Дочь моей бывшей

Петя высунулся в дверь и, зажав одну ноздрю, смачно высморкался на землю. Затем вытер нос локтем. Я отвернулась и, глубоко вдохнув, погасила рвотный позыв.

Действительно. И почему же я предпочла этим обезьянам Стаса? Наверно потому, что при всей своей мудаковатости, он хотя бы ни разу не делал при мне подобных вещей.

Фригидная. Конечно! Вообще не понимаю, как бабы с этими животными в одну кровать ложатся. Что ни мужик, то… не мужик. Буду всю жизнь одна! Все лучше, чем позволить к себе прикоснуться подобным индивидам!

Глава 5

МАРК

Целый день блужданий по деревне не принес ровным счетом никаких результатов. Решившись спросить о Яне у какой-то с виду дружелюбной старушки, я был одарён презрительным взглядом. Бабуля недовольно покачала головой, махнула рукой, и затопала к своей калитке, что-то бормоча под нос. Не могу же я у всех подряд о ней расспрашивать?

Я начал склоняться к тому, что Ника сказала правду, и я просто ошибся деревней. Но девчонка так странно отреагировала на мой вопрос, что я усомнился, что она вообще слушала, о чем я говорил. Завтра снова попытаю удачу. Если не найду никаких зацепок, поеду домой. Пусть Пол разбирается, где накосячил.

Я опустил планшет на стол, услышав, как хлопнула входная дверь.

Ника всегда так поздно приходит с работы? Сейчас ещё светло, но осенью в это время, на неосвещенных улицах, будет совсем темень. Тут же кругом какие-то маньяки, а она торчит в магазине посреди деревни. Потом ещё и домой одна идёт. Или не одна?

Я устало потёр переносицу. Какое мне дело…

Может у неё хоть перцовый баллончик есть? Что толку, даже если есть. Сегодня ей и вилы-то не помогли. Как кролик перед удавом цепенеет. Тогда, как же она защищается? Или не защищается?

Эта мысль вызвала во мне волну необъяснимого гнева. Я поднялся со стула и зашагал по комнате. Мои метания прервал робкий стук в дверь.

– Эй, – тихо сказала Ника. – Вы ещё здесь?

Ее голос прозвучал как-то измотано. Трудный день выдался?

Пытаясь понять, что за дело мне до того, как прошёл чей-то день, я неторопливо направился к двери.

– Уехал? – пробормотала девушка за дверью.

Отчаяние в ее голосе привлекло мое внимание. Странно, разве она не должна испытывать облегчение от того, что незваный гость убрался восвояси. Я замер, прислушиваясь. Ее что-то расстроило?

– Ну вот, теперь одной в темноте куковать, – уныло промямлила она.

А злючка оказывается та ещё трусиха. Почему-то меня порадовало, что Нике не придётся оставаться одной в темноте. Пока. Я улыбнулся двери, которая серела в тусклом свете уходящего дня.

– И для кого я пельмени покупала? И ладно! Сама все съем! Обожаю пельмени, сто лет их не ела уже! Ну же, взбодрись, Ника! Тебе не привыкать. Так и не темно ведь. Пока что…

Я отступил на полшага от двери, когда та стала открываться.

– Вот пельменями вообще не рекомендую угрожать, – усмехнулся я.

– Ой! – тёмные ресницы вздрогнули, и на меня уставилась пара фиалковых глаз. – Так вы… не уехали?

Я заметил, как она облегченно выдохнула. Хрупкие плечики расслабились. Ника опустила голову, и потёрла лоб, как если бы пыталась сдержать слёзы.

– Куда ж я уеду такой голодный. Весь день ничего не ел.

Она шмыгнула носом, подтверждая мои опасения.

– Так я ведь оставила там…

Тёмные волосы скрывали от меня ее лицо. И это необъяснимым образом действовало мне на нервы. Для грубиянки и злючки она слишком часто норовит расплакаться. Хочу. Утешить.

– Один я и дома поем. Хотел тебя дождаться. Не знал, что ты так поздно вернёшься. Как прошёл твой день?

Какой интересный вопрос. Кажется, я никому его прежде не задавал.

Вероника покачала головой:

– Прекрасно, – не без иронии выдавила она.

Мои пальцы поймали прядь, выпавшую на ее лицо. Кончик острого носика покраснел. И девушка все ещё не решалась поднять на меня свои удивительные глаза, однако проследила за моей рукой.

– Тебя снова кто-то обидел? – я чувствовал, как моя красочная фантазия, подпитанная утренним столкновением, пробуждает во мне злость. – Или просто темноты испугалась?

Я провёл костяшками пальцев по раскрасневшейся щеке.

– Т-так не темно ведь, – пробормотала она, стараясь чтобы ее голос прозвучал уверено.

Повинуясь какому-то неожиданному порыву, я обхватил ладонью мокрое личико и притянул девушку к своей груди:

– Не плачь, злючка. Побуду с тобой, пока свет не дадут…

Должно быть, я ожидал, что она оцепенеет, или же наоборот станет вырываться, осыпая меня проклятиями. Но то, что она сделала, окончательно выбило меня из колеи. Вцепившись пальчиками в мой кардиган, Вероника вдруг разрыдалась.

– Ч-ч-ч, – я уверенней стиснул ее в объятиях.

Ника дрожала всем телом. И все, что я мог – бормотать какие-то неразборчивые общие фразы, типа «все будет хорошо», и гладить ее по голове. Даже представить не могу, как эта девочка выживает в подобном месте. Что у неё за жизнь? Почему не улыбается на фотографиях? Почему живет одна? Почему питается только овощами? Почему одежда не по размеру? Почему она сейчас рыдает, в конце концов? Почему, почему, почему???

Я здесь чуть больше суток, а у меня столько вопросов относительно ее персоны. Не припомню, чтобы кто-то ещё вызывал во мне столь живой интерес. Да и обычно ответы мне добывают помощники, вроде Пола. А тут…

Наверно это любопытство. Пока она загадка для меня, я продолжу постоянно невольно думать о ней.

– Эй, Джек! – послышался девичий голос с улицы. – Где твоя хозяйка? Говорят к ней жених приехал! А чего это я не в курсе?! Ника, блин!

Вероника отпрянула и в ужасе взглянула на меня:

– П-п-простите. Я вам позже все объясню!

– Жених? – дошло до меня, и я усмехнулся. – С нетерпением жду увлекательную историю о том, как из квартиранта я превратился в твоего жениха…

– Ну, вы ведь сами обещали притвориться! – заговорщически шептала она. – Подождите тут…

– А как же пельмешки? – поддерживая ее шпионский шепоток, спросил я.

– Вика падка на мужчин. А уж вы-то такой… – она окинула меня странным взглядом и неопределенно махнула руками, – в общем, если покажетесь ей на глаза, останетесь без пельмешек.