Тайна Перевала Мертвеца

– А принесли стейк тартар, – сказал дядя Нэт, стараясь не улыбнуться. – Или бифштекс по-татарски, если так будет понятнее.

– Но это же просто сырое мясо!

– Если не хочешь, тогда съем я, – сказал барон и бесцеремонно пододвинул к себе стейк тартар.

Хол напрягся, но ничего не сказал. Он готов был заплакать.

– Давай тогда закажу тебе что-нибудь другое? – предложил дядя Нэт.

– Не надо, – буркнул Хол, – мне хватит и картошки фри.

В картошке-то он был уверен, но всё равно понюхал первый кусочек, прежде чем отправить его в рот. Барон между тем снова начал говорить:

– Я писал вам, что похороны пройдут в понедельник. Тело будет помещено в фамильный склеп, который находится недалеко от вершины горы Брокен. А пока тело Александра в библиотеке замка. Дело вот ещё в чём. – Барон сделал паузу. – Доктор, с которым я встретился на следующий день, сказал, что это был сердечный приступ. Я, конечно, задал вопрос про лицо Александра, но доктор отверг даже саму мысль, что причиной смерти мог быть сильный испуг.

– Интересно, – пробормотал дядя Нэт.

– А самое интересное, что, когда приехал семейный адвокат и был вскрыт сейф, в нём не оказалось завещания Александра!

– Да? Тогда вдвойне интересно. А может быть, оно в той квартире в Берлине? – спросил дядя Нэт, но барон отрицательно покачал головой.

– Адвокат заверил, что Александр при нём лично составил это завещание и положил его в их семейный сейф, туда, где хранятся и все другие завещания. И при этом другие завещания не исчезли, только Александра.

– Кто-то взял?

– Вот этого я не знаю. – Барон поджал губы и грозно пошевелил усами. – Моя жена считает, что во всём виновато проклятие.

– И снова это проклятие, – усмехнулся дядя Нэт. – Ты сам-то в него веришь, Вольфганг?

Барон насупился, помолчал, но потом всё-таки высказался:

– Понимаешь, Нэт, существует поверье, что все мужчины рода Кратценштайнов умирают раньше своего возраста и всегда какой-нибудь неестественной смертью. Моя жена Альма может перечислить всех мужчин этого рода, с которыми такое случилось. Включая и старшего брата Александра, Манфреда, который погиб, сражаясь в рядах французского Иностранного легиона.

– Но то же на войне, – попробовал было порассуждать дядя Нэт. – А это считается?

– Я не знаю.

– А всё-таки, вы сами верите в это проклятие? – вдруг не выдержал Хол, который чувствовал себя выключенным из беседы.

– Да не верю я ни в какие проклятия! – чуть-чуть повысил голос барон и тут же его понизил. – Нет, я не верю ни в какую мистику, но тайна смерти Александра, по-моему, всё же существует. Вот поэтому я вам и написал. Когда человек умирает при таких странных обстоятельствах, это не может не настораживать. Я хочу, чтобы вы постарались выяснить, что же всё-таки произошло на Перевале Мертвеца. Либо, если это была естественная смерть, что могло привести к сердечному приступу. Сам я этим, Нэт, заниматься не могу. На мне сейчас лежит организация похорон. Так ты мне поможешь, Натаниэль?

Они оба помолчали. Хола вновь слегка укололо, что его опять словно выключают из игры. И уже совсем разозлило, когда дядя Нэт сказал:

– Харрисон, у тебя, кажется, грязные руки. Ты брал пальцами картофель фри. Наверное, надо бы сходить и помыть.

Это была никакая не просьба, не намёк, а прямой приказ. Хол две секунды сидел словно оглушённый, а потом демонстративно поднял обе руки вверх, как хирург перед операцией, и начал выбираться из-за стола. Это было крайне неудобно, но обида того стоила. В проходе он, впрочем, тут же остановился, опустил руки и обернулся. Барон и дядя Нэт уже склонились над столом и о чём-то шептались. Хол быстро вытер руки о штаны и присел на пол. Потом чуть привстал, вытащил из кармана записную книжку и снова присел. Быстро зарисовал сцену беседы двух мужчин, одновременно старательно прислушиваясь к их разговору. Что говорил дядя Нэт, было сложно разобрать, и всё же Хол услышал окончание фразы и дальше.

– …никогда раньше не задействовалось.

– Но другого выхода у меня не было, – со вздохом ответил барон. – Я ведь и сам не часто использую это кодовое слово.

– Но зачем сюда впутывать моего племянника?

– Мне показалось, что с его аналитическим умом он смог бы разгадать загадку. В немецких газетах о нём много писали. Уникальный ребёнок.

– Но ребёнок! Ребёнок же! И я за него отвечаю перед моей сестрой. В нашей семье никто не знает о моём прошлом.

– Да не волнуйся ты. Ничего с ним не случится. Нэт, я тебе клянусь! Волосок с его головы не упадёт. Ты пойми, – тут голос барона немного дрогнул, – у меня вся надежда только на тебя. На вас. Ситуация очень сложная, и я опасаюсь, она может быстро ухудшиться. Речь идёт о моих детях. О моих родных детях!

Хол уловил, что барон сделал акцент на слове «родных», и опять почувствовал, как его что-то укололо. Дяде Нэту он всё-таки был не сыном, родным не родным, а просто племянником. Ох, и сложный мир у этих взрослых!

Дядя Нэт резко выпрямился, и Хол понял, что засиделся на полу. Он вскочил и тут же врезался в ноги проходившего мимо официанта. На секунду тот повис в воздухе. А потом совершил абсолютно безумное, фантастически сложное балетное па, лишь бы только не уронить поднос, который он с артистической грацией держал на растопыренных пальцах вровень с головой. И всё-таки одна вилка упала. Вилка ещё не коснулась пола, а Хол уже со всех ног нёсся в туалет, при этом не забыв бросить на бегу свой «пардон», как ему показалось, с потрясающе французским прононсом.

В туалете он отдышался. Потом вымыл руки. Потом высушил их под феном. А потом задал себе всего два вопроса: что имел в виду дядя Нэт, когда говорил о своём прошлом, о котором не знает его семья? И что это за кодовое слово, которое использовал барон? И где он его использовал? В письме?

Глава 5. Загадки множатся

Когда Хол вернулся, на столе лежали два железнодорожных билета.

– Поезд Париж – Москва отправляется с Восточного вокзала этим вечером в восемнадцать пятьдесят восемь, – говорил барон, – и прибудет в Берлин следующим утром. К сожалению, все двухместные купе уже закончились, я купил вам места в четырёхместном.

– Это ничего страшного, – сказал дядя Нэт, забирая билеты. – Мы же будем вместе.

– Значит, мы всё-таки едем в Германию? – произнёс Хол как можно более равнодушно.

– В принципе ты ещё можешь отказаться, – так же равнодушно ответил дядя Нэт. – Тогда я поеду один, а ты вернёшься домой.

Барон внимательно посмотрел на Хола, однако ничего не сказал.

– Я тут уже проделал кое-какую работу, – продолжил играть в равнодушие Хол, похлопав себя по карману с записной книжкой. – Знаете, не хотелось бы бросать.

– Ну и прекрасно. Я оплачу все ваши расходы, – ответил на это барон.

– Хорошо, – сказал дядя Нэт и привстал, пропуская Хола на его место. – Тогда у нас остаётся ещё один нерешённый вопрос, Вольфганг. Под каким видом мы появимся на похоронах?

– Я об этом уже подумал. У моей жены Альмы есть брат. Он женился на девушке по имени Джессика Маклейн. Она шотландка и живёт на архипелаге Внутренние Гебриды. На его самом маленьком островке, который называется Мук.

– Мук?

– Мук, – подтвердил барон. – Население очень небольшое, а взрослых мужчин твоего возраста вообще едва ли с десяток. Брат моей жены разводит домашнюю птицу и…

– И ты хочешь, чтобы я сыграл на похоронах его роль? – перебил дядя Нэт.

– Нет, для этого ты ещё слишком молод. Я хочу, чтобы ты сыграл роль его дочери.

– ?

– У Фердинанда… брата моей жены зовут Фердинанд… есть три дочери, и все уже взрослые. Среднюю дочь зовут Натали, или, сокращённо, Нэт. Вот как и тебя. О ней в семье Кратценштайн известно лишь то, что где-то есть некто по имени Нэт, а вот мужчина он или женщина, им это совершенно до лампочки. Богатые люди, как ты знаешь, крайне мало интересуются жизнью своих бедных родственников.