Тайна Перевала Мертвеца

Дядя Нэт слабо улыбнулся, однако ничего не сказал. Но и Хол не торопился признаться, что кое-что уже выведал. Вместо этого он предложил свой план:

– Знаете, в замке ведь ещё будут дети. И никто нас не заподозрит, если мы будем играть и где-то бегать. И скрывать от меня тоже ничего не будут, потому что мы типа все родственники. А поскольку мы с вами не верим в предрассудки и существование ведьм, то кто бы ни убил Александра Кратценштайна, он неизбежно где-нибудь проколется и обязательно себя выдаст. Логично?

– Логично, – теперь уже широко улыбнулся дядя Нэт.

Хол обрадовался. И тут же сделал новый заход.

– Тогда вам лучше ничего от меня не скрывать, а сразу рассказать всё. – Хол интонационно выделил последнее слово.

Дядя посмотрел на племянника с таким удивлением, как будто видел впервые. А потом вдруг хлопнул ладонью себя по лбу и сказал:

– Ну какой же я идиот!

А вот этого Хол не понял. Тем более что за восклицанием ровным счётом ничего не последовало. Хол вынужден был продолжить:

– Вы вовсе не идиот. Вы мой дядя и ещё знаменитый писатель-путешественник, но вы также мой друг и партнёр по расследованию преступлений. А мы их расследовали уже три. Короче, нам лучше работать вместе, в одиночку у нас ничего не получится.

– Правильно, – сказал дядя Нэт, и Хол снова приготовился слушать. Как минимум он хотел узнать, что значат буквы П-А-Л-А-Ч, которые стояли вначале каждого абзаца письма, если читать их по очереди сверху вниз. Но разговора о кодовом слове никак не получалось.

Дядя вдруг привстал и показал на информационное табло, на котором появилась строка об их поезде:

– Поезд подали, Хол. Давай доедай свой сыр, и пошли садиться. Нас ждёт Германия!

Хол, конечно, опять сильно расстроился из-за того, что дядя продолжал скрытничать, однако с удовлетворением заметил, что лицо у родственника заметно просветлело да и в глазах появился какой-то азартный блеск.

Трансъевропейский экспресс Париж – Москва представлял собой длинный серый поезд с большими красными буквами на каждом вагоне. Дядя сказал, что это кириллица и что это русские буквы РЖД, но как ни старался Хол, так и не сумел отделить одну от другой.

В коридоре вагона была расстелена красная ковровая дорожка, вот только пройтись по ней им практически не довелось. Дядя сразу увидел нужное купе и отодвинул в сторону дверь. В купе имелось четыре спальных места, два справа и два слева. Их места были верхние. Дядя достал из своего чемодана все нужные ему вещи и книги, коричневый конверт с вырезками из редакции, чёрную папку от барона Эссенбаха и лишь затем засунул чемодан в большую нишу над дверью. Хол кинул свой рюкзак на другую верхнюю полку.

Потом они сидели за столиком у окна напротив друг друга. Дядя Нэт полистал путеводитель под названием «На поездах по Европе», а затем спросил Хола, не хочет ли тот познакомиться с предстоящим маршрутом. И развернул книгу так, чтобы племяннику было хорошо видно.

– Вот смотри, это Северная Франция. Из Парижа мы сначала едем до Страсбурга, он находится на границе, там у нас проверят паспорта, а следующий город будет уже в Германии. Это город Кель. Пока мы будем спать, наш поезд проедет Франкфурт, потом Эрфурт, а проснёмся мы на подъезде к Берлину. – Он перевернул страницу. – Там мы сойдём, а поезд поедет дальше, в Москву. Кстати, когда он проедет Польшу, на границе ему предстоит довольно долгая остановка. Там вагоны будут приподнимать на домкратах и менять под ними вагонные тележки, потому что в России более широкая железнодорожная колея.

– И люди на это время останутся в вагонах?

– Да. Они почти ничего не заметят, – улыбнулся дядя Нэт.

– Хотел бы я съездить в Россию, – задумчиво произнёс Хол.

– Большая страна, – сказал дядя и опять улыбнулся. – Неделями можно всё ехать и ехать и не сходить с поезда.

Словно услышав это, их поезд тронулся и сразу довольно резво побежал, будто застоявшийся конь. Когда Хол снова глянул в окно, там уже мелькали пригороды Парижа.

– Итак, – сказал дядя Нэт, бросив взгляд на закрытую дверь, – займёмся нашей легендой.

– Легендой? – не понял Хол. Последний раз он сталкивался с этим словом, когда в школе проходили мифы и легенды Древней Греции.

– Слово «легенда», – пояснил дядя, – имеет и другое значение. Это вымышленная биография шпиона или разведчика, смотря с какой стороны на это смотреть. Итак, по нашей легенде я представляюсь как Натан Стром, и я твой отец. А ты, соответственно, Харрисон Стром, мой сын.

– А мы шпионы или разведчики?

– Разведчики. Обрати внимание, что легенда разведчика всегда составляется с учётом реальной жизни человека. Вот, например, моё имя Натаниэль, а сейчас я буду выступать под именем Натан. Сокращённо тоже Нэт. Это чтобы, если меня окликнут, я не растерялся. Ну а ты останешься под своим настоящим именем Харрисон.

Это было понятно, но Хол всё равно неуютно передёрнул плечами:

– А моя мама… Ну то есть ненастоящая мама. Она жива или она умерла?

– Она жива. Ты пойми, в этом деле чем больше правды, тем лучше. Тем увереннее ты будешь себя чувствовать. По легенде твоя мама жива, но допустим, что мы с ней в разводе. Что, конечно, нехорошо, – дядя Нэт назидательно поднял палец, – однако так уж вышло. Когда мы с ней поженились, мы были молодые и глупые. А сейчас твоя мама снова вышла замуж за одного хорошего человека. И недавно у них родилась дочь Элли. Все вчетвером они… то есть вы… живёте в английском городе Кру. Что же касается меня, я живу не так далеко от вас, в Эдинбурге. Раз в две недели я приезжаю в Кру, и мы вместе проводим выходные. Кстати, сейчас у тебя пасхальные каникулы, вот поэтому ты снова со мной. Ты можешь даже выразить лёгкое неудовольствие оттого, что твой отец опять куда-то тебя тащит. Скажем, на эти дни ты строил свои планы, и похороны какого-то дальнего родственника в них совершенно не входили.

Хол кивнул. Пока всё получалось складно. Он даже начинал чувствовать, что вполне может справиться со своей ролью.

– Но есть один момент, который для нас с тобой может оказаться очень трудным, – продолжал дядя. – Ты должен называть меня «папа». Потому что мы с треском провалимся, если ты хоть раз назовёшь меня «дядя Нэт». Люди сразу заподозрят неладное, и наша легенда будет разрушена. Ты меня понял? Понял. Но просто понять мало. Надо потренироваться. Ты голоден, сын? Давай я сделаю тебе бутерброд. Ну!

– Хорошо… – И Хол осёкся, увидев, как дядя буквально нависает над ним, беззвучно произнося «па».

– Па… – невольно подхватил Хол.

– Папа! Говори «папа», – настаивал дядя Нэт.

– П-папа. Хорошо, папа. Спасибо, папа.

Дядя Нэт облегчённо откинулся назад:

– Вот именно. Отца надо уважать.

Хол хихикнул, хотя и понял, что быстро перенастроиться с «дяди» на «папу» ему будет нелегко. Так и оказалось. После того как они перекусили во второй раз, что считалось уже почти ужином, дядя Нэт несколько раз заставлял Хола называть его папой, подлавливал, исправлял, шуточно по-отцовски наказывал и подлавливал опять. Сам он при этом продолжал разбираться в распечатках и вырезках, перечислял членов семьи Кратценштайн и показывал Холу тех, с кем им придётся столкнуться на похоронах.

Потом они сыграли в импровизированную игру на засыпку. Каждый должен был ответить на двадцать вопросов, касавшихся их обоих. Кто и что друг о друге знает, что любит, как одевается, что ест, где живёт, с кем встречается и так далее. Сначала якобы отец победил своего якобы сына с разгромным счётом, но потом якобы сын взял реванш. Сошлись на том, что лучше по возможности держаться чистой правды. А то, что любимый цвет галстуков дяди карминный, так это слово Хол вообще услышал впервые.

– Некоторые вопросы, – дальше объяснял дядя Нэт, – вообще могут поставить человека в тупик. Например, сколько тебе было лет, когда расстались твои родители? Трудно ли жить с отчимом вместо родного отца? Что говорит о твоём отце мама? Почему папа взял тебя на эти похороны?

Хол в ответ на все вопросы сочинил наконец целую историю. Суть её заключалась в том, что он редко видит отца, но хотел бы видеть почаще, а ещё он давно мечтал побывать в Германии, пусть и по случаю каких-то похорон.

Сам дядя Нэт щёлкал любые вопросы как орешки. Он был настолько убедителен в своих ответах, что Хол даже не выдержал и воскликнул:

– Папа, да вы прирождённый лгун! Врун. Врунишка…

Дядя Нэт сдержанно рассмеялся.

– Спасибо, сынок, уважил. Но я бы предпочёл называть себя лицедеем. В своё время я играл в нашем университетском театре. И хотя, возможно, и не был слишком успешен на сцене, зато, говорят, был очень неплох на занятиях по актёрскому мастерству.

Было уже очень поздно, когда поезд прибыл в Страсбург. Там у них появился попутчик, вернее, попутчица – маленькая хрупкая сильно седеющая женщина спортивного вида, в синих джинсах и чёрной водолазке. Поздоровавшись, она тут же достала книгу и поставила на столик бутылочку «Дьяболо менте», той самой мятной содовой, которую Хол хорошо помнил по Америке и у которой был вкус зубной пасты.

Затем в купе вошли пограничники. Они проверили билеты и паспорта. Дядя Нэт говорил с ними по-французски. Женщина тоже что-то весело болтала, подавая свои документы. Хол решил, что обязательно нужно подналечь на уроки французского в школе. Плохо чувствовать себя безъязыким, когда вокруг общаются такие милые люди.

– Ладно, сын, – сказал дядя Нэт, когда пограничники ушли и поезд тронулся. – Уже поздно, давай ложиться. Завтра тяжёлый день, а вставать очень рано. Надо попробовать выспаться. Ты первый пойдешь чистить зубы?

– Да, папа, – чётко выговорил Хол и, забрав свою щётку и пасту, перекинув через плечо пижаму и полотенце, направился в туалет.