Антикультурная революция в России

– «Последствия хозяйничания в музее-усадьбе «Абрамцево» «доктора восточных наук» А. Пентковского считаю катастрофическими. Изуродованы ландшафты, гниют памятники архитектуры, в массовом порядке вытесняются заслуженные сотрудники. «Абрамцево» деградирует на глазах. Долг каждого из нас – попытаться спасти священное гнездо семейства Аксаковых… По-видимому, в чиновных кругах у Пентковского – умело поддерживаемый им имидж просвещенного европейца (он учился в Риме), который борется с российской косностью. Но голос абрамцевской интеллигенции должен быть услышан!»

Еще цитата. В своем обращении «Беда в Абрамцеве» крупный ученый, искусствовед с мировым именем академик Дмитрий Сарабьянов и народный художник России Павел Никонов пишут: «Каким образом такое ответственное и тонкое дело, как руководство музеем, было доверено дилетанту, два года бесконтрольно хозяйствующему в легендарной усадьбе? Кто его туда посадил?… Неужели правда, что чиновник чиновнику глаз не выклюет, и Федеральное агентство по культуре и кинематографии, вместо того, чтобы оперативно и мужественно исправить ошибку, прикрывает своего назначенца?»

Руководитель ФАККа Михаил Швыдкой ответил на сигналы SOS, подаваемые из гибнущего музея-усадьбы, в одной из газет. Хладнокровно попросил никого не беспокоиться, поскольку ситуация, по его мнению, совсем даже не тревожная, а директор Пентковский – единственный специалист, способный вывести музей из кризиса. «… Мы все вместе поставим точку в решении проблем «Абрамцева» только тогда, когда откроем отреставрированный усадебный дом, увидим парки и долину Вори, какими они изображены на знаменитых пейзажах, откроем «белый дом» с экспозицией великолепных работ художников, работавших в «Абрамцево», – пишет чиновник. И так далее – в духе «Все хорошо, прекрасная маркиза!»

В 1917 году Павел Флоренский писал А. С. Мамонтовой: «Я верю, нигилизм докажет свое ничтожество… И тогда будут холить и беречь каждое бревнышко аксаковского дома. Самое худшее, если бы Абрамцево уничтожить физически, но и тогда, несмотря на великое преступление, если будет жива идея Абрамцева, не все погибло».

Нам же сегодня в сложившейся ситуации ни в коем случае нельзя опускать руки. Иначе мы обречем усадьбу «Абрамцево» на тяжелую болезнь, сделаем горький «подарок» к приближающемуся 200-летию великого Гоголя, для которого аксаковский дом был столь же близок, как родительское имение, Царское Село, римская обитель и все места, где создавал он свои шедевры.

Вальпургиева жизнь

Советская империя, поразившая своим величием мир, заставив его удивляться, бояться и восхищаться победой над отлаженной военной машиной нацистской Германии, завоеванием космоса, могучим талантом писателей, композиторов, великолепных режиссеров театра и кино, неповторимых балетных звезд, выдающихся спортсменов и воздушных асов, не смогла противостоять бездушным партийным чиновникам, серым управленцам и гнусным предателям, окопавшимся в кабинетах Старой площади и Лубянки. Заокеанские стратеги радостно потирали руки, видя, как клюют на их отравленные приманки всякого рода яковлевы, калугины, ковалевы, боннэры, войновичи и прочие жучки-точильщики, медленно, но верно разъедающие живоносные ткани имперского древа. Страстно и самозабвенно стремившиеся стать единственной и неповторимой «империей зла», Соединенные Штаты не жалели средств и драгоценного времени для осуществления мерзких по своей сути планов Трумена, Даллеса и Бжезинского, направленных на уничтожение советской державы. Дождались они, когда судьба выплеснет на поверхность Горбачева с Ельциным, избрав их мелкими исполнителями большой исторической трагедии. Переломив об колено прогнившую государственную систему, обрекли эти жалкие рабы западных кукловодов вверенный им народ на ускоренное вымирание. Одним из самых страшных знамений перестроечно-либерального времени стало уничтожение духовных и культурных ценностей, искажение исторической памяти и растление нации с помощью пролживленных средств массовой информации, бездарных и беспринципных «мастеров культуры», самостийно отнесших себя к элите общества.

Я не могу без отвращения и чувства глубокого стыда лицезреть и читать отчеты о светской жизни, героями которых являются одни и те же персонажи, верой и правдой служащие ограбившим страну акулам первоначального, бесконечно продолжающегося накопления капитала.

«В московском ресторане «Прага» свой 16-й день рождения отметила радиостанция «Эхо Москвы»… Главный редактор «Эха» Венедиктов стал рыцарем под наблюдением лидера КПРФ Зюганова, председателя нацболов Лимонова, председателя политсовета СПС Белых, эксглавы администрации Ельцина Волошина, журналистов Доренко, Киселева и многих других». Франция наградила «Веника» орденом Почетного легиона одновременно с Путиным (смешно, не правда ли?). «В очередь поздравлять «рыцаря» выстроились телеведущий Сванидзе, депутат Глазьев, журналист Сорокина… Новодворская, покрасив волосы в черный цвет, надела черное же платье с люрексом. Ее наряд был подозрительно похож на вечерний туалет г-жи Матвиенко, а костюм главной правозащитницы Памфиловой подчеркивал сильные стороны ее личности: свободный мужской крой и приспущенный галстук». Знаменательно, что эти «кони-люди», среди которых засветились никообразный Гусман, злостный русофоб Ганапольский и вездесущий опустошитель банкетных тарелок Жириновский, «смешались в кучу» в скорбную годовщину кровавого расстрела Белого дома, который они в 1993 году радостно приветствовали. А в ресторане «Метрополь» символ ельцинской России Ксюша Собчак в это же время вручала бриллиантовые знаки «самым модным и успешным мужчинам страны». Тут собрались постоянные обитатели светского стойла: главный «фотограф» Свиблова, горе-футболист Булыкин, мадам Слуцкер, баронесса Гечмен-Вальдек, тверской губернатор Зеленин, чеченский принц Джабраилов и неизменный гость всех вечеринок – некое «чадо» Березовского по фамилии Руга. Опоздавший к раздаче цацек балерун Цискаридзе с растерянной улыбкой воскликнул: «Где я? Что здесь происходит?»

Извини, дорогой читатель, что утомил тебя пространным цитированием из года в год обрушиваемой на наши головы пошлости, захлестнувшей зажравшихся гостей на балу незаслуженной и сомнительной удачи. Им плевать на то, что нация вымирает. Не беспокоят их постоянно повышающиеся цены за коммунальные услуги и катастрофически дорожающий бензин. Не надо им часами сидеть в очередях районных больниц, где получающие гроши лекари вряд ли способны облегчить наши с вами недуги. У них все схвачено, за все заплачено – и нет проблем.

Вальпургиева жизнь царит и среди людей, призванных просвещать и окормлять нас с вами. Никогда не забуду лизоблюдствовавшего на домашней кухне Ельциных не лишенного кинематографического дарования режиссера Рязанова. Принимая телезрителей за абсолютных лохов, показал он старенькую табуретку, привезенную свердловским «Троекуровым» в Москву по бедности. Такой в ней торчал гвоздь, что даже могучий рязановский зад потревожил. А гостеприимная жена президента Наина угощала желанного гостя и любимого мужа котлетами из фарша, купленного ею в магазине полуфабрикатов. Видимо, президентская обслуга, призванная пробовать его пищу, упала в обморок от такой чудовищной лжи. Но Рязанову, как говорится, хрен по деревне. Он недавно еще хлеще отчубучил, поздравляя своего дружка Швыдкого с днем рождения в газете. Оказывается, «дорогой Миша» – тот самый министр, при котором только и расцвел рязановский талант и обрел подлинную мощь. Забыл потерявший стыд кинодеятель, что в тоталитарном прошлом остались «Карнавальная ночь», «Берегись автомобиля» и другие его удачи, а при Мише снимает он сущую вампуку, ничем не отличающуюся от прочих культурных отходов швыдковской эпохи.

Очень похожий по развязности и отсутствию стыда на Рязанова «кот Матроскин» Табаков за безобидную критику в свой адрес со страниц «Труда» подает на газету в суд, а при случае может и «самому», как он называет президента, пожаловаться. Плевать ему на то, что национальное достояние – МХАТ, вверенный в его руки, перестал быть академическим, да и подлинным художеством в нем давно не пахнет. Давно уже плетется бывший партийный секретарь Табаков в хвосте у разного рода поругателей отечественной театральной классики типа управдома Фокина, переквалифицировавшегося в режиссера, или доморощенных «гениев», потчующих современников «Голыми пионерками», «Антошами и Клепами», «Детьми Розенталя» или опохабленным «Евгением Онегиным».

Страшно сказать, но привыкшие к вальпургиево-светской жизни либералы, ненавидящие любой правопорядок, умудрились объединить траурный митинг памяти убитой журналистки Политковской с демонстрацией в поддержку якобы несправедливо поругаемой саакашвилиевской Грузии. А может, так заранее и было задумано?

Возврату не подлежит

В Министерстве культуры и массовых коммуникаций РФ состоялось заседание Межведомственного совета по вопросам культурных ценностей, перемещенных в результате Второй мировой войны. Члены совета единогласно проголосовали за возвращение шести витражей церкви Св. Марии (Мариенкирхе) во Франкфурте-на-Одере, хранящихся в Государственном музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина.

Свое выступление перед голосованием о возврате Германии шести витражей XIV века Мариенкирхе я начал с пословицы «Снявши голову, по волосам не плачут». Действительно, после более чем сомнительной акции директора «Эрмитажа» г-на Пиотровского, практически безвозмездно «отстегнувшего» немцам 111 витражей для церкви Св. Марии, благотворительную акцию для «пастора Шлага» осталось только благородно завершить. Но я еще раз задаю членам совета вопрос: «Почему чудовищно пострадавшая от нацистских захватчиков Россия должна безвозмездно разбазаривать государственные ценности? (Мелкие деньги, отпущенные на восстановление новгородского храма Успения на Волотовом поле, – лишь крупица от той суммы, которой оцениваются витражи ХIV века.) Почему не учли инициаторы такого расшаркивания перед страной-захватчицей мнения по этому вопросу бывшего председателя Комитета по культуре Госдумы Н. Губенко, директора Пушкинского музея И. Антоновой, Чрезвычайного и Полномочного посла В. Фалина и вашего покорного слуги, стоявшего у истоков рассекречивания трофейных ценностей, их реставрации и широкого показа на выставках?» Точно так же поступили г-да Пиотровский, Швыдкой и их клевреты, тайно организовав безвозмездный возврат (безвозмездный для государства, но отнюдь не благотворительный). Две недели разыскивал по Москве листы Бременской коллекции Н. Губенко, обратившийся с письмом к Генеральному прокурору РФ, требовавшим пресечь более чем сомнительную сделку. Промолчали скромно начальники от культуры, когда некий гражданин России инкогнито принес в немецкое посольство в Москве 102 бременских листа в качестве якобы подарка, хотя знали, что под маской «бескорыстного» дарителя скрывается один из тройки лихих «капитанов» «Балдин, Баландин и Балакин». Именно последний, когда наша делегация вела в Бремене государственные переговоры о компенсаторном возвращении коллекции, вступил в сговор с немцами, принявшими условия его нечистоплотной игры. Пролежав в посольстве восемь лет, «листы Балакина» благополучно уплыли в Германию. Можно ли хотя бы представить себе подобную ситуацию, когда в наше посольство в Бонне немецкий мародер приносит украденные из России сокровища? Западная демократия такого не допустит.

Если созданная в 1992 году Комиссия по реституции при Президенте РФ ставила действенные заслоны, пресекающие обворовывание щедрым и нетрезвым Ельциным трофейных фондов (не дали мы ему подарить «другу Колю» Библию Гуттенберга из библиотеки МГУ. Остановили разбой бурбулисовских молодчиков, ночью снявших печать спецхрана с «Венгерской коллекции» и беспардонно конфисковавших пару картин, чтобы положить их в багаж Ельцина для подарка венгерским руководителям), то нынешние культуртрегеры действуют в лучших грабительских традициях Ленина и Троцкого, сплавлявших через грязные ручонки Хаммера редчайшие драгоценности и произведения искусства из разрушенной России. Не чужды «дарителям» и вождистские замашки Сталина, распродававшего церковные и музейные ценности Меллонам, Дюпонам, Ашбергам и Ханнам. Но тирану нужны были деньги на строительство Днепрогэса, а нынешние даже не стремятся получить средства на спасение гибнущего древнего Пскова, Абрамцева и многих других разрушающихся святынь. Скорее пекутся они об олигархических «монстрах», обезобразивших окрестности Москвы, Петербурга и других мегаполисов. Осеняют сомнительную деятельность «бескорыстных» возвращенцев и волюнтаристские подвиги Хрущева, с бухты-барахты вернувшего гэдээровским братьям по партии миллионы трофейных единиц, в том числе и уникальное собрание Дрезденской галереи. Близки им душевные порывы Брежнева с Горбачевым, продолживших генеральную линию партии по опустошению государственной казны. Как щедро облагодетельствовал «катастройщик» из Ставрополя дышащего на ладан, но всегда готового поживиться за счет СССР Хаммера. Нашелся в те тоталитарные времена лишь один человек – «музейщик № 1», директор Русского музея Василий Пушкарев, который осмелился пойти против воли Брежнева и Фурцевой, приказавших ему передать холст Малевича в обмен на фальшивый образчик, выдаваемый за творение Гойи, который международный аферист якобы дарил Эрмитажу. Нынешние же действуют по принципу «одобрям-с» и руководствуются отнюдь не державными принципами.

Вот почему приходится быть постоянно начеку, чтобы не уплыли от нас «безвозмездно» жалкие остатки трофейных культурных ценностей. То и дело проползают слухи о готовящейся отправке Бременской коллекции в Германию, собрания Кенигса в Нидерланды. Печально, что инициаторами этих позорных сделок выступают те, кому доверено порулить культурной политикой. Ничего они не предпринимают, дабы спасти гибнущий на глазах Псков, приостановить разрушение Абрамцева, запретить всесильному Церетели высаживать чудовищный зверинец рядом со святая святых – Могилой Неизвестного Солдата. Зато с чудовищным упорством мешают они открытию единственного в России музея великого Гоголя, чей юбилей будет скоро отмечаться мировой общественностью. Молчат начальники от культуры, когда американские варвары уничтожают золотой фонд ЮНЕСКО – монастыри и храмы Сербии и грабят богатейшие музейные сокровищницы Багдада. Им нужно во что бы то ни стало доказать, что Америка – идеал для нашего подражания или убедить сограждан в справедливости лозунга «Русский фашизм страшнее немецкого». Согласны они с горе-мэром Поповым, с точностью до одной десятой пересчитавшим немок, изнасилованных советскими бойцами и обличившим знаменитых русских художников, реставраторов и музейных работников в мародерстве, ибо они увезли в Москву сокровища Дрезденской галереи, а не стали восстанавливать их под градом снарядов в гитлеровских штольнях, приготовленных к затоплению. Представляю, что сказали бы этим «лучшим немцам» мои учителя Павел Корин, Виктор Лазарев, Степан Чураков, спасшие «Дрезденку» и многие годы реставрировавшие ее шедевры в России, чтобы Хрущев и нынешние его наследники забыли о действиях варваров штаба Розенберга, укравших и уничтоживших все, что попалось под загребущие руки, и изгнанных из нашей выжженной и разоренной страны. Мой долг – хранить память о всех подвижниках, прославивших русскую культуру и до конца оставшихся патриотами Отечества.

Из дальних странствий возвратясь…

Немногочисленные мои деловые вояжи в чужеземство всегда почти совпадают с трагическими событиями в жизни Отечества. Осенние встречи 2002 года с итальянскими коллегами во Флоренции проходили под чудовищным знаком беды на Дубровке, когда чеченские негодяи зверствовали в не покоренной даже их нацистскими предшественниками Москве.

Весной 2004 не попал я на отмененный концерт своего друга Максима Шостаковича в Афинах, ибо многотысячные отряды свободолюбивых греков протестовали несколько дней у американского посольства, проклиная «империю зла», начавшую распинать Ирак. Все греческие новостные телепрограммы выходили с логотипами: «Боже, помоги несчастному Ираку!», «Боже, покарай Америку!» – и только доступный в Афинах «родной» Первый канал устами своей сладкоголосой сирены Сорокиной и отобранных ею делателей «основного инстинкта» (Козырева, Бовина, Радзиховского и прочей либеральной шушеры) пытался убедить население «этой страны», что нас происходящее на Востоке не должно касаться.

В предпасхальные дни 2005 года, возвращаясь со Святой Горы Афон, узнали мы с Валентином Распутиным о назначении разрушителя основ православия и русской культуры, шоумена Швыдкого на должность руководителя ФАККа, своего рода «умного еврея» при номинальном губернаторе – министре культуры А. Соколове.

Нынешняя трехнедельная поездка в Италию поначалу радовала меня плодотворными делами и встречами в Венеции, куда привез я иконы, написанные специально для здешних храмов талантливыми современными мастерами, возрождающими многовековые традиции церковной живописи. Перебравшись затем в бесконечно любимую Тоскану, чтобы еще раз восхититься гением Микеланджело, Пьеро делла Франчески, Симона Мартини и Паоло Учелло; поклониться в соседней Умбрии Святому Франциску Ассизскому («Сады в Ассизи – те же, Что на угорьях тихих в Радонеже: Одни цветы и труд, одна – любовь…»), остановился я в маленьком крестьянском городке Монтерки в родовом доме старого приятеля Анджело Перлы – хранителя памятников здешней старины. Итальянская ранняя весна была в разгаре: живописные поля, сады, огороды и виноградники поражали ухоженностью и кажущейся мне неземной красотой. Невольно вспомнились школьные годы, когда проводил я каникулы в бабушкиной деревне на Брянщине, где, несмотря на страшные годы раскулачивания и едва залеченные раны немецкой оккупации, застал аромат русской деревни, принимая посильное участие в сенокосах, сборе яблок, заготовках овощей на зиму и наблюдая, как трудится в кузнице один из моих старообрядческих дедов.

Когда в очередной раз, поднимаясь по горным дорогам Тосканы, любовался я трудящимися на ее земле крестьянами, страшные картины вдруг пронзили мою память. Перед глазами, словно в траурной кантилене кинохроники, поплыли заброшенные деревни суздальского ополья с жутко хлопающими на ветру ставнями домов, хранящих еще остатки человеческого тепла. Их сменили многокилометровые невозделанные поля любимой Псковщины, мертвые пастбища на длинном пути из Москвы в Новгород, заросшие бурьяном титаническим трудом многих поколений крестьян приспособленные под хлебные житницы суровые северные просторы Заонежья.

На обратном пути из Венеции в Москву целый день смотрел я из окна вагона на весенние просторы Белоруссии и радовался, что хотя бы здесь стараниями братского нашего соседа и ненавидимого Западом и «немцовыми» батьки Лукашенко теплится надежда на будущее возрожение славянского мира, обреченного к уничтожению сначала гитлеровской человеконенавистнической зондеркомандой, а теперь третируемого верными ее продолжателями во главе с рейганами, бушами, олбрайтами и соланами.

«Демократическая общественность России не на шутку взволнована: президентом одной из стран СНГ, а точнее Белоруссии, стал порядочный человек. Есть ли сегодня что-либо невыносимее для нечистой совести интеллектуальных трубадуров нашего воровского режима? Как так – не берет? Это что еще за целка в бардаке? Не позволим! Не может – научим, не хочет – заставим! (Боюсь, в конце концов заставят-таки, мерзавцы!) Треть зарплаты в казну сдает? Ишь ты, чего удумал, козел совхозный, альтруист, понимаешь, хренов! Мы тебе за эти фокусы такую козу сосватаем, до гробовой доски заикаться будешь! С Россией объединяться намылился? В «империю зла» нас опять затягиваешь, зебра красно-коричневая? Ты у нас по такому случаю собственной кровью захлебнешься и кровавыми слезами умоешься, заединщик недорезанный! Ату его!..» И все это говорится и пишется на фоне чудовищного по своему размаху грабежа России, возникновения миллиардных состояний, беспрецедентной в истории человечества почти узаконенной коррупции. Нет предела бесстыдству и подлости наших «властителей дум», за вознаграждение готовых уличить в грехопадении даже святых угодников… Дорогой Александр Григорьевич, мне нетрудно догадаться, как тяжело, как одиноко Вам в Вашем теперешнем положении: казна пуста, страна разрушена, сопредельный мир враждебен. Старо-новая номенклатура в союзе с оголтелыми шовинистами делает все, чтобы задушить в своей смертоносной паутине всякую Вашу инициативу или начинание. Но злобный лай врагов – лучшее подтверждение Вашей правоты. Главное, чтобы Вы не сдались, не сломались, не опустили руки. Господь не оставит Вас! Пусть согревает Вас духовная и душевная поддержка миллионов людей на всем пространстве бывшего СССР и не только на нем, связывающих с Вашим именем, с Вашей личной порядочностью свои надежды на лучшее будущее. Я один из этих миллионов, и вот Вам моя рука. Ваш Владимир Максимов».

Это написал в 1994 году один из борцов с прогнившим брежневско-андроповским режимом – подлинный, в отличие от декоративных несогласных аксеновых и войновичей, диссидент Максимов. Какими же ничтожествами на фоне совестливого борца за демократию смотрятся нынче мелкотравчатые шереметы, немцовы, волчеки и прочие гонители белорусского президента! Стоило бы перечесть провидческие максимовские строки и нашим руководителям, прежде чем вводить «газовую» блокаду последнего и самого верного нашего союзника.

Без малого полувековая моя биография реставратора-искусствоведа – это прежде всего поездки по стране, а в последнее время и за ее пределы. Я человек командировочный в самом прямом смысле слова. Две трети рабочей жизни отмечены печатями в графах подорожных бланков, где значится «убыл – прибыл». Из каждой командировки спешу в Москву, чтобы поделиться с друзьями и коллегами радостью открытия забытой иконы или картины, рассказать о встречах с интересным человеком, начать подготовку к новой выставке, готовить к изданию очередную книгу. Вот и в нынешней поездке впервые увидел я в залах флорентийской Академии подлинного микеланджеловского Давида и был потрясен (в который раз!) божественным предначертанием судьбы одного из гениев человечества, сумевшего достичь в сложнейшем искусстве скульптуры высот поистине запредельных. А в Вене, где пережидал московский поезд, со мной произошло чудо из чудес. Всю жизнь мечтал я посетить одну из богатейших сокровищниц мировой живописи – Венский Музей истории искусства. И без того больные мои ноги подкосились, когда строгий страж музейных врат огорошил меня сообщением о выходном дне, пришедшемся на нынешний приезд. Отчаявшись, постучался я в дирекцию и представился реставратором из России. Невероятно, но через пять минут научный сотрудник, выдав специальный пропуск, открыл все двери огромного музея. Не помня себя от счастья, сидел я в зале, окруженный столь вожделенными полотнами Питера Брейгеля, досконально изученными в альбомах и монографиях; затаив дыхание, рассматривал редчайший шедевр Вермеера; наслаждался божественной живописью веласкесовских инфант. А в рубенсовских галереях, таких же больших и светоносных, как сама живопись великого фламандца, ждала меня встреча с очаровательной Ингрид Хопнер – главным реставратором по масляной живописи, с которой мы сразу нашли общий язык и из обычного зрителя я превратился в коллегу большого мастера и знатока многих полотен Венского музея. Обо всем этом мне не терпелось поведать как можно большему числу друзей и знакомых по возвращении на Родину. Но не тут-то было! Приезд в Москву совпал со смертью разрушителя основ этой самой Родины – Ельцина – и еще раз заставил убедиться в порочной беспринципности, лживости, корыстолюбии и нечистоплотности той части нашего общества, которая почему-то называет себя элитой и которую ее вождь и учитель Ленин пророчески окрестил дерьмом, употребив, правда, более откровенное выражение, которым мне не хочется пачкать бумагу.