Билет до Барселоны

Встали мы в шесть утра на удивление легко. Так как нам предстоял сегодня день в Берлине, решено было ехать налегке – с рюкзаками. С рюкзаком я не путешествовала со студенческих времен. Это тоже немного будоражило нервную систему – я как будто помолодела на десять лет.

Приехали в Домодедово заранее, чтобы успеть погулять по дьюти фри. И тут, пока мы стояли в очереди на регистрацию, случилось непредвиденное. Лене позвонила мама и сообщила, что попала в больницу. Ночью ей стало плохо с сердцем, ее очередной новый муж вызвал скорую, отвезли в больницу где-то в районе Каширки. Сейчас она сдает анализы, чувствует себя плохо, помирать собирается. Мы обе понимали, что скорее всего, там ничего страшного, но Татьяна Георгиевна всегда была паникершей и при температуре 37,5 садилась писать завещание.

– Я поеду в больницу, – неожиданно сказала Лена. – Тут недалеко, за час максимум доберусь.

– Ты уверена? – спросила я, потому что обычно Лена игнорировала мамины попытки привлечь внимание.

– Да. Просто на всякий случай. Потому что, если вдруг что-то с ней случится на самом деле, я себе не прощу. Пусть лучше билеты сгорят. Чем потом всю жизнь мучиться чувством вины.

– Наверное, ты права, я бы тоже так поступила.

Я засобиралась с ней, но подруга меня остановила:

– Ты должна лететь.

– Что? Я? Одна? Да ты с ума сошла!

Но Лена была непреклонна:

– Анчоус, тебе это правда нужно. Ты не должна лишать себя этого путешествия из-за кого бы то ни было. Ничего страшного со мной и моей мамой не случится, ты же понимаешь. А для тебя это будет двойная доза экстрима. Давай-давай, ты справишься, это же не первая твоя поездка в Европу.

И тут я подумала: а почему бы собственно и нет? И опять испытала это уже знакомое чувство легкого страха от собственной безрассудности и решимости.

Да, сказала я себе, надо ехать. Это же приключение! Особенно, учитывая тот факт, что альтернативой были очередные скучные выходные с мужем, с которым не хотелось разговаривать, колебалась я недолго.

На прощание Лена обняла меня и напутствовала не сдерживаться и натворить глупостей, чтобы она могла мною гордиться.

На автомате проходя контроль, в какой-то момент я почувствовала себя персонажем очень женского голливудского фильма. Ну, знаете, когда главная героиня вся такая решительная и настроена изменить свою жизнь, и вот в последний момент ее подруга отказывается лететь с ней в путешествие, и с ней начинают происходить всякие разные приключения, каким-то волшебным образом в ее жизни все меняется, она встречает мужчину мечты, и вообще все у нее внезапно становится хорошо. Внутри шевельнулся мечтательный романтичный единорожек, которого я давным-давно приструнила. Девчачьи мечты – это глупости. Мне это внушили еще в детстве. И я уже много лет продолжаю сама себе это напоминать. Нужно работать над собой, над карьерой, над фигурой, ну и так далее. Жизнь – вечная работа. Глупым фантазиям в жизни взрослой женщины места нет. Даже если в какие-то моменты и кажется, что вот он, твой поворотный момент…

Гулять в одиночестве по дьюти фри оказалось не менее увлекательно, чем с мужем. Он всегда делал это молча или пялясь в свой телефон. Так что отсутствия собеседника я и не заметила. Единственное, когда разговариваешь сама с собой, а рядом идет муж, это не вызывает подозрений.

В самолете я расположилась с комфортом – место подруги было в моем полном распоряжении, а третье кресло занял пожилой немец, который тут же уснул. Терпеть не могу самолетную еду, а в Домодедово позавтракать не успела, так что к моменту посадки я уже была голодна как зверь и грезила сосисками.

Аэропорт Тегель очень скучное место, надо сказать. Пройдя паспортный контроль (к слову, немцы умеют заставить почувствовать себя человеком третьего сорта), я вышла на улицу и решила не брать такси, а примерить на себя роль бюджетного туриста с рюкзаком. В вывесках не разобралась, так как немецкого языка не знаю, спросила у сотрудника в форме, где остановка. К счастью, на английском я неплохо говорю. Приятный пожилой мужчина мне доходчиво объяснил, где останавливаются все автобусы. Так как плана у меня не было, и мне было все равно, куда ехать, я села в первый попавшийся. Примерно через полчаса вышла я на Александрплатц. Нашла довольно милое кафе, где очень вкусно поела. Дороговато, на мой взгляд, но искать что-то для местных сил не было, так что пришлось переплачивать в заведении, рассчитанном на туристов. Расплатившись, вышла на улицу и осмотрелась. Было довольно тепло, светило солнце, легкий весенний ветер продувал площадь, и я пошла куда глаза глядят. Конечно, соблазн зайти в магазин и потратить весь день на покупки был велик. Но я помнила, что багаж у меня не оплачен, да и гулять с пакетами так себе удовольствие.

Берлин – очень стильный город. Очень много фриков. Много интересно одетой молодежи. Зеленый и красивый. Приятно гулять. Допускаю мысль, что зимой я бы думала иначе, но весной все европейские города хороши.

Через пару часов мне надоело фотографировать здания, я взяла кофе на вынос и села в сквере. Написала Ленке. Выяснила, что с ее мамой все в порядке. Собиралась еще кому-нибудь написать, но вдруг поймала себя на мысли, что мне не хочется. Вот просто не хочется этих пустых бессмысленных переписок. Ни с мужем, ни с подругами, ни тем более с родителями. Особенно, учитывая то, что я никому и не говорила, что улетаю. Даже не стала отвечать мужу на его дежурный вопрос “Как долетели?” О, я же ему даже не сказала, что в итоге Лена осталась в Москве! А и не буду. Меньше знает – крепче спит. Лена сказала, что останется ночевать у Кати, своей двоюродной сестры, и скорее всего, вернется в Питер завтра. Я отключила передачу данных, допила кофе, и улыбнулась – это только мое путешествие, время только для меня, не буду ни с кем делиться эмоциями, впечатлениями, мыслями… Только я и Берлин. Только я и Барселона. Впервые в жизни я поняла, что могу делать все, что захочу. И ни на кого не ориентироваться. Ни с кем не договариваться, ни с кем не спорить по поводу экскурсий или планов на вечер.

В тот момент мне вдруг стало так легко, словно расправились крылья. Захотелось шампанского. Но я решила, что еще не время. Как это прекрасно – разрешить себе выпить шампанского средь бела дня, и не выпить его только потому что сама передумала. А не потому что кто-то рядом будет нудеть, что это первый шаг к алкоголизму, или что это слишком дорого, или что это безответственно, или что там еще транслируют люди из самых лучших побуждений. В общем, я пошла и выпила пива! Самого настоящего немецкого пива и закусила самой настоящей немецкой сосиской. Потому что я в Берлине. Как бы банально это ни выглядело со стороны, я это сделала. Потому что мне этого захотелось.

И тут меня осенила мысль, что я ж вообще могу делать все, что захочу! И у меня побежали мурашки по коже. Все, что захочу. Не то, что нужно и не то, что правильно. Не то, что одобрят и не то, что будет иметь правильные последствия. Не то, что полагается делать в путешествии и не то, что написано в путеводителях. Вот правда. Я же могу сейчас поехать в аэропорт и сидеть ждать своего рейса на Барселону. А могу остаться в Берлине и найти отель тут. Или даже хостел. Или даже квартиру. Или, о боже, познакомиться с кем-то с каучсерфинга и заночевать у местных. А могу сесть на поезд и поехать в Париж. И увидеть Париж другой, не тот, который я видела с мужем – постановочные фото на фоне Эйфелевой башни, неизменные круассаны на завтрак, красивые картинки для соцсетей. Я могу поселиться в пригороде или вообще рвануть в Марсель. А могу сесть на автобус и поехать в Амстердам. Или Краков. Или… Господи, да куда угодно! У меня же еще действует даже британская виза!

От этих мыслей внезапно закружилась голова. Пьянящий воздух свободы вкупе с темным нефильтрованным сделали свое дело. А потом я испугалась. Не, ну как же так? А что родители скажут? А как же муж? А следующий семейный отпуск уже запланирован летом в Тунис, почти оплачен. Не, а на работе что скажут? Не, ну нельзя же жить как попало, все равно есть какие-то правила, ограничения, алгоритмы. Я ж не бременский музыкант, у меня есть обязательства перед семьей, начальством, банком в конце концов…

Но процесс был уже запущен, и предательски крутилась в голове на заднем плане одна крамольная мыслишка, которую я страсть как боялась не то что озвучить, но и подумать смело… Поэтому пока бармен наливал мне второе пиво, я таки зажмурилась и спросила себя: а почему, собственно, нельзя так жить? Что мне мешает? И тут мысли понеслись галопом, “эскадрон моих мыслей шальных” – шлягер из детства в качестве саундтрека, хотя нет, в голове звучали африканские барабаны. Сердце билось так, что аж в ушах гул стоял… Мама дорогая, а что, так можно? И можно было всегда??? Чего ж я жила-то как зомби? Если можно делать все, что хочешь, почему бы это не делать? Вот почему бы мне не… И тут шарик сдулся. Потому что я не могла продолжить ту фразу. Почему бы мне что не? Я даже не знаю, чего хотела бы в альтернативной жизни. Ну, вот допустим, можно жить как угодно. И что, как бы я хотела жить? А в ответ тишина. Пустота. А может, я как раз и живу той жизнью, какой хотела бы? Вдруг я из тех редких счастливчиков, кому повезло жить своей жизнью? Но не тут-то было. На душе заскребли кошки. Предательски так, противненько, тонюсенько, коготочками своими острыми… И пропало ощущение крыльев за спиной. Я почувствовала себя пингвином. Расплатилась за обед и поковыляла вперевалочку к выходу. Со своим аккуратненьким функциональным рюкзачком немаркого серенького цвета. Мама бы одобрила, ага.

Вышла на улицу, вдохнула неожиданно свежего для такого большого города воздуха, посмотрела на экран телефона – до вылета еще четыре часа, в аэропорту надо быть за полтора часа, добираться примерно минут сорок, то есть еще часа два у меня в запасе есть. Пойду еще погуляю что ли. Магнитик куплю на холодильник.

Но настроения гулять не было. Захотелось погрустить. Вот нельзя давать себе мечтать, чтобы потом не тосковать. Наверное, правильно делают люди, которые живут себе тихонько по накатанной, не высовываются, звезд с неба не хватают, никаких феерических эмоций и откровений у них не случается, зато и разочарований тоже нет. Потому что когда ничего особенного от жизни не ждешь, то и расстраиваться не из-за чего. Подумала и разозлилась на себя. Вспомнился вдруг “человек в футляре”. Мне всегда было искренне жаль Беликова. И сейчас это невольное и неожиданное сравнение себя с ним, вывело меня из равновесия. А ведь так и есть. Я села на скамейку и заплакала. По-настоящему. Навзрыд. Как в детстве. Я очень давно так не плакала. Я вообще не плачу никогда. Только если смотрю грустные фильмы или читаю печальные книги. А над своей жизнью никогда. Потому что у меня все хорошо. Любая девушка была бы счастлива жить моей жизнью. Все вокруг это твердят мне с юношества. Чего еще желать, когда живешь жизнью мечты миллионов людей? Мне вдруг захотелось домой, в свою квартирку, завернуться в любимый плед, заварить чаю с бергамотом, включить “Сладкий ноябрь” или что-нибудь в этом духе, пореветь, погрустить вдоволь. Но ведь это и есть стремление к футляру, подумала я и заревела горше прежнего. При этом успела поймать себя на мысли о том, как здорово находиться в городе, где ты никого не знаешь и никто не знает тебя – вряд ли я позволила бы себе такую выходку в Москве. Там хоть город и большой, но все равно постоянно натыкаешься на знакомых или знакомых знакомых.

Вдруг я почувствовала на плече чью-то руку. Инстинктивно отпрянув, увидела рядом молодого человека. Он протягивал мне бумажный носовой платок и что-то лопотал на немецком. Я с опаской взяла платок, высморкалась, и по-английски сказала ему, что не понимаю его. К счастью, Берлин это город, где очень многие люди, особенно молодые, говорят на английском и довольно сносно. Он объяснил, что просто проходил мимо и не смог остаться равнодушным. Оказывается, со стороны я выглядела, как “девушка, которую настигло страшное горе”. Я улыбнулась. Молодой человек тоже просветлел лицом. Видимо, он решил во что бы то ни стало мне помочь и теперь обрадовался, что его усилия приносят результат. Этакая Амели в мужском обличье. Бывают такие люди, которые пытаются спасти весь мир. Он достал еще один платочек, предложил выпить кофе, воды или чего покрепче, даже предложил свои услуги жилетки, чтобы я облегчила душу. От такой прыти я опять напряглась. Все-таки у нас не очень принято вот так вот лезть к людям с помощью. Вот какую-нибудь гадость сказать – это да, это всегда пожалуйста. А помощь предложить – редкость. Да и вообще, с чего это он такой добренький? Вдруг маньяк какой, или вор? Сейчас вотрется в доверие, а потом обчистит карманы! Ишь ты! Я насупилась.

– Меня зовут Ганс, – дружелюбно сказал он. – А ты, наверное, русская?

И тут я опешила. Мой английский, конечно, далек от идеального, но не настолько плох, чтобы по акценту можно было распознать происхождение.

– Дааа, – протянула я, – но как ты понял это?

– Да просто только у русских такие красивые девушки имеют такое суровое выражение лица!

Я невольно рассмеялась. Да, это правда. Соотечественников я всегда безошибочно определяла по специфической мимике. Как говорит моя Ленка “лицо из серии: не подходи – убьет”. Ганс оказался музыкантом. Родом из Бремена. Это меня тоже ужасно развеселило. Играл на гитаре в группе. Выступал в клубах по вечерам. Днем учился в консерватории. Угостил меня кофе, провел небольшую экскурсию по богемному району Шарлоттенбург, и пригласил на свое выступление. Пятница же! И тут я вспомнила, что мне нужно в аэропорт! Я добавила его в друзья на Фейсбуке и клятвенно пообещала, что буду постить свои приключения из Барселоны, а если мне вдруг приспичит еще пореветь, обязательно позвоню ему. Он сунул мне упаковку бумажных платочков, точнее ее остатки, посадил на автобус до Тегеля и обнял на прощанье как родную. И так мне вдруг стало хорошо на душе от этой случайной встречи, что я всю дорогу пялилась по сторонам из окна автобуса и улыбалась. А люди в проезжающих мимо встречных или обгоняющих автобусов и машин улыбались в ответ. И это было так мило!

К моменту, когда я добралась до своего терминала, я уже понимала, что безбожно опаздываю. К счастью, у меня не было багажа. Но, к несчастью, немцы очень дотошны в плане досмотров, контролей и прочего. Поэтому я неслась на всех парах, и только когда встала в хвост длиннющей очереди, перевела дух и подумала: вот что такого страшного может произойти, если я опоздаю на рейс? Я никого не подведу, меня никто не ждет в Барселоне, от моего присутствия там ничья жизнь не зависит. У меня есть деньги. Я говорю на английском. Я могу купить билет на следующий рейс. Или улететь со стыковкой. Если билетов не окажется, или они будут слишком дорогими, я могу поехать на поезде или автобусе. Или даже заночевать в Берлине. И, кстати, попасть на концерт Ганса. Почему бы и нет? Очень милый молодой человек оказался. Вовсе даже никакой не маньяк.

Тем временем очередь на досмотр бодро двигалась, какой-то карапуз вопил на руках у мамы, а я сделала ему страшные глаза и показала язык. Малыш удивленно вытаращился и притих. Мама благодарно улыбнулась. Ну да, что-что, а заставлять мужчин делать то, что мне нужно, я всегда умела. И неважно, будь мужчине восемь месяцев или восемьдесят лет.

Досмотр я прошла легко и непринужденно, попрощалась со своим новым очень юным молчаливым другом, до посадки оставалась куча времени. Признаться честно, это меня даже немножко расстроило. Я продолжила прокручивать в голове гипотетически возможные варианты развития событий, уже мысленно отплясала четыре часа в клубе, доползла до хостела на окраине Берлина, или даже в местном замкадье, не знаю, как оно у них называется, и укатила наутро в Амстердам, ночью оказалась в Лондоне… Перед Букингемским дворцом меня вернул в Тегель голос из динамика – начинается посадка на рейс до Барселоны. Надо сказать, я даже испытала легкое разочарование. Столько небанальных возможностей у меня было, а я выбрала идти по пути наименьшего сопротивления, эх…

И тут меня в очередной раз за этот долгий день озарило. А ведь я всегда так и поступаю. Нет, серьезно. Я ведь пошла на филфак не потому что очень хотела быть филологиней, а потому что у меня в школе всегда была пятерка по русскому языку и литературе. И сочинения я писала лучше всех. И на олимпиадах побеждала. А хотела ли я туда? Нет. А куда я хотела? Не знаю. Потому и пошла. Вспомнила, как в детстве хотела быть пилотом. Да-да, точно, я же хотела быть пилотом! Или стюардессой на крайний случай. Потому что меня всегда тянуло в небо. Небо, самолет, девушка… Романтика! А еще мне нравилось возиться с волосами и делать красивые прически. Но на парикмахера в университетах не учат, а речи о том, чтобы не получить высшее образование в моей семье быть не могло. А еще мне нравилось танцевать. Но почему-то мне не приходило никогда в голову, что можно сделать танцы своей профессией. Потому что в балете надо начинать с раннего детства. А меня с раннего детства натаскивали только на учебу. Танцы были так, для развлечения. А танцевать серьезно не балет, а скажем, румбу, тоже было не комильфо для девочки из такой интеллигентной семьи.

И я вот сижу и думаю. Родители ведь мне все это говорили из самых лучших побуждений. Они явно хотели для меня самого лучшего будущего. И я настолько свято верила в то, что это действительно самое лучшее, что даже не подвергала сомнениям их убеждения, а радостно перенимала их, и со временем они стали моими собственными убеждениями. На которых я и строила свою жизнь. Ну что ж, возможно, это и правда было к лучшему. А может, и нет.

Говорят, если ты “живешь свою жизнь и идешь своим путем”, то у тебя не возникает сомнений, и ты свободен от разного рода рефлексий. Я никогда не могла этого сказать наверняка. Но при этом я пребывала в уверенности, что это нормально – жить обычной жизнью, звезд с неба не хватать, делать все “как положено”. А то, что происходит при этом в твоей голове, не так уж и важно. Это вообще наша национальная забава такая – рефлексировать. У нас и депрессия-то болезнью не считается, что уж там про недовольство жизнью говорить. Тем более, что с виду-то жизнь более чем удовлетворительная. Да о такой жизни как у тебя любая мечтает! Боже, сколько раз я слышала эту фразу. Я даже свыклась с ней. И сама в это поверила.

Хотя вот взять, к примеру, мою Ленку. Мечтает ли она о такой жизни как у меня? Это вряд ли. Ее бы к концу первой недели от тоски скрутило. Но приятно же думать, что ты живешь настолько классно, что всем бы хотелось так. Как я вообще повелась на такую чушь? Наверное, защитные механизмы психики и все такое. О, точно, надо было идти на психолога. Это же так интересно! Хотя какая теперь разница. Что сделано, то сделано. Стоп. Почему сделано? Мне тридцать два, а не девяносто. Почему бы не пойти и не получить второе высшее? А как же работа, кто меня будет отпускать на сессии, как там мои клиенты без меня проживут… А что работа, с другой стороны? Разве это работа моей мечты? Когда ты с понедельника уже начинаешь ждать пятницы, это вообще не круто. Так пишут великие коучи современности. В пабликах. Ага. На соцсети время есть, а на второе высшее не найдется. Ну разумеется. Хотя, если быть совсем уж откровенной, я не то чтобы прям очень жду пятницы. Особенно в последнее время. Я просто уже по привычке жду выходных. Меня давно уже не радуют выходные в компании мужа. Или родителей. Или друзей. И вообще.

В прошлом месяце муж уезжал в командировку на неделю и захватил выходные. И знаете что? Это были прекрасные выходные. Я провела субботу с подружками, воскресенье одна. И так мне было легко и спокойно. Я аж расстроилась, когда он вернулся. В тот день у меня закралось подозрение, что, возможно, мне лучше быть одной. Но видимых причин разводиться с мужем у меня нет. Он весь такой положительный из себя. А просто так хорошими парнями не разбрасываются. Потому что “где ты найдешь лучше”. Потому что “биологические часики тикают”. Потому что “родить тебе надо, и некогда будет ерунду всякую думать”. Да, как-то так. Я и сама порой думаю, может, надо родить ребенка? Но я не чувствую себя внутренне готовой стать матерью. А может, просто муж мой не тот мужчина, от которого мне бы хотелось родить… Подумала и сама испугалась своих крамольных мыслей. “Он же у тебя золотой, о таком любая мечтает”, ну вы поняли.

В таких невеселых думках застало меня приземление в аэропорту Эль-Прат. Барселона встретила теплым влажным воздухом, невероятной красоты закатным небом, оглушительно громкой для среднестатистического северянина бесконечной болтовней и счастливыми лицами. Барселона – это город-праздник, яркий, шумный, многоголосый, и в то же время душевный и несуетный. Барселона – это глоток свежего воздуха и пьянящие ароматы. Одним словом, Барселона – это любовь. Или как еще говорит одна моя подруга, Барселона – это душа.

В мою первую поездку Барселона мне не очень понравилась. Точнее, я ее не поняла. Тогда я наслушалась рассказов о том, что в городе процветает преступность и мелкое воровство, поэтому все время была начеку и страшно нервничала. Прижимала к себе сумку покрепче и в каждом встречном подозревала жулика. Муж не отрывал глаз от экрана смартфона, потому что его компания переживала сложные времена и шла речь о сокращениях, он без конца переписывался с коллегами. Меня это отдельно подбешивало. В ту поездку мы провели в Барселоне всего два дня, потому что дальше летели в Мадрид.

Моя вторая поездка состоялась через год после первой. Это был октябрь, потрясающе теплый, можно было даже купаться в море. Той осенью проводился очередной референдум об отделении Каталонии от Испании, и весь город был увешан национальными полосатыми красно-желтыми флагами. На каждом перекрестке дежурили полицейские. В окружении такого количества полиции, я смогла наконец расслабиться. Ну, какие воришки посмеют обокрасть туриста под носом у таких бравых блюстителей порядка? И тогда я впервые увидела, как прекрасен этот город. Меня очень, очень вдохновила архитектура. Каждый дом хотелось сфотографировать! Хотя я не большой фанат отпускных фотоальбомов. Но это было нереально прекрасно. Город был пропитан повстанческим духом, в воздухе витал революционный настрой, патриотизм, казалось, был буквально осязаем. Испанской речи я почти не слышала, даже молодежь говорила между собой на каталанском языке. Прям дух захватывало, того и гляди из-за угла вывернет этакий Че Гевара местного разлива на танке и начнет вещать о свободе. В ту поездку я была совершенно очарована этим городом.

Третий раз состоялся еще через год, но зимой, кажется, это был январь. Поездка была короткой, было прохладно по местным меркам, но туристов все равно было полно. Мы много гуляли по городу, наконец-то попали на гору Монтжуик, заходили в неприметные бары и ресторанчики, общались с местными жителями, даже попали на какой-то праздничный карнавал. И все, я пропала – влюбилась окончательно. Теперь меня неудержимо тянет в Барселону. Раньше я не очень любила ездить в одни и те же города больше одного раза, но тут каждый раз как в первый раз.

Так как в этот раз вылазка получилась спонтанная, у меня не было даже плана действий. Я вышла из здания аэропорта с рюкзаком за спиной, и поняла, что не знаю, что делать дальше.

Вообще, насколько я понимаю, практически в любом городе мира есть местный общественный транспорт от аэропорта до центра. И вот я решила почувствовать себя местным жителем. Ехать не на такси как обычно, а на автобусе, как утром в Берлине. Провела небольшой опрос людей в аэропорту, выяснила, что есть аэробус до площади Испании. Меня бы это более чем устроило, так как отель мой находился как раз недалеко от центра, и я отправилась на поиски того экспресса. Уже позже я выяснила, что можно было вообще доехать на обычном городском автобусе или на электричке, но в тот момент даже это было для меня необычайное захватывающим дух приключением. В автобусе было не очень много людей, я поставила телефон на зарядку и приготовилась наслаждаться пейзажами.

На свободное место рядом со мной села женщина средних лет. Скандинавской наружности, но с шикарным загаром. Одна из тех женщин, на которых смотришь и понимаешь – она счастлива, у нее все хорошо. Короткие светлые волосы, татуировка на шее, никакого макияжа и аккуратные руки без яркого маникюра, как у нас любят: шеллак перед отпуском – это святое. Просто воплощение красоты и женственности – хотела бы я выглядеть так в ее годы… Она улыбнулась ослепительно белыми зубами и просто сказала мне:

– Привет, тут свободно?

В очередной раз я возблагодарила небеса, что не прогуливала английский в свое время. В поездках меня это часто выручает. Я смотрю иногда на людей, которые приезжают в чужую страну и не то, что не знают ее языка, а и на английском ничего сказать не могут, и каждый раз у меня смешанные чувства – жалость и восхищение. Жалость потому что они лишены многих удовольствий, которые открывает знание хотя бы одного языка помимо родного. А восхищение потому что, как мне кажется, нужно обладать определенной долей смелости, чтобы ехать в чужую страну, не говоря хотя бы на английском. Конечно, если едешь по турпутевке с гидом и группой, язык не нужен. А если самостоятельно, например, в европейскую страну? А еще я встречала людей с невероятными невербальными коммуникативными навыками. Вот просто сидишь в баре, а рядом немец и русский, и каждый из них говорит только на своем языке, но они сидят рядом и смотрят футбол, и прекрасно общаются. Я вот так никогда не умела и где-то в глубине души даже немножко завидовала.

Моя новая соседка спросила, откуда я, и мы разговорились. Карин оказалась датчанкой по отцу и француженкой по матери, родилась и всю жизнь прожила в небольшом городке в Дании, его название я так и не смогла повторить даже по слогам. Ей 58 (а на вид 45 максимум), она разведена, сын живет в Калифорнии, дочь в Сингапуре. Карин путешествует по миру одна уже несколько лет. Свою квартиру она продала, все ее имущество умещается в одном чемодане. На этом моменте, видимо, мои брови непроизвольно взлетели так высоко вверх, что она рассмеялась. Видимо, потому что это очень частая реакция на ее шикарный чемодан нежнейшего мятного цвета.