Но вместе и Заремы гневной
Любил он ревность, страстный пыл
И отголосок задушевный
В себе их воплям находил.
И в нем борьба страстей кипела,
Душа и в нем от юных лет
Страдала, плакала и пела,
И под грозой созрел поэт.
Он передал нам вещим словом
Все впечатления свои,
Всё, что прозрел он за покровом,
Который скрыл былые дни.
Тень и его здесь грустно бродит,
И он, наш Данте молодой,
И нас по царству теней водит,
Даруя образ им живой.
Под плеск фонтана сладкозвучный
Здесь плачется его напев.
И он – сопутник неразлучный
Младых бахчисарайских дев.
III. Чуфут-Кале
Грустна еврейская Помпея;
В обломках город тих и пуст,
Здесь ветхий голос Моисея
Переходил из чистых уст
В уста преданьем непрерывным,
И, верный праотцам своим,
Хранил завет их с рвеньем дивным
Благочестивый караим.
Сюда, изгнанник добровольной,
Он свой Израил перенес:
В обрядах жизни богомольной
С годов младенческих он рос,
И совершив свой путь смиренный,
Достигнув мирно поздних дней,
Он возвращал свой пепел бренный
Земле – кормилице своей.
Крутизн и голых скал вершины,
Природы дикой красота
Напоминали Палестины
Ему священные места.
Здесь он оплаканного края
Подобье милое искал
И чуялось ему: с Синая
Еще Господь благовещал.
Теперь здесь жизнь уже остыла,
Людей житейский гул утих,
И словно буря сокрушила
И разметала домы их.
Не тронуты одни гробницы