Вечный эскорт

Котек привела ко мне домой молодого парня – гинеколога. По странному стечению обстоятельств – тоже Толика. А может, ничего тут и не было странного, может, как раз того самого Толика?

«Попробуем обойтись без хирургии», – деловито сказал он и сделал укол моей нежной подружке, ввел что-то сосудорасширяющее или, наоборот, сжимающее. Меня мутило от пошлого комплексного обеда, накрытого для предполагаемого любовного пиршества. Он колол и препровождал мою душеньку к моей койке, сам, конечно, оставался в другом помещении. Потом снова колол, потом опять в койку. И так несколько раз. Никогда ничего более позорного в моей жизни не было. Толик снисходительно улыбался, подбадривал: «Тореадор, смелее в бой!» – и, похоже, смотрел на нас обоих как-то сверху вниз – или, может, мне показалось? Из задуманного Толиком ничего не получилось: пришлось решать все обычным образом, официально, конечно.

После этого мы редко виделись с моей ундиной. Все постепенно сходило на нет.

Она сказала, что встречаться со мной не будет. Возникло ощущение, что у нее кто-то появился и она не хотела быть «плохой девчонкой», которая скачет из постели в постель. В общем, дала мне от ворот поворот. Представляю, как злорадствовала вторая Ирина, ее наперсница! А может, и нет. Может, она вообще ревновала юную Котек ко всем мужчинам?

Я старался не особенно огорчаться. «С самого начала было ясно, что нам не быть вместе», – пытался утешать себя. Но за время нашего романа я привязался к девушке. Скучал без нее. Понимал свою вину. Хотел вновь ее увидеть… Часто вспоминал наши объятия и временами сожалел, что мы расстались. По трепетным вибрациям в телефонной трубке я чувствовал, что пока еще небезразличен ей, но увидеться она не желала – «Нет, нет, я занята, да и незачем». Надо было набраться мужества и перевернуть эту страницу жизни. По-видимому, она тоже все для себя решила. Тем не менее еще одну ночь с милой подружкой мне судьба подарила. Странную ночь.

Как-то все-таки удалось уговорить ее подъехать ко мне. Почему она согласилась – непонятно. Возможно, ее тоже тянуло к прошлому. «Хорошо, я приеду, поговорим, нам есть что вспомнить».

Попили чаю, поговорили, мы ведь не чужие. Визит затянулся надолго, до полуночи, и она согласилась, что теперь ей лучше остаться, чем еще час ждать такси и почти столько же добираться домой. «Только чтобы ничего, ни-ни!» – и она строго погрозила мне пальчиком.

Строго-престрого! В итоге я ласкал ее всю ночь, она была почти моей. Мои руки доставали до ее укромных мест, а раскаленный жезл бесчинствовал в долине между двумя восхитительными вершинами ее Эльбруса, добирался и до входа в райские ворота, но проникнуть в вожделенный Эдем ему так и не удалось. Может быть, в тот раз она на самом деле была беременна от Толика, а теперь не хотела повторить прежнюю ошибку – быть с одним, а оказаться беременной от другого. И ей это удалось.

Она сгорала и плавилась в моих объятиях, чаша ее переполнялась и выплескивалась, но она, видимо, твердо решила, что раз есть обязательства, то на этот раз она останется «хорошей девочкой». И никакой любви «на стороне» (я уже был на другой стороне).

Обязательства на то и существуют, чтобы им следовать. Интересно, как назвать то, что было между нами? Если не близость, то что же? Лесбиянки на свидании не всегда используют фаллоимитатор, но это не означает, что в этом случае между ними нет близости. В конце концов, девушка согласилась помочь мне, и я достиг ее губ и языка. Видимо, она посчитала это хорошим компромиссом.

Жизнь не стоит на месте, летом и осенью меня уже кружили новые увлечения, которые заставили надолго забыть о юной нимфе. Надолго, но не навсегда. Пожалуй, я и сейчас вспоминаю о ней с теплотой и нежностью: было бы интересно разыскать ее, узнать о дальнейшей судьбе – но не настолько, чтобы рыдать в подушку по ночам.

Возлюбленный русалки, предавший ее, должен быть наказан забвением и беспробудным сном. Но я пока жив. Так что, может, я ей все-таки не изменил? Ушел, отказался, но не изменил. Возможно, меня судили две Ирины-русалки. Или даже целый объединенный совет водных див. Но, видимо, они все-таки помиловали меня. И не только простили, но и прислали лучшую из лучших, мою Аганиппу в мыслях, мою Ану в жизни. Ана, Ана, похоже, я тебя тоже предал. Живет, живет в моей крови до сих пор страсть к измене.

Прости меня, Ирочка Котек! Наверное, я виноват перед тобой. Я ведь многим тебе обязан. Именно ты открыла мне дверь в мир настоящих ундин. Ты не ангел, конечно, но чудесная, потрясающая, загадочная, получеловек-полурусалка, женственная и противоречивая, живое существо, не оторвавшееся в полной мере от матери-природы.

Прости, дорогая, я оказался недостоин твоей любви. В этой пьесе мне довелось сыграть не лучшую свою роль, но будущего у нас не было.

Больше мы с ней не виделись. Казалось бы, прощайте недостижимые царства морских и речных див! Не знал я тогда, что вскоре мне будет суждено сделать еще один шаг в мир ундин.

10

Это был май девяносто первого. С Ирочкой Котек мы не виделись больше месяца.

В Италии совсем тепло. Я остановился в отеле Хилтон, в самом центре Милана, недалеко от знаменитых магазинов Галереи Витторио-Эммануэле II. Рядом – оперный театр Ла Скала, Миланский собор, замок Сфорцеско. Очень удобно. Но, похоже, меня это совсем не интересует.

Только что закончился семинар писателей и сценаристов под руководством Виктора Ерофеева и Евгения Рейна; он проходил на вилле Сан-Карло Борромео, в двенадцати километрах от Милана. Когда-то вилла принадлежала знатному роду Борромео. В пятнадцатом веке здесь жил Леонардо да Винчи. Сейчас это пятизвездочный отель, превращенный хозяином в настоящую картинную галерею. Номера, коридоры, залы украшают картины, исключительно подлинники; немало русских художников: Брусовани, Кабаков, Бренер, Булатов и другие. По завершении семинара получил какой-то диплом, очередную «ничего-не-значащую-бумажку».