Шпионы Бога

– Сказать, что я удивлен – ничего не сказать. Не часто на первом свидании можно познакомиться с родственниками девушки. Но я рад знакомству с Вами, Златомир. Меня зовут Даниель, – весьма приветливо сказал спутник Славы.

– А я знаю! – воскликнул незваный родственник, – Славик мне о Вас все уши прожужжала, – он без спросу взял несколько кусочков сыра, – Даниель такой, Даниель то-то… Вы должно быть исключительный человек, раз Слава так увлечена! С ней обычно такого не бывает, – закончил он. Златомир изучал Даниеля.

Щеки девушки вспыхнули от гнева, она едва сдерживала себя, чтобы не сказать лишнего. Кафе наполнилось множеством посетителей, и было бы абсолютно ненужным привлекать к себе всеобщее внимание, утраивая словесную перепалку на повышенных тонах.

– Мой милый кузен, – цедила слова она, – хочет сказать, что до него донеслись какие-то сплетни от нашей родни о нас с Вами, Даниель. Ему лично я никогда и ничего не рассказывала и не собираюсь, – легко парировала девушка, победно подняв голову, и её хвостик из волос изобразил пружинку в воздухе.

– Ааа…дела семейные… Я понимаю Вас, Слава. Нелегко быть с теми, кого ты собственно и не выбирал для своей жизни, – ласково ответил Даниель.

– А я с Вами не соглашусь! – сказал незнакомец, – существует теория, а для меня так это и есть истина в последней инстанции, что души именно выбирают себе семьи, выбирают с кем им лучше жить. И делают они это для своего же духовного развития, – заключил Златомир.

– Интересная теория. Никогда не слышал о такой.

– Ну, естественно, не слышали. Бизнесменов обычно такие мелочи не интересуют. Прогресс, если вы хотя бы про Гёте слышали.

– Златомир, это уже не вежливо с твоей стороны! – резко сказала Слава, – думаю, тебе пора.

– Золотые слова, мой друг, – раздался спасительный голос Мироспаса, – пойдем, братец. Оставим прекрасную пару наслаждаться вином и тёплым вечером.

– Ты, как всегда, не вовремя, брат мой! – скалился Златомир. Он поднялся со своего места, элегантно поклонился и медленно пошёл прочь, оставляя шлейф своего присутствия.

– Еще один кузен? – поинтересовался Даниель, – и они близнецы!

– Да, у нас большая, – Слава сделала паузу, – недружная семья! Девушка тяжело вздохнула, а на её лице читалось глубокое чувство грусти и разочарования.

– Восхищаюсь тем, как ты легко и честно называешь вещи своими именами, – заговорил мужчина, – я вот так не умею, всегда хочу соблюсти политес и дипломатично подбираю слова, чтобы никого не обидеть.

– А я так больше не делаю. Жизнь нужно проживать максимально честно. Жить честно для себя самого, дышать полной грудью и прыгать, если впереди обрыв!

– И падать? – спросил он.

– Падать и подниматься, и снова падать. А поднявшись, стать лучше, честнее, живее! – распылялась она.

Даниелю стало неловко от всего происходящего, он молча смотрел на Славу. Всего несколько минут назад она была в объятьях его общества, а сейчас ускользала от него, как последние лучи уходящего солнца на закате. Подул мягкий прохладный ветер, Слава пожала плечами, пытаясь не дать ветру её коснуться.

– Ты замерзла?

– Нет. Но мне пора, – сказала она, – несмотря ни на что, это был приятный вечер. Спасибо!

– Я тебя провожу.

– Не нужно, – она остановила его, – правда. Мне хочется пройтись одной. Надеюсь, ты меня сможешь понять, – Слава быстрым движением подошла к Даниелю и поцеловала его в щеку. Прежде чем Даниель успел что-то понять, девушка уже удалялась вдоль по улице.

«Неуловима, словно ветер», – пронеслось в голове мужчины.

Даниель попросил счёт, расплатился и медленно пошёл в сторону дома.

Слава неслась по уже знакомым улицам, она перешла на бег, и через несколько секунд можно было увидеть девушку, которая бежала так быстро, как будто за ней гналась стая бешеных псов. Она бежала вдоль улиц, не обращая внимания на взгляды прохожих, бежала до тех пор, пока в ней не осталось сил. Ноги перестали её слушаться. Она споткнулась о выпирающий камень брусчатки и упала навзничь. Слава лежала, не в силах подняться, не в силах успокоить свой плач, перетекающий в истерику. Она пыталась убежать от всех страшных воспоминаний, которые преследовали её только по ночам, но которые теперь явились при свете дня. Слава опять вспомнила ту красную дверь, длинные коридоры и стук приближающихся шагов.

Из груди девушки вырвался сильный крик, словно раненая птица погибала в терновнике. Вскоре были слышны лишь тихие всхлипы. Плечи слегка подрагивали, она вытирала ладонями лицо, делала глубокие вдохи и выдохи, пытаясь восстановить дыхание, но ничего не помогало – перед глазами стояла всё та же злополучная красная дверь. Некоторые воспоминания способны нас уничтожить, поэтому, хорошо, если срабатывает механизм блокировки памяти. А если не срабатывает? Если ты помнишь всё, как с этим жить? Девушка медленно встала, держась за стену здания, поправила растрепавшийся хвостик и смятую юбку и побрела домой.

А в это же время, в другой части города, такие похожие и такие разные, Мироспас и Златомир быстрыми шагами мерили дорожки городского парка.

– Так и какими судьбами тебя сюда занесло? – начал Мира.

– А никто не отменял Вечный поединок! – быстро ответил Златомир.

– Злат, да зачем вам этот Даниель? У него самая обычная судьба.

– О! А разве не ты, дорогой брат, всегда говорил, что важен каждый человек? – сказал он.

– Да, верно, но… – он не успел договорить.

– Так вот мы и стараемся, – перебил его брат, – ненужных и неважных в этом мире нет. И вообще, – он сделал паузу, – из надёжных источников я знаю, что вас не должно быть на этой миссии.

– Не понял, – искренне удивился Мироспас, и его лоб нахмурили морщины, – а это, прости, что значит?

– А это тебе не у меня надо спрашивать, а у вашего «Великого и Могучего»! Ха- ха, – Златомир был удовлетворен своей шуткой и громко рассмеялся.

– Братец, что-то ты не договариваешь, как будто дело касается тебя лично, – сказал Мироспас, а Златомир ухмыльнулся, – и держись от неё подальше! – пригрозил он.

– Крайний раз это я тебе говорил подобное, – сказал Златомир.

– Ой, избавь меня от своей напускной суеверности! Слово «крайний» используют только русские пилоты вместо слова «последний», чтобы не накликать беду и смерть. А ты бессмертный! – раздражался он.

– А как же быть ближе к людям? Понимать их привычки, обычаи и суеверия? На тебе, кстати, великолепный шарф, хочу заметить! – он ударил прямо в цель, зная любовь своего брата к людской моде.

– Ближе к людям? Да будь твоя воля, ты бы их всех перестрелял! – горячился Мироспас.

– Но разве неинтересно, перед выстрелом, узнать того, в кого стреляешь? Это не война, брат, это – охота!

– Ты никогда не ценил человеческую жизнь, – вздохнул Мироспас.

– А ты, значит, ценил? – сквозь зубы процедил Златомир.

Братья пристально посмотрели друг на друга, как будто пытались увидеть в зеркале все свои изъяны. Они и правда были противоположным отражением друг друга. «Семью не выбирают, но порой хочется иметь либо других родственников, либо вообще быть сиротой», – такие мысли часто приходили в голову Мироспаса.

– Ну, так, где сейчас наша маленькая трудолюбивая птичка? – вопрос Златомира заставил Миру заволноваться. Через сердце протянулась тревога, как будто тысячи иголочек одновременно больно пронизывали его. Разговор с братом только усугубил эту тревогу. Погода вторила настроению. Ветер был не дружелюбным – путал волосы и мысли.

А хрупкая девушка в жёлтой шёлковой юбке и золотистом топе всё ещё медленно брела по улице, но каждый шаг давался ей с трудом, как будто в ней совершенно не осталось сил, но она продолжала свой путь.

Вскоре вдалеке замаячил милый сердцу домик, Слава остановилась на мгновенье, набрала воздуха в грудь и ускорила шаг.

Калитка скрипнула, девушка вошла во двор.

– Ну, наконец-то! – она услышала голос Леонидаса, – а я так волновался! Я видел, что произошло, ты в порядке?

– Нет сил. Я хочу спать, – только и смогла проговорить Слава, – помоги мне, пожалуйста, подняться по лестнице и лечь в постель.