовь Тановской к Егору была у всех на виду в свое время, только вот любовь была безответной.

– Тановская, вы слышите меня или нет?! – прикрикнула Ада Фурьевна. Инга, наконец, очнулась и кивнула, с треском вырвав страницу из своей тетради.

– Я не понял ничего, – пробубнил Федя Горяев. – Особенно про столовую…

И все началось сначала.

Влада, уже не слушая по второму разу объяснения преподши, вдруг ощутила, как в плечо ей ткнулся острым носом бумажный самолетик. На боку у него была надпись: «ОГНЕВОЙ».

Пришлось развернуть бумажку, хотя никаких записок она не ожидала.

Глаза пробежали по буквам, и Влада вздрогнула, будто ее облили ледяной водой.

«Ты ответишь за Егора!!!»

С дальних рядов ее светлил взгляд Тановской, а потом и сидящие рядом с ней тролли начали смотреть на нее – недобро, внимательно… Можно было не сомневаться – записка коллективная.

Горяев веселил атриум тупыми вопросами, но Влада ничего не слышала. Перед глазами все еще мелькали строчки из записки – «Ответишь за Егора». Злости на Тановскую не было – даже наоборот, что-то вроде солидарности. Молодец, что не испугалась так открыто высказаться, помня, какое положение в тайном мире занимает ее ненавистная противница.

Эх, Инга, да разве же она против отвечать за Егора? Каждый день только и делает, что сама себе отвечает. Она сейчас здесь, в утреннем атриуме, вертит в пальцах авторучку. Чего-то ждет, живет. А где сейчас он, Егор? Он ведь ржал бы сейчас над Ацким в занавеске, мечтал о завтраке и строил планы победы над некромантом. Ему сейчас, наверное холодно, больно, страшно. Стены атриума вдруг расползлись, стали кривыми окна, размазались лица. Слезы подступили к горлу и носу, резкая боль ударила по глазам.

К счастью, в этот момент в атриум ворвался завхоз Фобос Карлович:

– Я заявляю решительный протест! Мне сказали – бассейн воняет на весь Носферон, мол, я виноват! Но ведь чистить же кому-то надо! Вампиры отказываются, тролли не желают, подавай им помыться в душе, а мне что делать?! Московские водяные заполонили трубы, в них давка… с водяными уже ведутся переговоры, и нам обещают, что к ночи душевые заработают!

– В бассейн нужны добровольцы, – не терпящим возражения тоном заявила Ада Фурьевна. – Поднимите руки, желающие…

Радостный вопль Ацкого оглушил Владу на одно ухо, и ей удалось незаметно смахнуть слезы на ресницах рукавом, пока валькер путался в занавеске, поспешно вылезая из-за стола.

– Я тоже доброволец! – Влада нехотя подняла руку.

Глава 5

Троллинг

Бассейн Носферона за полгода простоя действительно сильно изменился: когда-то светло-зеленоватая, но все же приятно пахнущая вода превратилась в вонючую жижу ядовито-зеленого цвета, а болотная вонища спортзале стояла такая, что жгло в глазах.

Добровольцы, которым приходилось работать огромными граблями, шарили ими по булькающей зеленой поверхности бассейна, вытаскивая длинную зеленую лапшу, и даже что-то вроде кустарника, цветущего прямо под водой. Очень скоро вокруг бассейна нагромоздились на стоящие зеленые горы высотой в несколько метров склизкие и вонючие.

– Распаковывать тетьзинские посылочки в сто раз хуже, мало ли что там светляки могли понапихать по дороге, – утешался вслух Марик, у которого нос и рот были перевязаны тряпкой. – Ничего-о, если не дышать слишком часто, то терпимо.

– Конечно, терпимо, – соглашался с ним оборотень Слава Шамаев, орудуя граблями. – Ацу вон вообще хорошо…

Оба повернулись к зеленым кучам, на вершине которых сидел валькер. Тот уже избавился от занавески и тщательно обмазывался зеленой жижей, которую загребал ладонью.

– У-ух, супер… – повторял Ацкий, который был уже полностью ярко-зеленого цвета от подошв до кончиков крыльев. – Ух, класс! Аха-ха-а-а… и вкусно даже…

Слава, глядя на Ацкого, вдруг схватился за живот и быстрыми перебежками кинулся прочь из зала.

– Минус один, – вслух сосчитала Влада, отбросила в сторону грабли и присела отдохнуть на лавочку у раздевалок. Вонь в спортзале была невыносимая, но Влада терпела, решив, что нужно самой убедиться в том, что Ацкий восстановился и может летать, а пока придется нянчиться с ним, как с маленьким.

«Добровольцев» в спортзале все-таки еще оставалось немало: Марик, двое оборотней со старших курсов, Дрина и еще несколько кикимор, которые держались очень стойко.

Поначалу Влада переживала, не зная, как поздороваться и заговорить с Дриной и Мариком, ведь те были друзьями Егора. Да что там говорить – просто боялась, что они возненавидели ее – как Тановская. Но к ее удивлению и радости, оба заговорили с ней, хотя поначалу и напряженно.

Глядя на упыря и кикимору, Влада подметила, что и они за прошедшие месяцы тоже повзрослели: стали вести себя сдержаннее. Тема разговоров про статус Влады негласно стала табу, и ее старательно избегали. Марик доброжелательно улыбался и даже уступил Владе грабли подлиннее, а Дрина, хихикая, рассказала, как завхоз вчера подрался в душевой с водяным, когда подключал воду.

Сквозь плотный вонючий туман, висящий в спортзале, в огромных окнах можно было с трудом рассмотреть окружающий пейзаж. Раньше там бурлила оживленная Сухаревская площадь, а теперь невысокие дома центра Питера, которые были родными для Влады и глубоко возмущали московских студентов.

– Не привыкну я никогда без Москвы, – ворчал упырь Костя Жилкин, отшвырнув грабли и плюхаясь на лавку рядом с Владой. – Все говорят – Питер, Питер, тут бал Темнейшего, тут охрана вокруг города, круто! А я не понимаю, почему здесь летом по ночам светло, почему зимой идешь по улице – светло еще, а зашел в магаз на десять минут, вышел – уже темно. И вообще… мне Сухаревская до сих пор снится.

– У тебя просто московские задвиги. Когда Носферон был в Москве, мне Питер снился, – грустно улыбнулась Влада, и заметила, что в глазах упыря читается немой укор, будто все это произошло из-за нее. – А в общагах кто убирается? Или там еще ничего не трогали?

– Да завхоз все прибрал! – ухнул Марик, присаживаясь рядом. – Ведь разрушения же были, там куски стен валялись, всю мебель переломало. Все здание, когда шторм в янве начался, трясло как при землетрясении! По-моему, и сейчас тоже… слегка покачивает, – вдруг сказал Марик, хватаясь за скамейку, на которой он сидел. – Я серьезно.

– Да-а, есть немного, – согласилась Дрина. – Но будто на корабле плывем, и его качает на волнах. Огнева, чувствуешь?

– Не-а…

Хотя Владе и самой уже казалось, что спортзал стоит как-то неровно, она упорно решила добиться хоть какого-то ответа.

– Ребят, но, может быть, какие-то вещи из общаги кто-то забрал? – Влада не стала прямо упоминать про Бертилова. – Может, чьи-то забытые вещи…

– Тановская копалась, когда шкафы переломанные вытаскивали, – пожал плечами Марик. – А что? Ух ты, как сейчас качнуло, да?! И альбатросы кричат…

В спортзале раздались шаги – вошла Лиза Маркина, остановилась, прижав руку к носу.

– Завхоз сказал, что пойдет новая партия добровольцев сюда, а вас пора выводить, – сдавленно проговорила она. – А вот это – в первую очередь…

Лиза кивнула на вершину зеленых куч. Влада уже несколько минут слышала странные вопли на фоне разговора, которые Марик назвал криками альбатросов, но даже не подумала, что их издает Ацкий. Сведя глаза к переносице, валькер приплясывал на вершине кучи из водорослей, прыгая и разбрызгивая вокруг себя зеленую жижу.

– Эй, Ац, ты чего? Давай-ка, спрыгивай – держим…

Ребята, с трудом встав со скамейки, обступили гору, но валькер не отреагировал, а простер перед собой вытянутую руку и начал орать: