Золотая девушка

– И что поймал? – заинтересовался Джимми.

– Поднимали лобстеров с молодым Карлосом.

На острове Сан-Пол лобстеры были дешевле куриных яиц, и достать их было гораздо легче, чем яйца.

– Трент, мальчик, ты стал настоящим рыбаком. Неси их сюда.

Трент пообещал, ведь за эти подношения его обслуживали в баре. Указав на деревянный причал, Джимми сказал:

– Там, внизу, президент ловит альбул. Чертов лодочник забыл, что должен его забрать.

Трент спросил, не на остров ли Кей-Канака собирается президент, и Джимми утвердительно кивнул.

– Я мог бы его отвезти на лодке Карлоса, – предложил Трент.

Джимми с отсутствующим видом растер пальцами марихуану, затем тряхнул головой, словно отгоняя мух.

– Трент, мальчик, я не знаю. Тут вот кто-то пишет, что президент связался с колумбийцами. – Он поднял с земли газету и бросил ее Тренту – "Бельпан индепендент" – четыре страницы серой газетной бумаги, в общем, лучшая газета в Бельпане. Есть еще "Бельпан тайме". Трент слышал, что за последние два месяца у газет сменились хозяева. Он прочел статью, которая была в своем роде классикой: грязные выпады против президента, основанные на предположении, будто он работал на колумбийских торговцев кокаином, позволяя им использовать главное шоссе страны и аэродромы в джунглях Бельпана для дозаправок.

На предыдущей неделе двухмоторный самолет, груженный кокаином, потерпел крушение и рухнул во время ночной посадки на недостроенный участок дороги на безлюдном севере страны. Теперь еще эта катастрофа на Кей-Канака подольет масла в огонь. И все это – накануне парламентских и президентских выборов…

Трент вернул газету Джимми и побрел к причалу.

Президенту Бельпана было далеко за шестьдесят. Креол, скорее черный, чем белый, высокий, худощавый, хотя и с небольшим брюшком, седоватый, правда уже слегка лысеющий, в брюках цвета хаки, рубашке такого же цвета и очках в стальной оправе, в синих парусиновых тапочках, он ловил альбул карбоновой удочкой, опуская блесну на стальную поверхность воды, туда, где мелькали треугольные хвосты стоящей на мелководье рыбы. Тренту показалось, что старик чем-то расстроен – может, плохой рыбалкой или тем, что за ним не приехали.

Бельпан – единственная страна в мире, где лодочник вполне мог забыть о президенте. Трент также не знал другой такой страны, где президент спокойно ловил рыбу с общественного причала и безо всякой охраны разгуливал по улицам в поисках такси.

Рядом с президентом сидела девушка лет двадцати, худощавая, как и он, правда, посветлее, с красиво очерченными полными губами и большими глазами. Волосы, собранные в пучок, были покрыты красным платком на африканский манер; она смотрела на президента таким взглядом, будто он был самым прекрасным человеком в мире и ее долг – защищать его.

Трент спустился к причалу и поздоровался:

– Доброе утро, мистер президент. Старик удивленно оглянулся: каким образом его узнал иностранец?

– Трент, сэр. Джимми из бара сказал, что вы, быть может, хотите, чтобы вас довезли до Кей-Канака.

– Вы англичанин…

– Британец, сэр.

Тот улыбнулся в ответ доброй, понимаю щей улыбкой, напомнив Тренту его собственного отца. Напряжение в голосе старика исчезло.

– Кельт?

– Да, сэр.

– Здесь все национальности смешались и перепутались, мистер Трент. – Старик взглянул на девушку:

– Моя внучка, изучает политэкономию в Лондонской школе экономики. Ну наконец-то! – Он перевел взгляд на девятиметровый катер, подлетевший к причалу. – Опоздал, но не забыл. Очень благодарен вам за предложенную помощь…

Трент подумал, что старик, вероятно, нуждается в большем внимании, чем то, которое мог предложить ему новый лодочник из агентства по трудоустройству.

Глава 2

Двадцатимильная полоса первоклассных отелей, ночных клубов, ресторанов, совладений и частных особняков – вот чем был Канкун, город в мексиканской провинции Кинтана-Роо. По туристическим меркам, он отстоял от Бельпана так же далеко, как край света. Подгоняемый попутным ветром, Трент отправился туда на "Золотой девушке", и путешествие заняло двадцать четыре часа при средней скорости в тринадцать узлов. Бросив якорь в порту, Трент сгрузил на пристань мотоцикл и отправился на поиски воскресного выпуска "Нью-Йорк тайме" и придорожного кафе, где бы подавали свежемолотый кофе. Он купил газету и, глядя поверх нее, засмотрелся на высокого, худощавого, широкоплечего мужчину в бежевом полотняном пиджаке, двинувшегося ему навстречу. Привлекали внимание галстук Мэрилебонского крикетного клуба и панама, а безупречно отутюженные брюки выглядели так, словно их шили на заказ. Несколько секунд на Трента из-под густых седых бровей пристально смотрели холодные серые глаза. Широкие ноздри, аккуратно подстриженные усы, твердый рот, квадратный подбородок – ни дать ни взять офицер британской гвардейской кавалерии, казалось, с рождения приученный делать карьеру и беспрекословно подчиняться. Из-за отца Трент все свое детство страдал от добродушного презрения людей этого сорта.

Сложив газету, Трент пересек тротуар и свернул в первый переулок направо. Улица сменялась двусторонним шоссе, ведущим из Канкуна вдоль насыпи в глубь мексиканской территории. От раскаленного асфальта поднимались волны жара, на улицах почти не было пешеходов и машин. Департамент дорог позаботился об акациях вдоль шоссе. Некоторые деревья погибли. Другие ободрали козы, и чахлые их остатки отбрасывали тень, недостаточную даже для самого выносливого из крестьян майя, ищущего приюта на время сиесты.

Повернув налево, Трент увидел, что мужчина в полотняном костюме идет по дальней стороне шоссе. От горячего воздуха в глазах все расплывалось, и казалось, будто тело англичанина разрезано пополам и ноги важно вышагивают совершенно независимо от верхней части туловища. Трент все еще держал его в поле зрения. Англичанин опять перешел на другую сторону шоссе и повернул на пересекавшую его улицу. Трент ускорил шаг и свернул туда же. Англичанин оглянулся, Трент тотчас выронил газету и, поднимая ее, увидел, что мужчина вошел в отель "Королева Виктория" – двенадцатиэтажную башню нежно-розового цвета. Немного погодя Трент вошел следом, поднялся на последний этаж, прошел в бар, заказал у полусонного бармена бутылку пива "Корона", через десять минут спустился на лифте на третий этаж и по служебной лестнице сбежал вниз. Худой мексиканец в красной майке деловито размазывал белую краску на стене лестничной площадки, а мексиканец в зеленой майке стоял на коленях перед ящиком с инструментами, притворяясь, будто проверяет электрическую розетку. За то время, пока лжеэлектрик успел бы бросить свою отвертку и вытащить пистолет, Трент смог бы всадить ему три пули в голову. И где англичанин отыскал этих ребят? Будучи любителем театральных эффектов, Трент не удержался, чтобы не "выстрелить" в мексиканца, выставив два пальца. Тот широко улыбнулся в ответ и пожал плечами, а Трент сдул воображаемый порох с кончиков пальцев и двинулся по коридору к комнате номер три. Дверь была не заперта.

Полковник Смит, начальник нового подразделения ЕС[3 - Европейское сообщество.] по борьбе с терроризмом, стоял у окна, глядя на улицу сквозь кисейные занавески, которые за годы небрежного обращения стали желтовато-коричневыми от никотина. Оглянувшись через плечо, он указал Тренту на один из легких стульев возле обшитого пластиком кофейного столика.

Таким же ободранным пластиком были отделаны письменный стол и то, что архитектор, планируя интерьер номера, видимо, назвал туалетным столиком. Покосившаяся двухспальная кровать была прикрыта застиранным белым покрывалом, а ковер представлял собой запятнанный кусок коричневого клетчатого шерстяного полотна, от которого исходил запах дешевой косметики и табака.

В своем костюме от Сэвиль Роу и галстуке Мэрилебонского крикетного клуба полковник выглядел здесь так же нелепо, как завернутый в простыню куклуксклановец, голосующий на углу улицы в Гарлеме. Трент знал, что все это заранее спланировано, чтобы вызвать у него раздражение. В первые годы своей работы он слишком часто задавал себе вопрос "почему?", чтобы теперь не понимать полковника. Полковник мастерски управлял эмоциями людей. Трент жил в его доме в Лондоне с двенадцатилетнего возраста. Отец Трента служил с ним в одном кавалерийском полку – полковник ушел с почетом, в то время как старший Махонк вышел в отставку после того, как в его эскадроне вскрылись серьезные, хотя и неподсудные, злоупотребления с казенными деньгами: в кавалерийских полках не любят скандалов. – Ну что, плохие новости? – Смит задал этот вопрос спокойным, ровным голосом, в котором сквозила едва заметная усталость, обычная для людей, долгое время несущих на себе бремя ответственности за безопасность сограждан. Информация, ложившаяся на письменный стол полковника Смита, всегда несла в себе беду – разница была лишь в степени опасности.

– Возможно, это не наше дело, – осторожно начал Трент. – Бельпан – сфера американских интересов. Наркотики или что-то вроде этого.

Он ожидал ответа, но полковник по-прежнему разглядывал улицу. Исходя из опыта, Трент знал, что молчание Смита – игра, в которую он играет со своими подчиненными. Помолчав, Трент продолжил:

– Сначала на шоссе, ведущем с юга на север, приземляется самолет. Ни один из кульвертов не был закрыт. Оба пилота погибли, и сотня килограммов кокаина осталась на дороге. Те, кто занимается контрабандой марихуаны, могут позволить себе витать в облаках, не проверяя шоссе. Но торговля кокаином – дело профессионалов. Я видел это место. Глубина кульверта – четыре с половиной метра, отвесные стояки. У них не было шанса. – Хотя Трент и считал себя достаточно сообразительным, но он так и не смог тогда найти веской причины для посещения морга и не видел тел погибших. – Затем другой самолет, уже с кокаином, делает ночную посадку на остров, где находится загородный дом президента. Посадочная полоса достаточно длинная, но сигнальные огни были установлены на сто метров дальше, чем следовало, а стоповые – на шестьдесят метров, в глубине леса. Пилота во время приземления кто-то ослепил мощным стробоскопом. Пилот был настоящим профессионалом. – Трент бросил на кофейный столик фотографию пилота. – Американцы внесут его в свою картотеку. Ему каким-то образом удалось посадить самолет между деревьями. Крылья погасили скорость, и он выжил. Помощник пилота – тоже.

– Потрясающе! – Полковник был удивлен так, как червяк, которого приготовили для наживки и вдруг отпустили.

"Побольше игры", – подумал Трент. В начале их служебных отношений полковник иногда выводил его из себя, теперь же он даже не чертыхнулся.

– Готов поспорить, что он выполнял фигуры высшего пилотажа, – добавил Трент. – Пилот понял, что его подставили и теперь он является прекрасной мишенью. Прибор ночного видения выведен из строя светом стробоскопа, так что удрать вряд ли удастся, хотя, пожалуй, бегство – единственный шанс. Но едва он спрыгнул на землю, как кто-то размозжил ему череп куском свинцовой трубы. Необычайно опытный был пилот, что называется "тертый калач", – продолжал Трент.

Он тряхнул головой, чтобы отогнать кошмарные воспоминания. Полковник прошел суровую школу жизни, в которой эмоции считались бесполезной и опасной роскошью и поэтому были строго-настрого запрещены.

– Той же самой трубой убийца разбил ветровое стекло – я нашел свинцовую стружку на стекле, – а потом перерезал горло помощнику пилота и воткнул в рану осколок стекла. Профессионал. Ничего сложного, но достаточно, чтобы одурачить местную полицию.

– Ты их проинформировал? – Полковник слегка перебарщивал, делая вид, будто скорее любопытствует, чем беспокоится, и Трент решил выдержать небольшую паузу. Смит подошел к кофейному столику и взял фотографию, которую Трент считал своим козырем.

– Конечно, ты их не проинформировал. – Полковник убрал фотографию в кожаный бумажник и вернулся к окну. – Ну, что еще?

Трент пожал плечами:

– В такой дыре, как Бельпан, ничего не меняется. Здесь каждый парень, отучившись и вернувшись домой с гуманитарным дипломом, открывает свою газету, однако среди них есть две более или менее серьезные. Недавно у них появились новые хозяева, и теперь они обвиняют правительство в связи с наркомафией. – Трент сделал паузу. Полковник не одобрял вовлечения в дела посторонних, но у Трента не было выбора. – Находясь на островах, трудно быть в курсе событий. Поэтому уже в Бельпан-Сити я попросил одного парня проверить информацию. "Вашингтон пост" раздувает эту историю, "Нью-Йорк тайме" – тоже. Кроме того, по этому поводу было задано несколько вопросов в палате представителей. Похоже, все идет по чьему-то сценарию.

Полковник повернулся к Тренту. Кривая ухмылка, чуть тронувшая уголки его рта, вдруг сменилась внезапной усталостью в глазах. По улице с грохотом проехал грузовик. Пережидая, пока шум стихнет, полковник вынул из внутреннего кармана тонкий золотой портсигар, достал сигару и прикурил, щелкнув зажигалкой. Портсигар ему подарил отец Трента, и сейчас, вынув подарок, Смит как бы напомнил, что именно он встал на сторону старшего Махони, возместил недостающую сумму и тем самым спас его от трибунала. "Только идиот предпочел бы сесть в тюрьму, – говорив тогда полковник. – Это свело бы в могилу твою мать". Она погибла в автомобильной катастрофе через три недели после смерти отца.

Полковник закрыл портсигар:

– Почему ты не изложил все в письменной форме?

Трент опять мысленно вернулся к пилоту. Он представил себе выворачивающий наизнанку ужас от слепящего стробоскопа, удивление и шок, когда, включив посадочные огни, пилот был вынужден сесть между деревьями; бессильная ярость оттого, что его подставили, и полное недоумение. Нет времени думать о чем-либо другом, кроме как выбраться, но и сумей он сделать это – не поможет. Темнота, хоть глаз выколи… Он спрыгнул на землю. Где-то здесь, на земле, его кто-то поджидает… И тем не менее он надеялся.

"Интересно, – подумал Трент, – неужели полковник хочет, чтобы секретный агент вошел в контакт с торговцами кокаином?" И по-прежнему ли он является секретным агентом? Или его отстранили от работы? А может, полковник считает, что он выдохся за те три года, что прожил в Ирландии под чужим именем? Выдохся из-за постоянного страха, мучившего его все то время, пока он пытался проникнуть в террористическую организацию, и его нервы окончательно сдали после того, как он попал в ловушку.