Стеклон

– Просто пришел к тебе.

– Хм, в таком виде? – Сказала она, осмотрев меня с ног до головы. – Опять на свидание?

– Я дрался за твое сердце и победил… – Ответил я.

– Опять врешь… – разочарованно вздохнула она, и стала разворачиваться, чтобы уйти.

Я стал быстро копаться в сумке. Она остановилась и молча наблюдала за этим действом вполоборота, наверное, из—за любопытства. Я достал статуэтку и протянул ей ее со словами:

– На, вот, это мой приз за победу. Поставишь этот кубок у себя в комнате, я первый, кто завоюет твое сердце.

Она улыбнулась.

– Выдумщик, продолжай. С кем же ты дрался за мое сердце?

Я приподнял голову, которую держал немного вниз, чтобы хоть как—то скрыть свой синяк и начал рассказывать о том, что я дрался сам с собой. Что ранее я был мальчишка, но во мне появился мужчина, который прогнал этого трусливого мальчишку, и теперь мне интересны новые ощущения.

Водитель Каролины стал подходить ближе и громко сказал, чтоб и я услышал:

– Я не могу уехать, пока ты не зайдешь в дом.

– Жди, я недолго.

– Раз времени у меня мало, – продолжил я, – то я не буду выдумывать какие—то истории.

Я приподнял голову, которую специально держал немного вниз, чтобы хоть как—то можно было скрыть синяк, и начал рассказывать:

– Этот синяк и мой внешний вид – расплата за то, что утром в автобусе я ударил богатенького Мартина по голове.

Каролина улыбку в лице сменила задумчивостью.

– А у Мартина этого фамилия случайно не Реверс?

– Да именно.

– Мы вместе с моей семьей были приглашены на день рождение к его отцу. Там на празднике Мартин вел себя очень некрасиво, как малолетний вредный ребенок. Если ему что—то не нравится, бил посуду, называл грязными кличками официантов, смеялся и жевал одновременно так, что из его рта вылетали крошки на гостей. Мне тоже досталось. Фееричным завершением данного мероприятия было то, что он подошел ко мне и выплеснул мне на одежду какой—то сладкий сироп, а потом предложил переодеться в его спальне, не ясно, на что он рассчитывал. Так что правильно ты поступил, что его ударил. Мне пора уходить, нужно успеть собраться в школу этикета.

Надо же, школа этикета, куда мне до вас… Подумал я. Но вдруг решил все таки собрать всю волю в кулак и сказал:

– Может, мы сходим как-нибудь прогуляться, хотя бы в парк возле твоего дома. Я хоть как—то реабилитируюсь, приведу себя в порядок.

– Хорошо. Завтра в это же время у меня будет свободна пара часов, которые с удовольствием готова провести с тобой. Но одно условие – на расстоянии десяти метров за нами будет наблюдать вон тот молодой человек, с ростом в два метра, с переломанными ушами и квадратным лицом. Договорились?

Я посмотрел на этого молодого человека. Его лицо действительно было квадратным, и будто оно поглотило скромный маленький, перекошенный в левую сторону нос. Человек не из приятных, но что поделаешь. Я не мог отказаться от такого предложения, вот никак.

– Согласен, договорились! – Промолвил я и кивнул. – Я обязательно буду здесь в это же время завтра!

– До свидания, Киль. Я теперь вынуждена покинуть ваше общество, – добавила Каролина, подарив мне на прощание красивую и загадочную улыбку.

Как же я нелепо выглядел на ее фоне… Мысли об этом поглотили меня так, что я не смог больше сказать ни слова, только лишь проводил ее взглядом до подъезда. И побрел домой. Довольный, счастливый, с улыбкой и синяком на лице.

По пути домой я встретил своих друзей. Они были уже в курсе об утреннем инциденте, были на подъеме, радостные, и хотели устроить новый дебош. Подначивали меня отомстить Мартину.

– Ребят, вот сегодня мне некогда. Я не хочу, как утром бегать до школьного автобуса, хочу спокойно сегодня все обдумать и собраться. Завтра у меня свидание.

– Фууу… Променял юбку на друзей… – вредно проворчал Энжи, развернулся и пошел дальше. За ним следом пошли Лексис и Диэль. Они догнали Энжи, обступили его с двух сторон и стали, жестикулируя что—то шумно обсуждать. Пройдя так метров двадцать, они растворились в лучах дневного палящего солнца, как мираж.

Я снял с себя пиджак, взял его под руку и направился домой. Поднявшись к себе, я приступил к уборке своей комнаты. Собрал всю грязную одежду и поместил ее в стирку. Я был не похож сам на себя. И вечером даже поел за одним столом с родителями, чему отец был несказанно рад, и что—то очень бурно рассказывал про работу и много шутил. Лег я раньше, сильно устал от пройденного дня и событий, заснул практически сразу. Утром проснулся раньше будильника, минут на пятнадцать от шепота родителей, которые собираясь, обсуждали совместный отпуск, который, по их словам, уже был не за горами. К автобусу подошел раньше, и еще на свежем воздухе простоял какое—то время, пока не подул утренний свежий воздух с моря. Предал какой—то бодрости и сил. И учебный день пролетел на одном дыхании, в ожидании новой встречи. У дома Каролины я уже стоял как штык, ухоженный, аккуратный, но слегка прикрывающий свой синяк букетом цветов. Увидев меня, она сказала:

– Да не прячься ты. Мужчин украшают синяки и шрамы. Я не люблю инфантильных и самолюбивых хулиганов, которые трясутся над своей внешностью как нарциссы.

– Эм, ну… Ну я точно не такой ведь! – Быстро протараторил я. Даже собрал всю гордость за себя в кулак, и больше не прятал свой синяк, пусть все видят.

Гуляя с Каролиной, много общаясь, я понимал – я хочу остановить время. Она очень умная, разбирается и в музыке, и в технике, и когда она только все успевает, удивляла ее разносторонность и уверенность. Она – полная моя противоположность, но при этом, мне очень хотелось быть достойным ее, соответствовать. Ощущение легкости и грядущих глобальных перемен в моем сознании не покидали меня. Я ей рассказал про свое движение, она сказала, что поражена. Ей нравится бунтарство, но всему есть предел. В данную минуту я не мог не согласиться с ней, почему—то мне тогда тоже так думалось, хотя вот взять меня к примеру, с мыслями месячной даже давности, меня нельзя было просто так остановить, движений было очень много, и даже на несколько дней останавливаться не хотелось. Но сейчас я понимаю, что она действительно права, есть какие—то границы, реальные, адекватные.

Наша с ней прогулка пролетела очень быстро, и неумолимо подходила к концу. И все же у меня осталась некоторая несказанность, хотелось общаться еще и еще. Я чтобы попробовать сократить дистанцию между нами посмелел и аккуратно взял ее за руку. Краем глаза заметил, как в этот момент охранник резко прибавил шаг и направился в нашу сторону. Каролина это тоже заметила, и подняла руку с открытой ладонью. Охранник от этого жеста встал как вкопанный.

– Не бойся, у него работа такая, меня оберегать.

– Да я и не боюсь, я просто как бы вдарил ему щас… – ответил я скомкано.

Каролина мило улыбнулась в ответ и сказала:

– Ага, и ходил бы потом не с одним фингалом, а с двумя, под обоими глазами… А мне такой ухажер—светофор не нужен.

Тут уже я не смог сдержать улыбки.

– Да шучу я, – сказал я и посмотрел в ее глаза.

Она ответила тем же, посмотрела в мои. Я сдавил ее руку покрепче. Тихо ощущаю, как ее ладошка становится теплее. У меня быстро забилось сердце. И резко начал нести какой—то бред, о том, например, как в лифте часто думаю о чем-нибудь, что могу погрузиться в себя, да так, что ничего не замечаю вокруг, как будто теряю связь с реальностью. Она ответила, что тоже такое бывает и с ней. И тут же добавила, перебивая мой следующий рассказ:

– Давай ты расскажешь мне про себя остальное завтра? Я просто немного тороплюсь уже, и переживаю, что не успею в салон, я туда за неделю очередь заняла.

– А нельзя ли ради меня сегодня пропустить? Ты Каролина, ты итак красивая.

– Нельзя. Я же ведь тебе понравилась такой как сейчас, а не такой, какой я стану, если пропущу поход в салон.

Я попробовал следом как—то оправдаться.

– Прошу тебя, будь сдержаннее иногда. У нас еще много времени впереди.

– А завтра мы встретимся?

Каролина кивнула и направилась в сторону машины. Я все правильно понял теперь.

Как же благороден и прекрасен этот мир! Спасибо тебе, что ты не бросаешь меня, и даришь мне столь чудное создание. Проговорил про себя эти мысли, провожая ее своим взглядом. Прощаться совершенно не хотелось, хотелось побежать вслед за ней, и сопровождать ее бесконечно везде, куда бы она не направилась. Но не сегодня, не сейчас. Пока она уходит, оставив за собой запах счастья и подаренных мной цветов.

Глава 3. «Стеклон»