Мужские игры

Полные влажные губы Гуревича вытянулись в обиженную трубку.

– Так вы Забелин! – Ирина шагнула вперед. – Припоминаю, припоминаю… Точно, в последний раз по телевидению ваше выступление смотрела. И, вопреки ожиданию, вполне дельное. Послушайте, Вы ведь мне очень интересны… Может, представишь наконец как следует?

Гуревич сконфузился: – Так я думал…Ирина Холина, журналистка.

Она дала ему легкого пинка под зад.

– А! – сообразил Гуревич. – Моя младшая сестренка.

– Ну, то-то, – смилостивилась Ирина. – Просто слово из этих цэбэшников не выдавишь. Если б так же скупо деньги транжирили, страна давно б по внешним долгам рассчиталась.

Она, а вслед за ней и Забелин, рассмеялись. Забелин рассмеялся не столько шутке, сколько тому, что Ирина оказалась известной в банковских кругах журналисткой. А главное – что оказалась она сестрой.

Ирина смотрела на стоящего напротив мужчину и видела слегка прищуренный, теплый, очень спокойный взгляд. «От которого делается неспокойно другим», – с легким томлением сформулировала она.

– Мне очень интересен ваш банк, и я бы хотела взять у вас интервью, – произнесла она.

«Мне интересен ты», – услышал он.

– Всегда буду рад, – охотно согласился он.

«Видеть вас», – расслышала она.

По радио объявили окончание посадки до Женевы. Пора было торопиться в vip-зал.

– По возвращении звоню, – Ирина протянула руку.

– Увидеться бы, – Боря Гуревич ласково приобнял Забелина. – Тебя, да и всех наших. Завалиться куда в кабак и – надраться как прежде. Да разве эта должностенка позволит! Вмиг стуканут, собаки! Одна надежда – еще годик-другой покантуюсь, подберу площадку побогаче и – десантируюсь. А уж тогда!..

Он сладко подмигнул и покатился следом за сестрой.

Забелин постоял задумчиво и поспешил на выход.

Предстояло еще объяснение с гаишниками. Как-то в похожей ситуации он попал на усталого пожилого капитана, и водительские права ему возвращала служба безопасности банка аж через заместителя начальника ГАИ МВД.

Впрочем, с молодыми таких проблем не возникало. Вот и на сей раз обошлось без недоразумений. Едва вышел он на улицу, закрывшись шарфом от колющего ветра, как тут же подле него очутился один из двух гаишников.

– Мы машинку вашу метров на двести вперед отогнали. А то никак ее не объехать было. Не беспокойтесь, там лейтенант Власенко караулит.

Судя по его интимному тону, принадлежность машины была предусмотрительно «прокачана» по картотеке.

Лейтенант Власенко службу и в самом деле нес бдительно. Заметив приближающегося хозяина «БМВ», он усилил жестикуляцию, палкой отгоняя проезжающих водителей.

– Прут сломя голову. Того и гляди заденут. Вы уж в следующий раз так-то не кидайте. Не положено.

– Извините, очень опаздывал. Сына провожал. Вы меня выручили.

Усевшись за руль, Забелин достал бумажник.

– А вот не поможете? – заторопился Власенко. – У меня жена бухгалтерские курсы окончила. Вот если бы в банке…

– Ничем не могу.

Всунув обескураженному лейтенанту пятидесятидолларовую купюру, он стремительно рванул машину с места.

«Да способен ли я вообще чувствовать по-прежнему?» – Забелин выскочил на виадук, открытый недавно на стыке Ленинградского шоссе и окружной дороги.

Он мучительно вызывал в себе память о своей супружеской жизни. Шестнадцать совместных лет. Вместивших бесконечные ссоры, злые сцены, но и примирения, и переполнявшую обоих нежность, и общих близких друзей.

Ни-че-го! Подобно тому, как роскошный виадук погреб под собой прежний, покореженный асфальт, так годы, прожитые в довольстве, отгородили его эмоциональную память от прошедших, полных надежд и восторгов, перестроечных лет.

Старомосковские улочки, забитые припаркованными автомашинами, для города то же, что истонченные склеротические артерии, закупоренные блямбами. Лишь во второй половине дня Забелин добрался-таки до бывшей усадьбы Юсуповых – отступившего в глубину Лубянского переулка дворца, ныне принадлежащего банку «Возрождение». Ажурные старинные ворота разошлись. Забелинский БМВ въехал внутрь и почти уткнулся, как обычно, капотом в заваленное снегом столетнее канатное дерево, – подарок китайского императора императору российскому. Голый перекрученный ствол по всей поверхности был туго оплетен витыми жгутами, охранявшими его от непогоды.

Центральный фасад дворца был затянут запыленной сеткой – вот уж несколько лет банк не мог изыскать денег, чтобы начать ремонт. Функционировало двухэтажное левое крыло – бывшая людская. Здесь и располагались подчиненные Забелину кредитующие подразделения.

Возле подъезда, рядом с привычными легковушками сотрудников, громоздился джип «Чероки», прикрывающий собой иссиня-черный шестисотый «Мерседес».

Из «Мерседеса» вышел худощавый низкорослый человек с внимательными глазами – Аслан Магомедович Курдыгов.

– Вроде не договаривались. – удивился Забелин, улыбкой показывая, что незапланированной встрече рад.

– Алексей Павлович, дорогой, – Курдыгов в свою очередь заискрился нешумным удовольствием, – русские говорят, что для бешеной собаки сто верст не крюк. Я не русский. Чечен я, знаешь. Но чтоб тебя увидеть, всегда по первому зову.

– А разве был зов? А, так это наши о себе напомнили, – разгадал Забелин нехитрый ребус – два дня назад у Курдыгова подошел срок возврата очередного кредита.

– Ваши! Псы они у тебя цепные.

Сопровождаемый ворчащим Курдыговым, Забелин зашел в подъезд. Сидящая в приемной за компьютером золотоволосая красавица с большими нарисованными глазами при их появлении, не поднимаясь, хмуро кивнула.

– Прошу, – Забелин первым вошел в кбинет. Кабинет был темен и затхл.

– Выгнал бы ты свою секретутку, – от души посоветовал Курдыгов, помогая открыть шторы, в то время как сам хозяин манипулировал пультом кондиционера. – Кто так за шефом ухаживает?

– Надо бы, – беззаботно согласился Забелин. Он пригласил гостя жестом за столик для переговоров, включил электрический чайник: – Чай? Кофе?

– Кофе. Нет, надо ее выгнать. Что это? Большой человек сам себя обслуживает. Стыдно ей.

– Так что с кредитом будем делать, Аслан Магомедович?

– Чего делать? Не могу я сейчас отдать. Все в производстве. Был ведь у меня, сам все видел: цех заканчиваем. Через полтора месяца первые партии пойдут, тогда и рассчитываться начнем. Вот они, красавицы мои. – Он вытащил из кармана две упаковки, придвинул их собеседнику. Упаковки были, что называется, смотрибельными, с фирменным знаком самого Курдыгова. Таким же, что носится по всей стране, изображенный на многочисленных принадлежащих Курдыгову фурах. И Забелин знал, что на постах ГАИ тяжеловозы с гордой надписью под борту «Курдыгов товар» значатся среди неприкосновенных.

– Безотказный расчет. Я весь рынок промаркетил, как ты учил, – по-восточному подольстился гость. – Моя продукция свою нишу сразу возьмет – качество не хуже импортного и при смешной цене. Скажи, не смешная разве? Так что за полгода рассчитаемся полностью, это без вопросов.

– Да вопросы не к тебе, Аслан. Неизвестных вводных полно. Где гарантия, что завтра не введут монополию на твои изделия, не поднимут акцизы, да черта не накрутят. И все твои раскрасивые расчеты можно будет…

– Нет, нет гарантий, – грустно согласился Курдыгов. – Руслана не стало – гарантий не стало, стабильности не стало. Но и жить надо! Дело дельское делать. Знаешь ведь, не бандит Курдыгов. Я честный предприниматель. В авизо не участвовал. А как думаешь, мог? То-то. Мое имя – по всей стране имя. Да, трудное время, но ведь не увожу, как другие некоторые, деньги за границу и сам не съезжаю. Вот оно, все здесь – перед вами. Почему ж твои со мной как с вором?

– Ну, уж как с вором. – Забелин поднялся налить кофе и успокоительно пожал хрупкие, но авторитетные плечи представителя одной из мощнейших чеченских диаспор, сподвижника и советника всесильного прежде Хасбулатова. – Не тебе объяснять, Аслан Магомедович, есть банковская технология. Нравится это кому-то или нет, но она как щит – предохраняет банк от чрезмерных рисков, а значит, от разорения.