Северная рапсодия

– Ха, скажешь тоже, «обременять». Да кто ж ярлу запретит пробовать разные вареники? У меня вот жена есть, окромя неё, три наложницы, и ещё с десяток девиц в городе. И служанок я в Берлогу беру не абы каких, а чтоб с сиськами были, плотненькие, а то худосочных, знаешь, на хмельную голову и раздавить случайно можно.

– Ах, ты ж, старый медведь-развратник, видать, где мёдом помазано, туда и прилипнешь, – расхохотался Олаф. – Тебе бы только вареники собирать да мьодом запивать.

– А чего такого-то? Бабы с сиськами, крепкое пойло да хорошая драка – ради чего ещё жить варангу? Ха-ха-ха!

– Всё верно ярл Тарлинг говорит, – откуда-то из-за плеча поддакнул Валад.

– Кстати, о хорошей драке. Кажется, скоро одна такая намечается, – ловко, под шумок и дружеский хохот ввернул свою тему Олаф.

– Это какая «такая»?

– Якен, слышал про Тортоннинга? Леофин говорит, тот строит новый замок, да ещё и на дочери Караболга женился, уже и обрюхатил её. Новым конунгом себя планирует сделать, не иначе. Надо бы бычару проучить, мне думается.

– Ха, Олаф, ты будешь мне рассказывать про Тортоннинга? Я с прошлого года с ним воюю.

Олаф вскинул брови, изумлённо глядя на Якена. Вот те раз! Для кого-то война уже началась!

– Воиновы портки, Якен, а почему ты никого из ярлов не попросил о помощи? Я впервые слышу о том, что кто-то из ярлов воюет в открытую! Леофин уже надумал вновь собирать коалицию, чтобы выступить против Дофина сообща.

– Пффф, буду я ещё помощи у кого-то просить. Я и сам неплохо справляюсь! Зимой мы славно померились силами у Хьерима – этот хитрожопый ублюдок решил застать нас врасплох, напав в самый разгар месяца топора, когда все были заняты заготовкой леса. Коварная паскуда, одно слово – гаркар. Да только медведей без штанов хрен застанешь – мы его прихвостням рогатым так вдали, что их жалобное мычание, поди, аж в империи было слышно. Потом ещё всю зиму на реке бодались, пока та не оттаяла, – тут Якен сделал паузу, широко при этом улыбнувшись. – И плыву я, значит, чуть ни с поля брани, к соседу на пирушку, чтоб маленько отдохнуть, но не успел я и пинты мьоду хлебнуть, как молодой оленёнок прям у порога мне заявляет: «Якен, а пошли-ка проучим Дофина». Вот так шутеечка! Пойду-ка я, пожалуй, её своим хускарлам расскажу – они под кладку сползут от смеха, ха-ха-ха!

– Фу ты, Якен, откуда мне было знать? До Фростхейма новости доходят в последнюю очередь, если вообще доходят. Погоди-ка, так он, выходит, сам на тебя напал? С чего бы это вдруг?

– А мне почём знать? Он передо мной не отчитывался, просто взял да натравил своих рогатых прихвостней. Может, решил, что мы после драки с шорами выдохлись, а вот хрен там. Мы с Багридом этим засранцам рога-то повыкручивали – один ульфинг в бою трёх гаркаров стоит. Уж этому-то батька мог бы Дофина в детстве научить.

– Какой ещё драки с шорами? Якен, ты что, успел и с шорами поцапаться?

– Ну да, было дело. Старина Юнас со своей братией вечно строят из себя обиженных, обездоленных, постоянно ко мне какие-то земельные претензии – мол, это вот болото такому-то их прадеду принадлежало, и ещё вот эта рощица, и вот тут ещё полбугра. Не успел чихнуть – а у тебя уж и земли никакой и нет, вся их помершим прадедам отошла. Документы мне какие-то непонятные суют, на бересте нацарапанные, на их кривом шорском. А минувшим летом они вконец меня из себя вывели – предъявили мне, значит, требование отдать им Кантавалу – четвёртый по размеру из моих городов! Святое, мол, для них место! Ну, я им и показал, что думаю об их древних правах – созвал херсиров с хускарлами и выпинал Юнаса с его ребятнёй за реку. Сидит, поди, сейчас у себя в Шорхольме, ещё пуще прежнего дуется.

Не то, чтобы Олаф особо сочувствовал шорам. Напротив, самыми надоедливыми врагами, донимающими его земли, были как раз таки шоры-островитяне, высаживающиеся на материк, чтобы разграбить прибрежные деревни и наворовать ценной строительной древесины. Но то, что Якен вот так запросто захватывает земли соседа-шора, не говоря об этом другим ярлам, его сильно обеспокоило.

– Ну, если ты в одиночку расправишься с Тортоннингом, мы все тебе только «спасибо» скажем. Но, если действительно потребуется помощь – зови в любое время, дружище. Хватит с Филнъяра конунгов-тиранов.

– Заметано, оленёнок. Эх, хороший ты парень, Олаф – побольше бы таких. Ты, давай-ка, над продолжением рода думай, воспитывай таких же здравых парняг, это ж дело такое – чем раньше начнёшь, тем лучше. И полезно, и приятно, ха-ха-ха!

Олаф вежливо улыбнулся, остановившись перед входом в тронный зал, как и в случае с ярлом-волком. Пообещав присоединиться как можно скорее, он остался с Валадом перед входом, предоставив Якену засвидетельствовать своё прибытие самостоятельно.

– Они уже воюют вовсю, – прошептал Олаф, оставшись наедине с херсиром своего отца. – Почему у нас об этом ничего не слышно, Валад? Я чувствую себя болваном из захолустья, слушая рассказы Якена.

– Торговцев этой зимой в столице не было, отигнир. Обычно они приносят новости, подобные этой, вместе с товарами. Мы бы, так или иначе, узнали об этом по весне.

– Я хочу знать о таких вещах ровно в тот момент, когда они происходят, Валад! Когда я стану ярлом, надо придумать что-нибудь, что позволит нам оставаться в курсе событий, в любое время, слышишь? Соглядатаев нанять, быть может? Или отправлять гонцов на регулярной основе в соседние ярлства?

– Хорошая идея, отигнир, надо это хорошенько продумать, – поддакивал Валад, судя по отсутствующему выражению лица, совершенно не собиравшийся этим заниматься на деле. Какой же он бесполезный и пустоголовый, почему отец его до сих пор терпит? Мало ли способных хускарлов на должность херсира? Олаф мог, особо не раздумывая, назвать с десяток.

– Ладно, потом над этим поразмыслю. Поди проведай, как там моя сестра устроилась, а мне нужно дождаться ещё одного ярла.

– Как прикажешь, отигнир, – пробубнил Валад и отправился вперёд, по-старчески семеня ногами.

В самом деле, был ещё один ярл, которого Олаф ждал на свадьбу сильнее прочих. Того, которого он в полной мере мог назвать другом и союзником. Хадвар Локвелл, брат Холларда Локвелла, был дружен с Олафом с раннего детства, и хотя с момента совершеннолетия они виделись достаточно редко, их давние узы не ослабли, в этом он был уверен. Этого почётного гостя Олаф хотел встретить вне стен замка, чтобы иметь возможность поболтать с ним подольше. Хадвар, в отличие от Олафа, стал ярлом довольно рано, и бразды правления легли на его плечи тяжким бременем. Анклайд – плодородная, самодостаточная земля, но по соседству с ней расселились берсы и ульфинги – воинственные, падкие до наживы народы. Судя по рассказам Холларда, набеги мародёров так и остались бичом земель росомахи, и из года в год отбиваться от них становилось всё сложнее. Олаф пообещал себе, что когда станет ярлом, будет помогать Хадвару защищать его землю почаще. Они оба были маглахами, а сила маглахов – в единстве.

Кивнув Холларду на входе, Олаф отправился прогуляться по внутреннему двору. Он смутно помнил эти места по своему прошлому визиту сюда – в сущности, здесь почти ничего не поменялось. Наверное, здесь ничего не менялось с самого момента постройки этого замка. Возможно, по мере необходимости вырастали деревянные пристройки или навесы, но каменная кладка сохранилась первоначальной – такой, какой её задумывали гномы. Удивительное всё-таки было место, одинаково практичное с военной точки зрения и при этом грациозно, живописно украшенное – истинный шедевр зодчества и инженерного дела. Олафу особенно нравились небольшие аллеи с аккуратно высаженными деревьями, окружёнными со всех сторон обтёсанными бордюрами – несмотря на свой суровый каменный плен, они всеми силами рвались наружу, прорывая корнями бреши между булыжниками в некоторых местах. Здесь, в тени крон этих древесных долгожителей можно было предаться размышлениям, присев на одну из лавочек с ножками в виде расправивших крылья соколов. Олаф почти не удивился, когда увидел Хадвара на одной из них.

– Привет, старый друг, – тепло улыбнувшись, сказал он. Олаф улыбнулся в ответ, не спеша приближаясь к тому месту, где пристроился Хадвар. Ярл Локвелл практически не изменился – его приятное, даже доброе лицо выглядело так же молодо, как и четыре года назад, только русая борода стала немного длиннее. Родовым зверем Локвеллов была росомаха, а девизом – «словно загнанный зверь», но образ Хадвара никак не отождествлялся с этим озлобленным, свирепым зверем. Образцовый семьянин, преданный друг, пример для любого маглаха и, вообще, любого варанга, Хадвар – лучший человек из всех, кого только знал Олаф.