Полет саранчи

Сергей почувствовал себя мышкой Джерри, но не оробел и спокойно парировал:

– Бог не выдаст – свинья не съест.

Выяснилось, что Жабоев не столь скуп на слова, как показалось вначале. И решения принимает быстро.

– Значится, так… По поставке мерсов встречайся с Панюшкиным. У тебя водитель есть? Поедешь с ним в Беляево. Бывал там? Вот и посмотришь заодно. Пусть Панюшкин едет к тебе с немцами, пусть разработают дизайн, окраску, закажут витрины, подставки для машин, обучат людей. Как машины поднимать – на второй этаж, что ли? Сам все рассчитай…

После некоторой паузы Самат продолжил:

– По пиару свяжись с Митрохиным, он даст человека питерского, мы пока возьмем себе в штат: будет заниматься рекламой, имиджем, приглашениями, ТВ. Поработай с ними, с Панюшкиным и Митрохиным, пусть они завизируют твои сметы – даю на это месяц. Смета на презентацию – ну окей, вроде годится, подпишу все сразу Тогда и деньги будем направлять. Так, что еще? Еще смета? – оторопел Самат. – Ну ты меня задолбал! Это что – смета на содержание представительства? А чем ты еще-то занимаешься, кроме Короны?

Сергей рассказал, что работает с Глушковым, готовится регистрация трех юридических лиц, будут создаваться сервисные центры мерсов, вольво и дэу, берутся в аренду два промтоварных магазина. Решается вопрос о приобретении двух зданий – одно под коммерческий бизнес-центр, другое – капремонт жилого дома. Самат спросил с сомнением:

– И Боря одобрил? Ну ладно, я с ним поговорю, вечно эта Борина манера – одной задницей на десяти стульях! У тебя объектов не меньше, чем у нас в Москве. Ты хоть понимаешь, сколько это будет стоить? Ладно – это другой вопрос, будем решать проблемы по мере поступления. Я смотрю, ты хочешь такой штат, столько денег… А сколько сейчас выделяется?

– Ноль целых ноль десятых, – ответил Сергей. – За полгода ни копейки не поступило. Даже в Москву на свои кровные езжу.

– А как же ты живешь? – искренне удивился Самат.

– Беру подержанные иномарки, арендую автосалон и продаю. На это и живем.

Самат возмутился:

– Безобразие, люди занимаются нашим бизнесом, создают предприятия, продвигают марку, а мы не платим? Машины служебные есть? Сами разъезжаете? Плохо… И никто из Москвы ни гугу? Ну, Борис, ну, Коля, совсем охренели! Придет на презентацию мэр, а у вас и машины приличной нет для него.

После короткого обсуждения Жабоев выносит решение:

– Идешь к Гафту, делаешь с ним смету на содержание представительства. Обязательно включи в штатное расписание зама по строительству и двоих водителей. Свяжешься со мной дня через три, договоримся о машинах: перегоним тебе неплохую вольву и подержанный мерсик. Чтобы нам не возиться с твоим финансированием, будешь помогать в продажах. Пойдешь к Жене Ретюнскому, договоришься, пусть отправит тебе пятьдесят Жигулей для начала. Надо бы еще иномарок, но у тебя пока нет дилерства, возьми пяток хонд. Пришли сюда продавцов, научим оформлять документы. Договорись с Женей о поддержании правильного курса условной расчетной единицы (УРЕ) и о скидке. Скидка пойдет на содержание представительства. Выручку пока оставляй себе, будешь отчитываться. Деньги будешь тратить на запуск Короны-ЛогоВАЗ. Но учти, после презентации отчитаешься. Спросим по всей строгости закона.

«Эх, Самат, Самат, – подумал Сергей, – будто мы с тобой не знаем высказывания Салтыкова-Щедрина о строгости российских законов, которая что? Правильно: смягчается необязательностью их исполнения».

* * *

После той памятной поездки Сергея в Москву все и началось: в 92-м продолжился счастливый начальный период его предпринимательской деятельности. Поставлялись автомобили, пошло хорошее финансирование. Для хранения машин арендовали огромный ангар у Ленмебельторга. Машины продавали из офиса, а отпускали из ангара. Скидки Москва давала им совсем небольшие, потом они еще уменьшались и в 94-м составляли всего 0,7 процента от стоимости машины. Тем не менее этого хватало для безбедной жизни их небольшого коллектива – ведь в отдельные торговые дни сотрудники отпускали до ста автомобилей в месяц. В 92-м уже накопились неплохие деньги, и Турчин оплатил летнюю поездку всего коллектива в Грецию, на Корфу. А в 93-м и последующие годы арендовал на лето для шести семей сотрудников госдачи в Комарово.

От выхода на рынок Короны зависели будущие отношения с Москвой. Создание дилерского центра и организация презентации были пробным камнем, и открытие состоялось – но не в октябре, а в ноябре. За это время произошло несколько важных для Сергея событий.

Во-первых, куратором всех представительств в центральном офисе стал замгенерального Михаил Гафт. С некоторых пор, как понял Турчин, через него проходил весь документооборот АО. Документооборот… При запуске новых проектов Сергей стал почти независим – при условии, если удавалось решить проблему финансирования. Самые дорогие проекты, которые ему не под силу поднять с помощью выручки от продажи автомобилей, нужно было согласовывать с Борисом или Саматом. Симпатичного Глушкова Сергей теперь почти не видел. Он, видимо, мало бывал в Москве, потому что Каданникова убедили взять его к себе на завод финансовым директором. Повышение или понижение? Тогда это было еще неясно. С одной стороны, Березовский теперь мог контролировать финансовые потоки АвтоВАЗа, посадив на них своего человека; с другой – удалил Глушкова из офиса ЛогоВАЗа, где решались все текущие проблемы. Ради кого? Конечно, не ради Гафта – непохоже, что он стал для Бориса ключевой фигурой. Долго ждать ответа не пришлось.

Гафт приехал в петербургское представительство сразу после поручения Жабоева о кураторстве. Сергей показал ему Корону и другие объекты, находящиеся в разработке, познакомил с будущими директорами новых фирм. Автомобили еще не прибыли, и Сергей катал Мишу опять на своей копейке.

– Давно за рулем? – спросил гость.

– Недавно, три с небольшим, – ответил Сергей и так же, как при встрече с Глушковым, прочел немой укор в больших – навыкате – Мишиных глазах.

Гафт зашел к Турчиным домой, рассказал, что собирается в скором времени стать миллионером, а от домашнего обеда отказался, потому что у руководства АО обед должен быть совсем другим. Он пригласил Турчина с женой в ресторан, но Юля ждала из школы дочь-первоклассницу: в итоге мужчины пошли вдвоем. Гафт с гордостью показал Сергею накрытый стол – смотри и учись! Чем гордиться? Турчин поморщился – нетрудно шиковать за счет фирмы, которая оплатит любые счета, – но комментировать не стал.

В богатстве не ищи братства. У рака мощь в клешне, у богача – в мошне.

Летом позвонила Ира Пожидаева и задорно отчеканила:

– Завтра в десять ноль-ноль встречайте в аэропорту Бориса Абрамовича, с ним три человека. Должно быть две машины. Отлет вечером. У вас есть приличные машины? Хорошо… Программа? Осмотр Короны, посещение мэрии, ужин. С мэрией я уже договорилась.

Борис прилетел с женой Галиной Бешаровой. Жене шефа выделили отдельный автомобиль с водителем, и она уехала в город по своим делам. Поездка Березовского прошла неплохо. Автосалон Короны ему и Панюшкину, ответственному за Мерседес, понравился, будущая директриса, которую им представил Сергей, – тоже. В мэрии согласовали дату презентации и договорились: ленточку при открытии разрежет лично Анатолий Александрович. Собчак был тогда несомненной звездой русской политики, второй Плевако, возможно – будущий конкурент Ельцина. Если он придет, будет здорово, но это в будущем – осенью. Новый зам Турчина по строительству показал Березовскому строительные объекты. Программа поездки в Питер должна закончиться на мажорной ноте – ужином в приличном ресторане.

Стол ломился от яств и напитков; четверо москвичей, Сергей с замом и двое от Короны – все разместились. Борис был доволен результатом поездки, но выглядел утомленным. Его жена сидела нахохлившись – серым неприметным воробышком, – выглядела чужой на этом празднике жизни. Говорили о петербургских проектах, ужинали, пили за успехи ЛогоВАЗа – «компании номер один», по определению Березовского.

По окончании трапезы принесли счет. Правительство Гайдара в начале года отпустило цены, Россия жила в условиях галопирующей инфляции, номиналы банкнот не поспевали за ростом цен, а карточные расчеты банками еще не внедрялись. Озвученная цена за банкет казалась фантастической. Борис сделал слабую попытку оплатить корпоративное разгуляево, но к этому застолью Сергей был уже полностью готов.

– Представительство оплатит, – сказал он, взял атташе-кейс, под завязку наполненный банкнотами, и двинулся к кассе. Кто-то пошутил вслед:

– Сергей пошел с кошельком.

Как учил великий Гафт – взять деньги под отчет, в кассу вместо денег вернутся чеки, все шито-крыто!

Американская мечта: заработать миллион. Русская мечта: миллион потратить.

В московском офисе появился тот самый чудесный грузин.

Бадри Шалвович Патаркацишвили был похож на опереточного Карабаса-Барабаса, только рыжего, с усами и без бороды, с лицом злодея, пытающегося играть роль добрейшего из добряков. Он вовсю изображал простосердечного, незлобивого грузина, ерошил пышные, загнутые вверх усы, пучил глаза, подчеркивал свой грузинский акцент – получалось неестественно, наигранно, как в плохом водевиле. Но Березовский, Березовский… Он буквально влюбился в этого Бадри, потому и перетащил его из Тбилиси в Москву. Ему нравились крупные, наглые, неторопливые мужики, он тянулся к брутальным и не обремененным комплексами и самокопанием – искал в них то, что не находил в себе: у Сергея еще будет возможность в этом убедиться.

Все было фальшиво в новобранце комсостава ЛогоВАЗа: не Бадри, а Аркадий, не грузин княжеских кровей, а грузинский еврей… Почему ему не оставаться просто Аркадием и просто евреем? Как истинный Тартюф, Бадри постоянно подчеркивал собственные скромность, благородство, честность, бескорыстность, если б надо было, то и набожность тоже демонстрировал бы, а плюс к тому – бесконечную широту его истинно грузинской души и другие весьма редкие и абсолютно замечательные качества.

Домочадцев, пытающихся доказать, что Тартюф вовсе не столь свят, Оргон (его роль в этой комедии играет БАБ) считает неблагодарными, погрязшими в грехахлюдьми. Истинная сущность Бадри проявится в тот момент, когда в его распоряжении окажутся вся касса, все дома и капиталы империи Березовского, неосмотрительно порученные ему БАБом для хранения и спокойно переписанные им на себя и своих ближайших родственников. Но пока еще ничего не ясно, и до момента истины в отношениях БАБа и Бадри должны пройти долгие двадцать лет.

Чудесного грузина (именно так, кстати, называл в свое время Ленин молодого Сталина) пригласили пока заниматься продажами Лад и Самар – автомобили из Тольятти давали на тот момент самый мощный денежный поток. Бадри крутился вокруг Ретюнского: «Женечка, Женя! А как это делают, как то? Ну ты же умница, ты все знаешь, объясни мне, я понятливый». Невелика наука – вскоре Бадри прибрал к рукам всю торговлю Жигулями. Лады продавались стандартным образом – менеджерами через кассу, а покупатели дефицитных Самар выстраивались в очередь к дверям кабинета чудесного грузина. Там, кстати, большинство богатенькие и лихие закавказские ребятки. Бадри, видимо, умел строить отношения по понятиям. Помимо стандартной цены через кассу, посетители платили чудесному грузину наличку из рук в руки – доплаты за передний привод, за цвет, за металлик, за навороты и опции. Платили почти в открытую, Сергей узнал об этом от сотрудников центрального офиса. Все сразу стало ясно – нужны ли еще слова? Бадри пригласили, чтобы брать черный нал, – он не брезгливый, вот и брал, наверняка с личного разрешения БАБа. Неучтенные деньги теперь пройдут мимо поставщиков автомобилей, членов правления – партнеров по бизнесу, мимо отчетности, налоги с них тоже платить не надо… Делились ли деньги между отцами-учредителями – неизвестно, но Сергея это не интересовало. Ясно одно: с появлением Бадри здесь больше не работают по правилам, здесь делят наличку под столом.

Бадри вытеснил Глушкова из офиса ЛогоВАЗа, место ловкого кота Тома освободили для другого кота Тома – килограммов на пятьдесят поувесистее, с куда как тяжелой лапой, – и понятно для чего: пришло время ловить не крошечных мышек, а больших жирных крыс. Но ведь именно Николай Алексеевич наладил целую финансовую систему для отмывки всего и вся, не так ли? Наладил, теперь его можно и в сторону – такова, видимо, была логика БАБа. Глушкова не раз еще будут выдвигать на передовую – за каштанами из огня, – а потом вновь задвигать, до тех пор пока он не станет отработанным материалом. Бадри осваивался на новом месте, но ни Гафт, ни Самат пока еще не задумывались о перспективах дальнейшей экспансии чудесного грузина.

Машина для выкачивания продукции и денег из автогиганта работала исправно. А Борис в это время был увлечен новыми идеями, внедрялся в другие проекты, задумывался о том, что самым лучшим бизнесом в России все-таки является политика. Ведь если в обычном бизнесе на тысячу долларов вложения в то время можно было получить десять тысяч, то в политике за ту же тысячу – миллион. Правда, можно и все потерять, просто все…

Березовский мало бывал в офисе, часто отлучался, мотался по Европам, осваивал новую для себя роль нувориша, селился в лучших отелях, посещал лучшие рестораны и одевался в бутиках. Возвращался воодушевленный, одетый с иголочки, с фирменным платочком в кармане пиджака, в ауре дорогого парфюма. Влетал словно фурия, скороговоркой давал тысячу невнятных инструкций и тут же улетал. Ира Пожидаева заносила в блокнот поручения и с привычной иронией резюмировала: «Пролетел как фанера над Парижем, а нам расхлебывать».

Бадри же, наоборот, всячески демонстрировал служебное рвение, бросался к любимому шефу и, карикатурно закатывая в глаза, объяснял, как «мы все скучали без тебя» и «как нам тебя не хватало», – Сергей пару раз становился свидетелем подобных сцен, а Борис млел и таял от счастья. Похоже, у них любовь – платоническая мужская любовь. Борис принимал все за чистую монету, он действительно был влюблен в Бадри, абсолютно доверял ему и всем без конца рассказывал об их необыкновенной дружбе. Подобное тянется к подобному. «Дружба, основанная на бизнесе, лучше, чем бизнес, основанный на дружбе», – говорил Рокфеллер. Интересно, что БАБ скажет об этой «любви» через двадцать лет?

Турчин не задумывался о перестановках в ЛогоВАЗе – для работы его представительства почти ничего не изменилось. Согласование поставок с московских стоянок в Петербург теперь проходило через Бадри, но тот просил только визу Гафта о взаиморасчетах и, как правило, не отказывал Сергею в отгрузке машин. Продажи в Петербурге по-прежнему проводились строго через кассу, доплаты опций – тоже.

Борьба за место рядом с БАБом, паразитирование на теле автогиганта, дележка денег под столом и внутренние разборки пусть остаются в Москве, его караван идет своей дорогой.

Сергей придерживался простого принципа: представительство будет работать только легально, вбелую, абсолютно прозрачно для москвичей, налоговиков, для их клиентов, для органов власти – для всех. Так, как это было при советской власти. Вскоре он почувствовал, что его помощники стали рулить в другую сторону. «Сергей, – говорили они, – идут хорошие денежные потоки, на этом можно прилично заработать». «Ребята, мы получаем зарплату, которую я оговорил с московским руководством, – отвечал им Турчин. – На полученные доходы я даю бонусы: премии, зарубежные поездки. Кому не нравится – ищите другую работу». Ребята затихарились и продолжали делать свое дело. Сергей не мог контролировать каждый договор, каждую сделку, каждую запчасть. Жестко разрывать отношения с замами тоже было опасно: у ребят сохранились связи с правоохранительными органами. В то время – те же бандиты, только с корочками.

Сергей понял, что розовый период его логовазовской жизни завершается. Что после презентации Короны ему придется подбирать на ключевые должности совсем других людей – из тех, кого он хорошо знал.

Объемы продаж машин в Петербурге росли, штат продавцов и охраны увеличивался, и Сергей согласовал с Борисом и Гафтом создание дочернего торгового предприятия ЛогоВАЗ Санкт-Петербург, предназначенного только для реализации машин. Оно будет жить на торговую наценку, а вся выручка будет поступать в представительство для запуска новых проектов. Учредителями новой фирмы стали начальники высшего и среднего звена московского ЛогоВАЗа, а директором – Сергей. Для работы фирмы арендовали большой автомобильный склад в таксопарке на Краснопутиловской, со временем открыли новый автосалон на Бухарестской.

Теперь представительство занималось только проектами московских учредителей; Сергей начал готовить новый, более просторный офис на Рубинштейна.

Горячий, шокирующий, авантюрный 92-й – разгул криминала, неистовство младореформаторов, либерализация цен, ваучерная приватизация. Нищая страна с горячечным румянцем на лице торопится, бежит, живет иллюзиями и надеждами на лучшее – а что еще остается? Незаметно пролетело нежаркое петербургское лето; Александровский парк, совсем недавно – парк Ленина, окрасился багрянцем осени.