Иерусалим. Биография

В 34 году до н. э. Антоний восстановил престиж Рима, поколебленный его предыдущим неудачным походом, успешно вторгнувшись в принадлежавшую парфянам Армению. Клеопатра сопровождала его до Евфрата, а на обратном пути нанесла визит Ироду. Эти два коварных монстра не расставались несколько дней, флиртуя и одновременно прикидывая, как бы им покончить друг с другом. Ирод утверждал, будто Клеопатра пыталась соблазнить его: похоже, это был ее обычный способ общения с любым мужчиной, который мог принести ей выгоду. Но, сознавая, что это смертельная западня, Ирод устоял и решил убить эту красивую, но смертельно ядовитую нильскую змею. Однако его советники решительно выступили против этого.

Египетская царица вернулась домой в Александрию. Там Антоний устроил для нее пышную церемонию, во время которой провозгласил Клеопатру “царицей царей”. Сын Клеопатры от Цезаря, Цезарион, которому исполнилось 13 лет, был объявлен ее соправителем в Египте, а трое ее детей от Антония стали царями Армении, Финикии и Киренаики. В Риме все эти восточные церемонии были восприняты как неримские, недостойные зрелого мужа и попросту недальновидные. Антоний пытался оправдаться, написав свое единственное (из известных нам) литературное сочинение “О его пьянстве”, в котором обращался к Октавиану: “Почему ты переменился? Не потому ли, что я люблю царицу? И разве имеет значение, где и в кого ты вонзаешь свое копье?” Но это имело значение. В Клеопатре видели fatale monstrum (“чудовище, ниспосланное судьбой”, говоря словами Горация). Октавиан лишь выиграл от того, что его партнерство с Антонием прекратилось. В 32 году до н. э. Сенат отозвал у Антония империй (imperium) – полномочия верховной власти, а затем Октавиан объявил войну Клеопатре. Враги встретились в Греции: Антоний и Клеопатра объединили римское войско и египетско-финикийский флот против Октавиана. То была война за власть над миром.

Август и Ирод

Ироду необходимо было угадать будущего победителя. Он предложил Антонию свою помощь в Греции, но вместо этого получил приказ напасть на арабов-набатейцев в землях современной Иордании. К тому времени, когда Ирод возвратился, Октавиан и Антоний уже сошлись в битве при мысе Акций. Антоний-полководец уступал военным талантом командующему Октавиана Марку Агриппе. Морское сражение стало для него полной катастрофой, и Антоний с Клеопатрой бежали в Египет. Не уничтожит ли Октавиан и сторонника Антония – иудейского царя?

Ирод вновь готовился к смерти. Он поручил все дела своему брату Ферору и – просто на всякий случай – удавил престарелого Гиркана. Свою мать и сестру он отправил в Масаду, а Мариамну и Александру – в Александрион, еще одну горную крепость. И опять повелел умертвить Мариамну в случае его гибели. После чего отправился на самую важную встречу в своей жизни.

Октавиан принял его на Родосе. Ирод вел себя во время встречи благоразумно и достойно. Он смиренно положил свою царскую диадему у ног Октавиана. Затем, не отрекаясь от Антония, призвал Октавиана задуматься не над тем, чьим другом он был, а над тем, каким он был другом. Октавиан в ответ “вновь венчал Ирода царским венцом и просил его об одном лишь: быть с ним столь же дружным, как прежде с Антонием”. Ирод с триумфом возвратился в Иерусалим, а затем отправился с Октавианом в Египет; они прибыли в Александрию практически сразу после того, как Антоний и Клеопатра покончили с собой: он – с помощью клинка, она – дав себя укусить ядовитой змее.

Так Октавиан стал первым римским императором, приняв (вторым человеком после Цезаря) титул август (“священный”). В свои 33 года этот педантичный администратор, вежливый, бесстрастный и требовательный, стал самым верным покровителем Ирода. Император и его помощник, а точнее сказать, почти равноправный партнер, прямой и открытый Марк Агриппа, стали столь близки с Иродом, что тот, по свидетельству Иосифа Флавия, “мог считать себя любимцем Августа после Агриппы и любимцем Агриппы после Августа”.

Август расширил царство Ирода, прибавив к нему части современных Израиля, Иордании, Сирии и Ливана. Как и Август, Ирод был расчетливым и компетентным правителем: когда случился голод, он распродал собственное золото и на вырученные деньги закупил египетское зерно, чем спас население Иудеи от голодной смерти. Он царил в окружении своего наполовину греческого – наполовину еврейского двора, где ему угождали красивые евнухи и наложницы. В его свите было много вельмож, перешедших к нему от Клеопатры: его секретарь Николай Дамасский[55 - Этот ученый сирийский грек стал доверенным лицом Ирода и личным другом Августа. Он и в самом деле был, вероятно, весьма искушенным придворным, коль скоро сумел уцелеть и при дворе Клеопатры, и при дворе Ирода, где кровь лилась рекой. Впоследствии он сочинил жизнеописания Августа и Ирода, причем источником сведений для последней книги был сам Ирод. Биография Ирода не дошла до наших дней, но нам известно, что она была главным источником Иосифа Флавия, и вряд ли он мог найти источник лучше. Что до царственных воспитанников Николая, то Цезарион, сын Цезаря и Клеопатры, был умерщвлен по приказу Августа, а троих других детей привезла в Рим Октавия, сестра императора и бывшая жена Антония. Судьба мальчиков неизвестна, а девочка, Клеопатра Селена, стала впоследствии женой Юбы II, царя Мавретании (область на территории современных Западного Алжира и Северного Марокко). Ее сына, Птолемея Мавретанского, казнил император Калигула, положив тем самым конец династии Птолемеев спустя 363 года после смерти Александра Великого.] был в свое время воспитателем ее детей, а 400 телохранителей-галатов прежде были личной гвардией египетской царицы: Август подарил их Ироду, и они присоединились к его германцам и фракийцам. Эти белокурые варвары готовы были запытать насмерть любого, на кого укажет их повелитель, самый космополитичный царь того времени: ведь Ирод был финикийцем по происхождению, эллином по воспитанию, идумеянином по месту рождения, иудеем по вере, иерусалимлянином по месту жительства и римлянином по гражданству.

Иерусалимская резиденция Ирода и Мариамны располагалась в крепости Антония. Здесь Ирод был настоящим иудейским царем, каждые семь лет декламировавшим Книгу Второзакония в Храме и назначавшим первосвященника, чье облачение он хранил в Антонии. Но за пределами Иерусалима Ирод представал величественным греческим монархом, чьи новые языческие города, особенно Кесария на побережье Средиземного моря и Севастия на месте разрушенной Самарии, представляли собой великолепные ансамбли храмов, ипподромов и дворцов. Даже в Иерусалиме он выстроил театр и ипподром в греческом стиле, где проводил Акцийские игры в честь победы Октавиана при Акции. Когда это языческое действо подвигло группу иудеев к заговору, заговорщики были казнены. Но его любимая жена не радовалась успеху мужа. Двор Ирода был отравлен борьбой между княжнами из дома Маккавеев и Иродиан.

Мариамна: Ирод в любви и ненависти

В отсутствие Ирода Мариамна снова попыталась очаровать своего стража, чтобы выпытать у него планы мужа относительно нее в случае его гибели. Вернувшийся Ирод нашел ее совершенно неотразимой, но политически крайне опасной: она открыто обвинила мужа в убийстве своего брата. Иногда она намеренно оскорбительным образом давала понять всему двору, что отказывает ему в близости. Но потом подпускала его к себе, и отчуждение между супругами сменялось страстным примирением. Мариамна родила Ироду двух сыновей, но не рассталась с замыслом извести мужа. Она откровенно насмехалась над его сестрой Саломеей и ее заурядностью. Ирод страдал, “обуреваемый и ненавистью и любовью к ней”, и его одержимость становилась день ото дня сильнее, ведь замешана она была на еще одной страсти, всецело владевшей им, – жажде власти.

Саломея приписывала влияние Мариамны над ним магии. Она представила брату доказательства, что маккавейка подмешивала ему любовное зелье. Евнухов Мариамны пытали, пока они не подтвердили ее вину. Стражник, присматривавший за Мариамной в отсутствие Ирода, был казнен. Саму ее по приказу Ирода заключили под стражу в крепости Антония, а затем предали суду. Саломея предвкушала отмщение, настаивая, что Мариамна должна умереть.

Мариамну осудили на смерть, а ее мать Александра публично отреклась от дочери в надежде спасти себя. Но толпа освистала ее. Мариамна же, “этот высочайший идеал женской целомудренности и великодушия”, по мнению Иосифа Флавия, “лишь с презрением посмотрела на эту гнусную женщину, очевидно показывая ей все ее жалкое ничтожество”. Сама она, по всей видимости, была удавлена, но, как истинная представительница Маккавеев, до конца держалась “совершенно бесстрашно и не изменившись в лице, даже в последнюю минуту являя всем доказательство своего благородства”. Ирод страшно горевал по жене, уверовав, что любовь его к Мариамне была божественным отмщением, ниспосланным ему на погибель. Он запустил государственные дела, искал Мариамну по всему дворцу, приказывал слугам звать ее, будто она была живой и могла явиться на зов, и пытался забыться в пирах и попойках. Но все его пирушки заканчивались стенаниями по Мариамне. Он тяжело заболел, покрылся гнойными язвами, и в этот момент Александра решилась на последнюю попытку захватить власть. Ирод распорядился тотчас же казнить ее, а затем умертвил еще четырех своих самых близких друзей, которых подозревал в том, что они были слишком близки с его очаровательной тещей. Он так и не оправился до конца после утраты Мариамны – проклятия, обернувшегося позднее уничтожением следующего поколения его рода. Согласно Талмуду, Ирод пытался сохранить ее тело в меду, и это похоже на правду: извращенная сладость этой затеи была бы вполне во вкусе Ирода.

Вскоре после казни Мариамны Ирод начал работать над своим шедевром: новым, преображенным Иерусалимом. Дворец Маккавеев напротив Храма уже казался недостаточно величественным для него. А в крепости Антония, казалось, блуждал призрак Мариамны. В 23 году до н. э. Ирод расширил западные укрепления строительством новой Цитадели и дворцового комплекса – своего рода Иерусалима в стенах Иерусалима. Цитадель была окружена стеной высотой около 14 м; при наречении трех ее башен Ирод дал волю сентиментальным чувствам. Самая высокая башня (высота почти 40 м, толщина у основания примерно 15 ? 15 м) получила имя Гиппик (так звали друга юности Ирода, впоследствии павшего в бою). Две другие башни были наречены Фазаель (в честь покойного брата Ирода) и Мариамна[56 - Скорее всего, Ирод имел в виду Мариамну II, свою третью жену, однако горожане, глядя на башню, несомненно, вспоминали и его предыдущую супругу, маккавейскую принцессу Мариамну I, которую Ирод приказал казнить. Сегодня перестроенная Цитадель носит имя Башня Давида, хотя и не имеет никакого отношения к легендарному древнему царю. Башня Давида вплоть до османских времен оставалась самым мощным укреплением Иерусалима, и ни одно другое сооружение не демонстрирует так наглядно этапы развития города: археологи раскрыли здесь остатки иудейских, маккавейских, иродовых, римских, арабских построек, а также памятники времени крестоносцев, мамлюков и османских турок.]. И если Антония доминировала над Храмом, то Цитадель владычествовала над всем городом.

Южнее цитадели Ирод выстроил свой дворец – величественное здание, в котором, помимо прочих, были два роскошных покоя, названные в честь его римских покровителей, Августа и Агриппы: с мраморными стенами, балками из кедрового дерева, изысканными мозаиками, золотым и серебряным декором. Вокруг дворца были устроены дворы, колоннады и портики, оживленные зелеными лужайками, пышными рощами, прохладными прудами и каналами с каскадами, эффектно сверкавшими на солнце, а в портиках гнездились голуби (у Ирода, вероятно, была налажена голубиная почта, связывавшая его с провинциями). В это великолепие Ирод вложил свое несметное состояние, достойное Крёза: после римского императора царь Иудеи был самым богатым человеком в Средиземноморье[57 - Источником богатства Ирода были доходы от его земельных владений, разбросанных по всему Ближнему Востоку. В его поместьях разводили овец и крупный рогатый скот (в Иордании и Иудее), выращивали пшеницу и ячмень (в Галилее и Иудее). Рыбу, оливковое масло, вино и фрукты привозили ко двору из Аскалона (Ашкелона), где даже был выведен особый сорт “аскалонского” лука, от латинского названия которого (caepa Ascalonia) в конце концов произошло французское слово еchalotte и русское “шалот”. Гранаты поставлялись из Гевы, лежавшей к северу от Иерусалима, фиги – из Иоппии (Яффо), финики и гилеадский бальзам – из Иерихона. В самой Иудее лично Ироду принадлежала половина, а то и две трети всех земель. Его казна пополнялась также налогами и прибылью от транзитной торговли специями, шедшими по набатейской Дороге благовоний. Наконец, он был настоящим горнопромышленником-магнатом: за 300 талантов купил у Августа право разрабатывать половину медных копей на Кипре. Он экспортировал иудейские вина, сам же предпочитал импортные итальянские. И даже на смертном одре – при том, что на протяжении всей жизни он вел масштабное строительство и выплачивал огромные подати в Рим, – Ирод завещал Августу более тысячи талантов, или около миллиона драхм (гораздо больше, чем собственной семье).]. Дворцовая суета, звуки храмовых труб и гул лежавшего чуть поодаль города, вероятно, умиротворяли воркование птиц и журчание фонтанов.

Однако двор Ирода отнюдь не стал умиротворенным. Его братья были завзятыми интриганами, сестра Саломея оставалась редкостным чудовищем, а наложницы в его гареме все без исключения были столь же честолюбивы, сколь психически неуравновешенны, – как и он сам. Неуемный сексуальный аппетит Ирода только усложнял его политику; он был, как писал Иосиф Флавий, “человеком страстей”. Мариамна стала его второй женой, до нее Ирод уже был женат на Дорис. А после смерти Мариамны он женился еще по крайней мере восемь раз, выбирая себе в жены красавиц исключительно для удовлетворения похоти, ни разу больше не прельстившись именитым родословием. Помимо 500 наложниц в гареме, он, в соответствии с греческими вкусами, держал в доме пажей и евнухов. Его разросшееся семейство, его избалованные и в то же время обиженные пренебрежением сыновья, за каждым из которых стояла его охочая до власти мать, стали поистине дьявольским выводком. И даже такому виртуозному кукловоду, как Ирод, приходилось прилагать усилия, чтобы умерять все это кипение ненависти, зависти и подозрительности. И все же двор не мог отвлечь его от воплощения в жизнь самого заветного проекта. Сознавая, что престиж Иерусалима определяет его собственный престиж, Ирод задумал сравняться с царем Соломоном.

Ирод: храм

Ирод полностью разрушил Второй Храм и воздвиг на его месте одно из чудес света. Иудеи очень боялись, что, разрушив старый Храм, он не доведет до конца строительство нового. Поэтому Ирод созвал городское собрание, чтобы переубедить горожан, и в мельчайших деталях рассказал о своих планах. Тысяча храмовых служителей была обучена строительному искусству. В Ливане вырубались кедровые леса, и бревна сплавляли на юг вдоль побережья. В каменоломнях окрест Иерусалима размечались и вытесывались массивные каменные блоки из ослепительного желтого и почти белого известняка. Для транспортировки их на стройплощадку подготовили тысячу телег, но некоторые блоки были поистине гигантского размера. Один такой блок можно увидеть в туннелях близ Храмовой горы: в 14 м длиной, 3,5 м высотой и около 600 тонн весом[58 - Ирод, должно быть, применял новейшие технологии своего времени. Египтяне умели перемещать гигантские каменные блоки, из которых они строили свои пирамиды, по меньшей мере за три тысячи лет до новой эры. Римский инженер Витрувий придумал новые механизмы для транспортировки подобных блоков – огромные колеса, полозья, подъемные устройства. Колесо диаметром свыше четырех метров было насажено на вал, на который наматывался канат, подтягивающий каменный блок на нужное место. Все это устройство поворачивала упряжка волов. А работу ворота – лебедки с коленчатыми рычагами с рукоятками – мог обеспечить десяток рабочих или даже меньше. С помощью таких устройств восемь мужчин способны были поднять на стену блок весом в полторы тонны.]. Ни звон тесла, ни стук молота не нарушали священную тишину при строительстве Соломонова Храма, и Ирод также позаботился о том, чтобы все элементы конструкции его Храма были подготовлены вне Иерусалима, а затем тихо установлены на место. Святая Святых была готова через два года, но весь комплекс не дождался окончательного завершения еще и через 80 лет.

Ирод срыл вершину Храмовой горы, чтобы получить ровную площадку, на которой и предстояло воздвигнуться его Храму. При этом, скорее всего, были уничтожены все следы храмов Соломона и Зоровавеля. Не имея возможности расширить площадку на восток, где она круто обрывалась в Кедронскую долину, Ирод продолжил ее на юг, соорудив там субструкции из 88 мощных опор и 12 арок, которые теперь зовутся Соломоновыми конюшнями. В результате площадка Храмовой горы расширилась до гектара с лишним – вдвое больше, чем Римский форум (Forum Romanum) в столице империи. И по сей день в южной подпорной стене Храмовой горы, примерно в 30 м от юго-западного угла, виден стык, разделяющий кладку Ирода (слева) и кладку Маккавеев (справа, из блоков меньшей величины).

Анфилада дворов Храма, последовательно уменьшавшихся в размере, вела в святилище. Войти в обширный первый двор – Двор язычников, или Мирской двор, – имел право любой, в том числе и иноверец, а вот Двор женщин окружала стена, на которой были помещены таблички со следующим предупреждением:

Чужестранец!
Не входи за решетку и в пределы ограды, окружающей Храм
Тот, кто будет схвачен,
Сам будет повинен в своей смерти

Пятьдесят ступеней вели к воротам, открывавшимся во Двор Израиля, куда могли входить лишь евреи-мужчины. Отсюда можно было пройти во Двор священников, на котором стоял собственно Храм, заключавший в себе в том числе и Святая Святых, что находилась над той самой скалой, где, по преданию, Авраам едва не принес в жертву своего сына Исаака и где впоследствии Давид поставил свой жертвенник. Перед ступенями, ведущими в Храм, стоял Жертвенник Всесожжения, обращенный, таким образом, в сторону Двора женщин и Масличной горы.

Построенная Иродом крепость Антония защищала Храм с северной стороны. Из крепости в Храм вел потайной ход. С южной стороны к Храму можно было подняться по монументальной лестнице, которая приводила к Двойным воротам, а далее паломник шел через крытые переходы, украшенные изображениями голубей и цветов. С запада через долину к Храму был перекинут монументальный мост, служивший также акведуком, по которому вода наполняла огромные подземные цистерны. Ворота в почти отвесной восточной стене назывались Шушан (Сузскими), так как на их бронзовых створках была изображена старая персидская столица Сузы – знак признательности персидскому царю, освободившему народ Израиля от вавилонян. Этими воротами мог пользоваться только первосвященник, чтобы подняться на Масличную гору для обряда освящения месяца или принести редчайшую и самую святую жертву – не имеющую порока рыжую телицу[59 - “Скажи сынам Израилевым, – говорит Господь Моисею и Аарону в Книге Числа, – пусть приведут тебе рыжую телицу без порока, у которой нет недостатка [и] на которой не было ярма”. Сожжение рыжей телицы надлежало совершать на костре из кедрового дерева с иссопом, бросив на сжигаемую телицу нить из червленой шерсти, а после обряда следовало смешать ее пепел с освященной водой. Согласно Мишне (основной части Талмуда), этот ритуал совершался всего девять раз – на десятый раз должен явиться Мессия. После Шестидневной войны (1967 г.), в результате которой весь Иерусалим перешел под контроль Израиля, христианские евангелисты-фундаменталисты и мессианские иудеи считают, что два из трех основных условий, необходимых для наступления конца света и пришествия Мессии (или Второго Пришествия, согласно христианской версии), уже соблюдены: Израиль восстановлен и Иерусалим принадлежит евреям. Третье предварительное условие – это восстановление Храма. Некоторые христианские фундаменталисты и крошечные фракции ортодоксальных иудеев, в частности, группа Института Храма, считают, что последнее станет возможным только после того, как Храмовая гора будет очищена обрядом жертвоприношения рыжей телицы. Поэтому уже сегодня раввин Рихман из Института Храма и Клайд Лотт, проповедник-пятидесятник из штата Миссисипи, пытаются вырастить рыжую телицу в стаде из 500 красных ангусов, импортированных из Небраски на одну из ферм в Иорданской долине. Они твердо верят, что им удастся вывести “телицу, которая изменит мир”.].

Со всех сторон храмовый комплекс окружали портики величественных сооружений, самым прекрасным из которых была Царская стоя – обширная базилика, доминировавшая над всей горой. В Иерусалиме времен Ирода было около 70 тысяч жителей, но в праздники в город стекались сотни тысяч паломников. Как и любой популярной паломнической святыне, Храму было необходимо место для общих собраний, где могли бы встречаться друзья и где совершались бы те или иные ритуалы. Таким местом и служила Царская стоя. Прибывавшие в город паломники могли купить все необходимое на оживленной торговой улице, проходившей под величественными арками вдоль западных стен. Прежде чем войти в Храм, паломники совершали ритуальное омовение в многочисленных миквах – бассейнах, устроенных подле южных входов. Затем они поднимались по одному из монументальных пролетов ступеней в Царскую стою, откуда перед ними открывалась панорама священного города, которой они могли любоваться в ожидании начала молитвы.

В юго-восточном углу стена и утес над Кедронской долиной образовывали отвесный обрыв, гору Искушения (одно из мест, где, согласно Евангелиям, дьявол искушал Иисуса). В юго-западном углу священники, обратившись лицом к богатому Верхнему городу, возвещали о наступлении и окончании праздников и дня субботы, трубя в трубы, звуки которых, вероятно, эхо разносило далеко окрест по пустынным ущельям. Археологами был найден камень с надписью “К трубному месту для… [провозглашения]”, вероятно, сброшенный со своего места легионерами Тита в 70 году.

Проект храма, созданный при ближайшем участии самого царя его безымянными архитекторами (был найден лишь один оссуарий – погребальная урна – с надписью “Симон, строитель Храма”), демонстрирует прекрасное понимание пространства и законов зрелищности. Ослеплявший своим великолепием и внушавший благоговейный трепет, Храм Ирода, “покрытый со всех сторон тяжелыми золотыми листами… блистал на утреннем солнце ярким огненным блеском, ослепительным, как солнечные лучи”. Странникам, прибывавшим в Иерусалим на поклонение со стороны Масличной горы, он “издали казался покрытым снегом”. Именно этот Храм знал Иисус Христос, именно этот Храм разрушил Тит. Площадка, на которой стоял Храм Ирода, сохранилась до наших дней и сегодня, помимо еврейского, имеет еще и арабское, мусульманское название – Харам аш-Шариф, “благородное святилище”. Ее по-прежнему поддерживают с трех сторон каменные блоки подпорных стен Ирода, и сегодня мерцающие своим желтоватым блеском, особенно в Западной стене, почитаемой иудеями всего мира.

Когда святилище и площадь перед ним были закончены (а по преданию, работы не прерывались ни на секунду, так как за все время строительства днем не выпало ни капли дождя), Ирод, который не имел права вступать в Святая Святых, поскольку не был священником, отметил завершение строительства, принеся в жертву 300 волов. Это был апогей его царствования, но безраздельному величию царя уже готовились бросить вызов его собственные дети: преступления прошлого вернулись бумерангом, разящим наследников будущего.

Дети Ирода: семейная трагедия

У Ирода было не меньше двенадцати сыновей от десяти жен. И ему, казалось, были безразличны все они, за исключением Александра и Аристобула – двух сыновей от Мариамны Первой. Наполовину Маккавеи, наполовину – потомки Ирода, они должны были стать его наследниками. Ирод отправил их в Рим, где Август лично приглядывал за их образованием и воспитанием. По прошествии пяти лет Ирод вернул обоих царевичей домой – им пора было жениться. Александр справил свадьбу с дочерью царя Каппадокии, а Аристобулу в жены была отдана племянница Ирода[60 - Родословное древо семейства Ирода очень сложно устроено из-за эндогамности этого рода, члены которого постоянно заключали родственные браки, расторгали их и вновь женились на представителях иродиадского и маккавейского домов в попытке примирить эти кланы: Ирод женил своего брата Ферора на сестре Мариамны, а старшего сына – на дочери последнего маккавейского царя Антигона (обезглавленного с его же подачи Марком Антонием). Впрочем, браки эти перемежались с казнями: первые два мужа Саломеи были умерщвлены Иродом. Иродиады также породнились брачными узами с царскими семьями Каппадокии, Эмесы, Понта, Набатеи и Киликии, которые все были римскими союзниками. По крайней мере два брака оказались расторгнуты из-за того, что муж не соглашался принять иудаизм и совершить обрезание.].

В 15 году до н. э. в Иерусалим с инспекцией прибыл Марк Агриппа в сопровождении своей жены-нимфоманки Юлии, дочери Августа. Агриппа, соратник Августа и победитель в битве при Акциуме, к тому моменту уже давно сдружился с Иродом, и теперь царь с гордостью показывал римлянину свой Иерусалим. Агриппу поселили в цитадели, во дворце, названном в его честь, и он задавал там пиры в честь Ирода. Август и так уже выделял средства на ежедневные жертвоприношения Яхве в Храме, но Агриппа принес в жертву еще сотню волов. Он вел себя с таким тактом, что даже самые придирчивые иудеи выказывали ему почтение, выстилая пальмовыми ветвями его путь, а сторонники Ирода называли в честь него своих детей. Затем Ирод с Агриппой отправились в путешествие по Греции – каждый в сопровождении собственной флотилии. Когда представители одной из еврейских общин в Греции пожаловались Агриппе на притеснения со стороны греков, Агриппа публично подтвердил права иудеев. Ирод поблагодарил его за это, и они обнялись как равные. Но когда Ирод вернулся домой, ему бросили вызов его собственные сыновья.

Царевичи Александр и Аристобул полностью унаследовали взгляды на жизнь и надменность обоих родителей, лишь слегка замаскировав их лоском римского воспитания. Вскоре они обвинили отца в трагической гибели своей матери и, подобно ей в свое время, стали выказывать подчеркнутое презрение полукровкам из дома Ирода. Александр, женатый на дочери настоящего царя, вел себя особенно заносчиво; оба юноши высмеивали иродиадку-жену Аристобула, а это приводило в ярость ее мать – их опасную тетку Саломею. Царевичи бахвалились, что когда они сами станут царями, то заставят Иродовых жен трудиться наравне с рабами, а других сыновей Ирода сделают своими слугами.

Саломея передала это все Ироду. Тот не только пришел в бешенство из-за неблагодарности испорченных мальчишек, но и сильно встревожился, поскольку усмотрел здесь опасность возможного предательства. Он долгое время не обращал ни малейшего внимания на Антипатра, своего старшего сына от первой жены Дорис. Но теперь, в 13 году до н. э., Ирод приблизил его к себе и попросил Агриппу взять Антипатра в Рим, дав сыну с собой запечатанное письмо, адресованное лично императору: это было волеизъявление Ирода, согласно которому он лишал права наследования двух заносчивых юнцов и завещал престол Антипатру. Однако его новый наследник, которому тогда было около 25 лет, был озлоблен многолетним отцовским пренебрежением и снедаем завистью к братьям. Он тайно сговорился со своей матерью извести и уничтожить лишенных наследства братьев. Антипатр и Дорис обвинили Александра и Аристобула в измене.

Ирод попросил Августа, пребывавшего тогда в городе Аквилея на берегу Адриатики, рассудить трех царевичей. Август примирил отца с сыновьями; Ирод отплыл домой и по прибытии в Иерусалим созвал народ во двор Храма и объявил о разделе царства между тремя своими сыновьями после его смерти. Дорис, Антипатр и Саломея попытались использовать это примирение в своих собственных интересах, и самонадеянность их юных врагов была им только на руку. Александр пустил слух, будто бы Ирод красит волосы, чтобы выглядеть моложе, а он сам намеренно промахивается на охоте, чтобы не унижать отца. Он также приблизил к себе трех евнухов царя, и те выдали ему тайны Ирода. Царь арестовал слуг Александра и пытал их до тех пор, пока один не признался в том, что его хозяин замышлял покушение на отца во время охоты. Царь Каппадокии, как раз в это время навещавший в Иерусалиме дочь, смог снова помирить отца и сыновей. Ирод выразил свою признательность в типично иродиадском стиле – подарил свату наложницу по имени Паннихия (“Вся ночь”).

Перемирие длилось недолго: кто-то из истязаемых слуг сообщил о письме Александра к коменданту крепости Александрион, содержавшем следующие строки: “Если мы, с Божьей помощью, совершим все то, что имеем в виду, то мы прибудем к вам”. Из-за этого письма, будто бы доказывавшего, что комендант Александриона намеревался принять его сыновей и выдать им хранившуюся в крепости царскую казну, Ирод совершенно уверился в злодейских планах своих чад. Во сне ему привиделось, будто Александр замахивается на него мечом, и этот ночной кошмар был столь ярким и отчетливым, что царь заключил под стражу обоих сыновей, сознавшихся в том, что они планировали бежать из Иерусалима. Ирод вновь обратился за советом к Августу, однако тот уже слегка устал от непрерывных эксцессов в жизни его старого друга – хотя и сам не понаслышке знал, что такое своенравные дети и распри из-за престолонаследия. Август решил, что если юноши и в самом деле затеяли заговор, у Ирода есть полное право наказать их.

Ирод созвал суд в Бейруте, находившемся за пределами его юрисдикции и потому, вероятно, считавшемся самым подходящим местом для разбирательства. Оба юноши были приговорены к смерти, как того и желал Ирод, и это совсем неудивительно, поскольку перед началом суда царь щедро одарил город. Советники Ирода предлагали царю помиловать сыновей, но когда один из них обмолвился, что юноши пытались взбунтовать армию, Ирод тут же казнил 300 офицеров. Царевичей привезли обратно в Иудею и там задушили. Круг замкнулся: после трагедии их матери Мариамны вновь исполнилось проклятие Маккавеев. Августу все это совсем не понравилось. Зная, что евреи не едят свинины, он заметил: “Я бы предпочел быть свиньей Ирода, чем его сыном”. Но это было лишь начало падения Ирода Великого.

Царь, гниющий заживо

Царь, разменявший уже шестой десяток, был болен и физически, и психически. Антипатр оставался его официальным наследником, но, кроме него, были и другие сыновья, имевшие право на царство. И Саломея, сестра Ирода, начала плести интригу против Антипатра. Она отыскала некоего слугу, который поклялся, будто тот намеревался отравить Ирода каким-то таинственным ядом. Антипатр, бывший в тот момент в Риме у Августа, поспешил домой, но не успел переговорить с отцом, так как был схвачен в Иерусалиме прямо на пороге дворца. Тем временем злосчастному слуге в ходе следствия дали выпить тот самый подозрительный напиток, и он тут же упал мертвым. Во время пыток других слуг выяснилось и новое обстоятельство: еврейка-рабыня императрицы Ливии, супруги Августа, которая сама была тонким знатоком ядов, подделала письма, чтобы очернить Саломею.

Ирод послал эти свидетельства Августу и написал третье завещание, оставив царство еще одному из своих сыновей – Ироду Антипе, – которого история сведет позже с Иоанном Крестителем и Иисусом Христом. Болезнь Ирода подорвала его способность к адекватному восприятию происходящего и ослабила узду, в которой он удерживал иудейскую оппозицию. На главных воротах Храма он поместил позолоченного бронзового орла – символ Рима. Но иудейский закон воспрещал установление статуй и вообще изображения живых существ, так что некие ученики религиозной школы “отправились к Храму, сорвали на глазах у множества бывшего в Храме народа золотого орла и разрубили его на куски”. Солдаты из крепости Антония вломились в Храм и арестовали юношей. Приведенные к Ироду, который лежал на одре болезни, юноши не признали вины, но, напротив, исповедовали верность Торе. Ирод приказал сжечь бунтовщиков заживо.

Между тем мучительная болезнь Ирода прогрессировала и становилась все более ужасной. Он чувствовал зуд по всему телу и страшное жжение в кишечнике. Он гнил заживо, “ноги его были наполнены водянистой, прозрачной жидкостью; такая же болезнь постигла и низ его живота”. Затем жидкость начала сочиться из его тела, царь едва мог дышать, и мерзкая вонь исходила от него. Его гениталии чудовищно раздулись, а затем в паху у него началась гангрена и вся нижняя часть тела покрылась массой копошащихся червей.

Заживо разлагающийся царь надеялся, что ему полегчает в тепле его иерихонского дворца, но, поскольку страдания с каждым днем усиливались, врачи посоветовали ему лечение в горячих ключах Каллирои, чьи воды и поныне текут в Мертвое море. Там лекарям показалось, будто Ирод поправляется[61 - Врачи до сих пор спорят о симптомах и диагнозе болезни Ирода. Наиболее вероятными представляются артериальная гипертензия и атеросклероз, осложненные прогрессирующей деменцией (слабоумием) и все большей сердечной и почечной недостаточностью. Атеросклероз привел к закупорке сосудов, в результате чего жидкость скопилась в нижних частях тела (особенно в ногах и гениталиях) в таком объеме, что начала просачиваться через кожу. Нарушение кровотока вызвало некроз – гангрену. Зловонное дыхание и зуд можно объяснить почечной недостаточностью. Гангрена полового члена и мошонки была идеальной средой для мух, откладывающих яйца, из которых, в свою очередь, появлялись личинки. Впрочем, возможно, что рассказы о червях в гениталиях были придуманы врагами Ирода, чтобы подчеркнуть, что болезнь жестокосердного царя есть Божье наказание: о многих других великих грешниках, включая Антиоха IV Епифана, внука Ирода Агриппу I и многих других, в том числе Иуду Искариота, рассказывали схожие истории.]. Но когда он сел в ванну с горячим маслом, то чуть не умер.

Царя отвезли обратно в Иерихон, и он приказал вызвать к себе всю знать из Иерусалима. Когда же влиятельные иудеи явились к нему, он приказал запереть всех на ипподроме. Маловероятно, что он намеревался учинить над ними бойню. Скорее всего Ирод хотел обойти каким-то образом порядок наследования, удерживая всех способных воспрепятствовать ему сановников под стражей.

Примерно в это время на свет появился младенец, которого назвали Иешуа бен Иосеф. Его родителями были плотник по имени Иосиф и его жена-подросток Мария (Мариам) из галилейского города Назарет. Они были немногим богаче обычных крестьян, но оба считались потомками царя Давида. Однажды Иосиф и Мария отправились в Вифлеем, где и родился Иешуа (Иисус): “Вождь, Который упасет народ мой, Израиля”. Совершив на восьмой день обряд обрезания, родители, по свидетельству евангелиста Луки, “принесли Его в Иерусалим, чтобы представить пред Господа” и принести полагающуюся в этом случае жертву в Храме. Богатая иудейская семья принесла бы в этом случае агнца или даже вола, Иосиф с Марией могли позволить себе только двух горлиц или двух голубиных птенцов.

Согласно Евангелию от Матфея, лежавший при смерти Ирод проведал, что в Вифлееме родился потомок Давида, но поскольку не знал, как его найти, приказал на всякий случай перебить в Вифлееме всех мальчиков младше двух лет. Однако Иосиф с Марией укрылись в Египте, где и оставались, пока не узнали о смерти Ирода. В то время постоянно появлялись все новые мессианские слухи, и Ирода, вероятно, действительно встревожила бы весть о рождении мальчика из рода Давида – потенциального претендента на трон Иудеи, – но нет никаких исторических свидетельств о том, что Ирод что-то слышал об Иисусе или учинял избиение младенцев. Есть некая историческая ирония в том, что этого чудовищного злодея запомнили именно за то единственно преступление, которого он не совершал. Что же касается мальчика из Назарета, то мы услышим о нем снова лишь примерно через 30 лет.

Архелай: мессии и кровавые бойни

Император Август прислал Ироду свое решение: сам он приказал забить до смерти еврейскую рабыню Ливии, а Ирод волен казнить Антипатра. Но Ирод к этому времени испытывал уже такие муки, что даже порывался заколоть себя кинжалом. Поднявшаяся суматоха заставила Антипатра, темница которого находилась неподалеку от царских покоев, подумать, будто Ирод уже умер. Он позвал тюремщика и велел отпереть замок. Неужели он, Антипатр, наконец – царь иудейский?! Но тюремщик также слышал крики и беготню. Поспешив к царским покоям, он увидел, что Ирод жив, но в состоянии полного помешательства. Слуги только что отобрали у царя кинжал. Тюремщик рассказал Ироду об изменнических словах Антипатра. Царь, уже живой труп, ударил себя кулаком в голову, завыл и приказал стражам немедля убить ненавистного сына. Затем он продиктовал новое завещание, поделив царство между тремя своими сыновьями-подростками; Иерусалим и Иудею он отдал Архелаю.

По прошествии пяти дней, в марте 4 года до н. э., Ирод Великий, процарствовавший 37 лет и переживший “десять тысяч опасностей”, умер. Восемнадцатилетний Архелай плясал, пел и веселился так, будто умер не его отец, а коварный враг. Даже извращенная родня Ирода была шокирована. Тело царя, перевезенное из Иерихона в Иерусалим, положили на парадный золотой катафалк, задрапированный пурпуром. “На голове его покоилась диадема, поверх которой был надет золотой венец, в правой руке находился скипетр”. Возглавлял погребальную процессию Архелай, за катафалком шли германские и фракийские воины, пятьсот слуг несли курильницы с благовониями (от трупа, должно быть, исходило страшное зловоние). Мертвого и уже не страшного царя провезли 24 мили до горной крепости Иродион. Там Ирод и был погребен, и память о его гробнице[62 - Гробницу Ирода обнаружил в 2007 г. профессор Эхуд Нецер во время раскопок в Иродионе. Красный саркофаг, украшенный цветочными мотивами, был разбит на куски – скорее всего, это дело рук участников антиримского восстания 66–70 гг. Два других саркофага, найденные в той же гробнице, высечены из белого камня и также украшены цветочными мотивами. Не предназначались ли они для сыновей царя?Иродион – еще одно чудо строительного искусства эпохи Ирода – представлял собой рукотворную гору диаметром 64 м, с огромным роскошным дворцом на вершине, в ансамбль которого входила купальня под куполом, башни и бассейны. Стены дворца были расписаны фресками. Пирамидальная усыпальница Ирода находилась на склоне горы, ниже восточной башни крепости, также разрушенной повстанцами в 66–70 гг.] была утеряна на две тысячи лет.

Архелай вернулся в Иерусалим, воссел на золотой трон в Храме и объявил, что будет править мягче, чем его жестокий отец. Приближалась Пасха, город был полон паломников, и многие из них, убежденные, что смерть царя возвещает обещанное пророками искупление, впали в Храме в состояние неистовства. Стражей Архелая забросали камнями. Архелай, только что пообещавший ослабление репрессий, выслал конницу, и всадники перебили три тысячи человек.

Новый деспот-подросток поручил государственные дела брату Филиппу, а сам отправился в Рим, к Августу, чтобы император подтвердил его право на престол. Но в то же самое время в Рим спешил и Антипа, младший брат Архелая, также решивший побороться за престол Иудеи. Как только Архелай покинул город, римский чиновник Сабин, местный представитель императора, двинулся на Иерусалим и разорил дворец Ирода, пытаясь найти сокровища, по слухам, спрятанные там, и это вызвало новую волну мятежей. Вар, римский наместник Сирии, попробовал навести порядок, но шайки галилеян и идумеян, пришедших в Иерусалим на праздник Пятидесятницы, захватили Храм и стали убивать всех римлян, которых могли найти. Сабину пришлось укрыться в башне Фазаеля.