Гарем и легкость

Испив чаю, гном понял, что в животе осталась ещё толика места для следующего блюда – какой-то снежно-белой крупы, разваренной вместе с мясом в полукруглой здоровенной кастрюле, исполненной из меди.

Набив желудок полностью, Бронкс собирался уже уточнить, где здесь путешественникам предлагается ночлег. Хотя до заката и было ещё далеко, но он не отдыхал нормально уж который десяток дней, и на дальнейшее созерцание степи из-под навеса его почему-то не тянуло.

Откровенно говоря, эти самые последние полтора часа его глаза вовсю разбегались между миловидной девицей – орчанкой лет семнадцати, управлявшейся на кухне с очагами – и, судя по внешности, её приятной во всех местах мамашей (наверняка выскочившей замуж рано и сейчас едва-едва подбиравшейся к возрасту самого Бронкса).

Родителя семейства, что характерно, видно не было.

Бронкс изрядно воспарил духом в свете некоторых заманчивых возможностей, прямо переходивших в определённые перспективы.

Правда, был он порядком утомлён и оттого в точности своих впечатлений не уверен. Если бы не усталость, он бы голову на отсечение дал: обе фемины тайком друг от друга (при каждой возможности!) стреляли глазами именно в его сторону.

А настоящий муж подобного женского внимания без ответа не оставит никогда.

Хотя-я-я, если поразмыслить и совсем уж разум не терять, в уме следовало держать размеры потенциального главы семейства: девица была выше Бронкса на голову, мамаша была ещё выше девицы.

Интересно, какой же супруг и отец был им под стать…

А с другой стороны, события последнего времени не были богаты, увы, на деликатного рода приключения. Мужской же организм, находясь в самом расцвете сил, регулярно требовал своего. Вот как сейчас, например.

Бронкс скосил взгляд вниз и мысленно возблагодарил местных богов за такие удачные низкие столики, ловко скрывающие потенциальные мужские страсти.

Отдельной благодарности местные боги удостоились за то, что, меча Бронксу на стол съестное, фемины то и дело наклонялись низко-низко. До самого стола. Чем изрядно тешили Бронксову же любовь к виду прекрасного (нижнего белья в данной местности явно не знали, а рубахи на девицах были вполне себе просторными).

Идиллия длилась часа полтора, после чего была разрушена непонятным разъездом из трёх орков, галопом подлетевшим с той стороны, где находился ближайший город.

Для начала, двое из них вообще не стали слезать с коней. Третий же, соскочив в одно касание и вызвав тем самым зависть Бронкса к умениям прирождённого кавалериста (Бронкс верхом допрежь почти не ездил), подлетел к молодой орчанке и без разговора залепил ей с размаху по лицу.

Мать девушки, как раз хлопотавшая над второй четвертушкой барана, вскрикнула раненым лебедем и, выставив вперёд одни лишь ногти, бросилась на обидчика.

Девица рухнула на колени.

– Хоть бы нож прихватила? – задумчиво и встревоженно заметил сам себе Бронкс по поводу матери пострадавшей, наблюдая происходящее широко открытыми от удивления глазами.

Он даже моргнуть не успел, как вдруг далеко не старую и вполне ещё симпатичную (чего уж там!) мамашу полновесный мужской удар кулаком в живот вначале заставил скорчиться, а затем упасть на колени и забиться на земле в судорогах и рыданиях.

– Эй, полегче! – выкрикнул Бронкс, с тяжёлой душой принимая развитие событий и делая то, что надлежало делать.

Пытаясь громогласным криком переключить внимание нападавших на себя, он выкарабкался, наконец, со своего места и споро понёсся на четвереньках с ковра, от неудобного коротконогого стола, на землю (где оставил обувь).

Увы, даже ему приходилось напрягаться, чтобы развернуться на специально поднятом над землёй постаменте под столик.

Надо сказать, что перед тем, как столоваться, недавний полусотник-десятник гномьего войска подробно выспросил у обеих местных фигуристых хозяек и о стоимости ночлега, и о цене пропитания. Будучи донельзя удивленным ответом старшей (но тоже миловидной) орчанки, он уточнил ещё раз:

– Как так? Неужели в с ё бесплатно?

Фемина уверенно покивала головой, после чего пояснила: гость в этих краях – священный человек.

Был бы Бронкс местным, какую-то мелкую монетку с него бы, может статься, и попросили. Ну, или если нет денег, то предложили бы помочь мужской силой: дров там наколоть, воды принести…

Но именно его вид явно выдавал чужестранца, а таковых местный кодекс прямо указывал считать гостями от бога. Из чего следовали вполне себе заманчивые выгоды и удобства.

– Для начала, платить не надо ни медяка, – довольно пробормотал тогда сам себе Бронкс на родном языке и уже по-новому оценил стати обеих особей женского пола.

К однозначной внешней привлекательности дочери и матери уверенно добавлялись радушие и крайне необычное для родины гнома гостеприимство. В принципе, уже ради созерцания таких диковинных обычаев стоило плюнуть в морду командующему, перелезть через горы и заявиться сюда.

Признаться, после их заявления о неприемлемости платы деньгами, он всерьёз принялся рассчитывать на взаимность своих внутренних устремлений если не со стороны дочери, то уж матери точно. Только после заката.

А тут такое!

Как бы ни хотелось отрешиться от ратного прошлого, но за него, похоже, судьба решала сама.

Перво-наперво, гном щедро сыпанул в сторону двух конников предусмотрительно прихваченным из армии «чесноком» – металлическими шипами, аккурат против конницы и предназначенными.

Пара здоровяков-всадников, увидав непочтительный жест в свой адрес со стороны незнакомца и чужака (сопровождавшийся, к тому же, последней бранью на Всеобщем), моментально направили коней в его сторону.

– Дикие края, до цивилизации далеко, – буркнул Бронкс сам себе после того, как копытные обиженно заржали, загарцевали на месте и, припадая по очереди на разные ноги, отпрянули назад.

В отличие от степняков, гном прекрасно понимал последствия своих действий: с этой стороны угрозы в ближайшее время опасаться не стоило.

Молниеносно сблизившись со спешившимся здоровяком, Бронкс без разговора пнул его сзади под коленку. Громила в этот момент как раз тянул из-за пояса плётку – похоже, собираясь использовать её по назначению.

Лежавшая на земле орчанка-мать лишь силилась ползти в сторону своей дочери – видимо, собираясь прикрыть ту хотя бы и собой.

Упавший на колени бандит (а по-другому и не скажешь) удивлённо развернул голову назад, оказавшись лбом уже ниже Бронкса.

Бывший десятник-полусотник, не задумываясь, тут же коротко зарядил кулаком прямо в лоб негодяю, предусмотрительно доворачивая заранее надетую на костяшки металлическую бляху в сторону удара.

Голова обидчика женщин дернулась так, что, казалось, из волос даже пыль полетела.

Вместе с пылью из волос, изо рта детины вперемешку с кровью вылетела слюна, поскольку удар в лоб рукой Бронкс тут же сопроводил ударом колена в висок.

Орк рухнул лицом вперёд.

Беснующиеся сзади за спиной кони, видимо, никак не могли понять, чего от них хотят: чеснок под ногами мешал идти вперёд, а пятиться назад не давали хозяева.

Бронкс вовремя обернулся на шум: не ко времени быстро сориентировавшиеся налётчики уже раскручивали над головой арканы.

! АСХАНА = СТОЛОВАЯ на местном языке. Там нет раздельных алфавитов. Оттого надпись Всеобщим письмом может обозначать слово на любом из близлежащих языков.

* * *

Откровенно говоря, воевать в данных местах гном не собирался.

Он и ушёл-то сюда только затем, чтобы попробовать начать жизнь заново, да притом в своё удовольствие. Однако же обстоятельства порой оказываются сильнее нас.

От пары брошенных арканов он легко ушел, поднырнув под первый и кувыркнувшись по земле от второго. Через мгновение вновь оказавшись на ногах, он чуть озадачился дальнейшим планом.

Пока Бронкс решал, какую тактику в данный момент лучше избрать, степняки подали коней назад ещё на пару десятков шагов, после чего повторили свою попытку захлестнуть проворного малого верёвочными петлями с расстояния.