Сперва мальчик даже растерялся и не знал, что делать со своей добычей. Он только размахивал мухоловкой туда-сюда, чтобы помешать домовому вскарабкаться наверх.
Вдруг домовой заговорил; он горячо молил отпустить его на волю.
– Я, право же, заслуживаю куда лучшего обхождения за то добро, что сделал твоей семье за долгие-долгие годы, – сказал он. – Отпустишь меня – подарю тебе старинный серебряный далер, серебряную ложку и ещё золотую монету, а она ничуть не меньше крышки карманных часов твоего отца!
Хотя эти обещания показались мальчику не больно-то щедрыми, он сразу же пошёл на сделку с домовым и перестал размахивать мухоловкой, чтобы тот мог выбраться на волю. По правде говоря, теперь, когда домовой оказался в его власти, Нильс перепугался… Он понял наконец, что имеет дело со страшным, чуждым ему существом из волшебного мира. Кто его знает, этого нелюдя… Поскорее бы от него избавиться…
Но когда домовой уже почти вылез из мухоловки, мальчик вдруг спохватился: как же ему не пришло в голову выговорить себе побольше всякого добра? И перво-наперво потребовать: пусть домовой поколдует, чтобы он, Нильс, получше запомнил воскресную проповедь. «Ну и дурень же я! Чуть не отпустил его!» – подумал он и снова стал трясти мухоловку, чтобы домовой скатился вниз.
Но вдруг он получил такую страшную затрещину, что в голове у него зазвенело. Он отлетел к одной стене, потом к другой и в беспамятстве повалился на пол, да так и остался лежать.
Когда он очнулся, в горнице никого, кроме него, не было; домового и след простыл. Крышка сундука была заперта на замок, а мухоловка висела на своём обычном месте. И если бы не правая щека, горевшая от пощёчины, мальчик решил бы, что ему всё померещилось. «Отец с матушкой наверняка скажут, что это мне приснилось, – подумал он. – И никакой поблажки из-за домового не сделают, спросят всё до единого словечка. Примусь-ка я лучше опять за книгу».
Но когда он пошёл к столу, ему стало не по себе. Что за притча? Разве горница может вырасти? Однако же до стола пришлось сделать гораздо больше шагов, чем всегда. А что сталось с креслом? Рядом со столом оно не казалось выше прежнего, но мальчик вынужден был сперва взобраться на перекладину между его ножками, а оттуда вскарабкаться на сиденье. Такое же чудо приключилось и со столом. Чтобы увидеть книжку, пришлось влезть на подлокотник кресла.
«Да что же это такое творится? – снова сам себя спросил мальчик. – Уж не заколдовал ли домовой и стол, и кресло, и горницу?»
Книга по-прежнему лежала на столе, с виду всё такая же. Но с ней произошло что-то уж вовсе несусветное: чтобы разобрать хоть слово, мальчику пришлось влезть на книгу!
Всё же он прочитал несколько строк, но когда поднял голову и нечаянно взглянул в зеркало, то увидел в нём маленького-премаленького человечка в кожаных штанишках, с остроконечным колпачком на голове.
– Ишь ты! Ещё один! А одет точь-в-точь как я! – всплеснув от удивления руками, воскликнул мальчик. Малыш в зеркале проделал то же самое.
Тогда мальчик стал дёргать себя за волосы, щипать руки и кружиться по горнице. И тот, в зеркале, мгновенно повторял все его движения.
Мальчик раза два обежал вокруг зеркала, чтобы поглядеть, не спрятался ли там, сзади, какой-нибудь малыш, но никого не нашёл. И вот тогда он наконец всё понял и задрожал от страха: домовой заколдовал его, и малыш, которого он видел в зеркале, – он сам.
Дикие гуси
И всё-таки мальчик не мог поверить, что превратился в домового. «Мне это, наверно, снится или чудится. Через минуту-другую я опять стану прежним», – думал он.
Он зажмурился и немного погодя снова взглянул в зеркало, надеясь, что наваждение исчезло. Но не тут-то было – он оставался таким же маленьким. Правда, он ничуть не изменился. Светлые, словно выгоревшие волосы и веснушки на носу, заплатки на кожаных штанишках и штопка на чулке – всё было как прежде, только всё маленькое-премаленькое.
Нет, сколько ни стой, сколько ни жди – всё равно зря. Надо что-то делать. А лучше всего, пожалуй, скорее отыскать домового и помириться с ним.
Мальчик спрыгнул на пол и пустился на поиски. Он искал за шкафами, заглядывал под стулья, под деревянный диванчик и в очаг. Он залезал даже в крысиные норки – всё без толку!
И чего-чего только, плача и моля, не сулил он этому нелюдю-домовому! В жизни он никогда больше не обманет, не даст волю злобе, не заснёт над проповедью! Только бы ему снова стать человеком – он будет добрым, примерным и послушным мальчиком! Но все обещания были напрасны. Домовой исчез.
Вдруг мальчик вспомнил, что матушка однажды говорила, будто домовые предпочитают жить в коровниках. И он решил тотчас отправиться туда. К счастью, дверь была приотворена, не то он не смог бы дотянуться до щеколды.
Он, как был в одних чулках, выскользнул из горницы в сени и стал искать свои деревянные башмаки. Искал и думал: как же он наденет эти огромные неуклюжие деревянные башмаки на свои маленькие ноги? И вдруг увидел на пороге крошечные башмачки. Тут мальчик ещё сильнее испугался. Если уж домовой так предусмотрителен, что заколдовал даже его башмаки, значит он не скоро снимет заклятие!
На старой дубовой доске, лежавшей у крыльца, прыгал воробей. Увидел он мальчика да как закричит:
– Чик-чирик! Чик-чирик! Гляньте-ка на Нильса Гусопаса! Теперь он Малыш-Коротыш! Ай да Нильс Хольгерссон. Ай да Малыш-Коротыш!
Гуси и куры, бродившие по двору, тотчас уставились на мальчика и подняли ужасный переполох.
– Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку! – закричал петух. – Поделом ему! Ку-ка-ре-ку! Он дёргал меня за гребень!
– Ко-ко-ко! Ко-ко-ко! – закудахтали куры. – Поделом ему! Ко-ко-ко! Ко-ко-ко! Поделом!
Гуси же, тесно сгрудившись в стаю, вытянули шеи и загоготали:
– Га-га-га! Кто бы мог такое сделать? Кто бы мог такое сделать! Га-га-га!
Но самое удивительное – мальчик прекрасно понимал всё, что они говорили. «Я, должно быть, знаю теперь язык птиц, потому что сам превратился в домового», – сказал он самому себе. Застыв как вкопанный на крыльце, он стал удивлённо прислушиваться к речам птиц.
Невыносимо было слышать, как куры, не переставая, кудахтали:
– Ко-ко-ко! Ко-ко-ко! Поделом ему! Ко-ко-ко! Ко-ко-ко! Поделом!
Швырнув в них камнем, он крикнул:
– Цыц, негодницы!
Но он не подумал о том, что теперь ему, такому малышу, никого не устрашить. Куры ринулись к нему, обступили со всех сторон и закудахтали:
– Ко-ко-ко! Ко-ко-ко! Поделом тебе! Ко-ко-ко! Ко-ко-ко! Поделом!
Мальчик бросился от них наутёк, но куры помчались следом, так громко кудахтая, что он чуть не оглох. И ему никогда бы от них не избавиться, не появись во дворе домашний кот. Стоило курам завидеть кота, как они тотчас смолкли и начали рыться в земле, притворяясь, будто ни о чём другом на свете, кроме червяков, и не помышляют.
Мальчик кинулся к коту.
– Милый Мур! – взмолился он. – Ты, верно, знаешь каждый потайной уголок, каждую норку во дворе?! Будь добр, скажи, где отыскать домового!
Кот ответил не вдруг. Он уселся на землю, обвив передние лапы кольцом пышного хвоста, и уставился на мальчика. Кот был большой, чёрный, с белым фартучком на груди. Его тщательно вылизанная шубка лоснилась на солнце. Когти он втянул, а серые глаза зажмурил так, что они превратились в узенькие щёлочки. Он казался самым добродушным котом на свете.
– Ещё бы мне не знать, где живёт домовой, – ласковым голосом промяукал кот. – Но с чего ты взял, что я расскажу об этом тебе?
– Милый Мур, помоги мне! – снова взмолился мальчик. – Разве ты не видишь? Он заколдовал меня.
Кот чуть приоткрыл зажмуренные глаза, вдруг позеленевшие от сверкнувшего в них злого огонька.
– Мяу! Мяу! Мур-мур-мур! – злорадно замурлыкал он. – Уж не за то ли я стану помогать тебе, что ты частенько дёргал меня за хвост?
Слова эти рассердили мальчика, и он, снова позабыв, как мал и беспомощен, рванулся к коту, закричав:
– А вот ещё раз дёрну!
Что тут сделалось с котом! Невозможно было поверить, что это тот самый Мур! Шерсть вздыбилась, спина выгнулась колесом, хвост напружинился, лапы напряглись. Кошачьи когти судорожно царапали землю, уши прилегли к голове, глаза широко раскрылись и загорелись красным пламенем. Кот страшно зашипел. Но Нильс не испугался и даже шагнул ему навстречу.
Тогда кот одним прыжком свалил мальчика с ног и, встав ему на грудь передними лапами, прижал к земле. Мальчик почувствовал, как острые когти впиваются ему в тело сквозь безрукавку и рубашку, а в горло вонзаются страшные кошачьи клыки. И он закричал что было сил.
Но никто не пришёл ему на помощь, и мальчик в ужасе подумал, что настал его последний час.
Вдруг кот втянул когти и отпустил его.