Хлопок

Хлопок
Семён Исаакович Волошин

Сатирический рассказ о сельхозработах времён Советского Союза, выполнявшихся силами технической интеллигенции.На обложке автор книги

Хлопок

Я родился и вырос в республике, где это растение являлось предметом идолопоклонства, а его уборка и заготовка захватывала все слои населения с не меньшим азартом, чем тотализатор завзятых лошадников на дерби с призовым фондом в миллион фунтов стерлингов.

Три месяца уборочной страды и пресса и телевидение, да что там говорить, даже мужики у бочек или ларьков с пивом непременно обсуждали вести с полей сражений за урожай. Общаясь на манер пикейных жилетов у известных классиков сатиры, собутыльник с пафосом говорил партнёру: а Среднечерчикский то сегодня два процента дал, здорово, вот дают, ответствовал его товарищ по кружке, потягивая водянистое ташкентское пиво, усугубленное ста граммами местного арака.

В газетах читалась только табличка указывающая на плановые и фактические показатели заготовки, даже оставлялась без внимания столь популярная четвёртая страница, где в нижнем углу подавались сведения о расторжении браков и некрологи. Занятия в учебных заведениях прекращались и у будущих специалистов начиналась всеобщая мобилизация. Плакат времён войны "Родина мать зовёт" был уместен в мирное время, как никогда. Поликлиники работали сверхурочно, выписывая силами оставшегося за бортом мобилизации медперсонала, конечно за соответствующуюся мзду, кучи справок здоровенным лосям и девицам, сочуствующим всеобщему народному подъёму, но не имеющих желания приобщиться к нему в реальных условиях, в том что они находятся при смерти и на 9-м месяце беременности одновременно.

Близился день победы, накал народных страстей достигал апофеоза.

Уже студенты, забуревшие и лишённые девственности по тёмным углам бараков, закалённые побегами в непогоду в поисках спиртного по близлежащим кишлакам и начисто отвыкшие за 3 месяца на свежем воздухе от учёбы, изучения истории КПСС а также других классовых дисциплин, без которых, как мы знаем не мог получиться ни врач, ни инженер, с ужасом думают о возвращении в стены альма матер. Уже лауреаты от местного "Гонкура", навострили перья и готовы излить победные реляции в стихах, не снившихся мировым классикам поэзии, типа "…есть , шесть миллионов есть, шесть миллионов шесть.." чтобы войти с ними, не побоюсь этого слова, в "анналы" мировой литературы.

Уже готовятся в райкомах списки, "кому дать, кому дать, кому и голову сорвать. Уже умудрённые в житейских делах домохозяйки, во всю судачат о благополучии – суть наличие мяса и прочих продуктов на прилавках магазинов, "напрямую связанном" с перевыполнением плана по сдаче хлопка государству, которое ожидает народ и что за божья благодать прольётся на них в виде треугольных банок югославской ветчины, колбасы сервелат и кур(мечта хозяйки) в шкуре цветов картин Рокуэла Кента.

И вот, наконец он пришёл этот радостный день. Газеты пестрят стихами от "Гонкура", фамилиями героев, приписавших на свой счёт тонны не существующего народного достояния. На улице музыка . На прилавках пусто. Энтузиазм спал. Народ по– прежнему смотрит 4-ю страницу газеты, и всё, как теперь говорят, устаканивается, сходит на нет, до следующего сезона. Каждый год с одних и тех же полей, при одной и той же технологии выжималось на бумагу всё больше шестизначных чисел его наличия в закромах. В итоге получилось, как в той побасенке про бая, добившегося от скорняка согласия сшить из одной шкурки 12 шапок. Сшить то он сшил, а вот на голову, даже такую глупую и жадную как у его заказчика они не лезли. С хлопком было приблизительно то же. После отжатия воды, его в сухом остатке упорно оставалось столько же, как и 10 лет назад. Победный звон наград стоял до тех пор, пока не превратился в звон цепной. Кого то, рыжих , как водится , со временем, потащили на отсидку, на их места пришли другие, которые поняли что выгоднее продавать его подешевле, укладывая разницу в карман, чем портить одежду, просверливая дырки для ничего не стоящих бляшек.

Работая в те кипучие времена на авиационном заводе и бегая вечерам за кружкой знаний в институт я был, начисто лишён радости учавствовать в народном подвиге. На заводе, с основного производства на хлопок не призывали, и белое золото ощущалось, лишь как натуральное пособие из школьного курса ботаники. Позже, перейдя на работу в КБ мне посчастливилось в течении нескольких лет, по несколько раз в год, преимущественно, по выходным, оказывать "посильную помощь" родине. Об одной из таких поездок и захотелось рассказать.

Радостное известие о предстоящем однодневном выезде на уборку урожая, было получено от КБинских партийных и профсоюзных органов, как и полагается, загодя. Выезд на воскресный день– это, доложу вам не халам балам, а мероприятие требующее тщательной подготовки Если на постановку праздничной пьянки в отделе, длящейся от силы часа три затрачивались дни, то 8 часовое пребывание на свежем воздухе в раскованной обстановке, на природе, требовало "повышенного" внимания со стороны его организаторов. Такие вдумчивые и серьёзные люди есть в каждом коллективе, особенно в научно-исследовательских и конструкторских организациях. Нет, на производстве они тоже имеются, но необходимость ежедневно выпускать продукцию, не позволяют их таланту реализоваться в полной мере. Зашуршал расчётами отдельский профактив. Сочувствующие сотрудники, находясь в предвкушении своего долга перед отчизной, тоже побросали работу и толпами собираются в курилке , прогнозируя грядущее мероприятие. Крики и увещевания кострукторских начальников о необходимости припахаться к горящей тематике, имеющей прямое отношение к обороне отчизны, не возымели силы. Последние, поняв безполезность своих доводов, разбредаются по конурам кабинетов, обсуждая со своми заместителями животрепещущий вопрос: как при выезде не попасть под раздачу, т.е. не подцепить в парткоме почётное звание "ответственный". Наличие почёта, было чревато необходимостью добычи колхозной справки о том , что вывозимый коллектив собрал на каждое конструкторское лицо за день, абсолютно не правдоподобную цифру в 30кг хлопка. Надо сказать, что для выполнения этой непростой задачи "ответственному" в помощь выдавался со склада 3-х литровый балон спирта, которым предполагалось скрасить беспросветную жизнь начальника колхозного отделения, выписывющего оную бумажку.

Справку требовали на обратном пути, у въезда в Ташкент представители горкома партии. Было и другое существенное неудобство– "отдых " в коллективе приходилось забыть или сократить до минимума. И второй, не менее важный вопрос, с кем прибалдеться на природе, если удастся избежать" ответственной участи". Коллектив отдела был юн, а начальники были молоды.

Наконец подсчёты количества яиц , колбасных изделий и спиртного на выезжающую душу сотрудника были закончены . Обязанности по обеспечению продовольствием распределены и расторопные люди небходимые, для обеспечения закупа, отпущены с работы, с пометкой в увольнительной записке "по служебным делам"

Горькой участи "ответственного " удалось на сей раз избежать. Руководством КБ, было принято решение, для придания идеологической мощи мероприятию, назначить "за главного" зам. Секретаря парткома, приличного, весёлого, не молодого и пьющего мужика. Будучи по совместительству снабженцем и пройдохой он хорошо ориентировался в психологии сельских начальников средней руки, от которых в общем, и зависел финишный этап нашего благородного порыва.

Творческая интеллигенция разошлась по домам, оставаться в трепетном ожидании до утра.

И пришло утро. Опоздавших не было. С нетерпением дождались посадки в автобусы и поехали. Если мне скажут , что у отъезжающих на сельхозработы, приравненных литературой к неграм на плантациях американского юга, были бы хоть немного хмурые или насупленные лица, не поверю. Единственная мысль, пробегавшая иногда, по озабоченному инженерному челу гласила: а хватит ли, не мало ли взяли. Ведь неделю назад премию получили, могли бы ещё по рубчику сброситься. И в этой связи вопросы к начальству, а что , может остановку в городской черте успеем сделать, я знаю где уже открыто, кричал ретивый конструкторской голос. Остановку, как правило, не делали. Надо было успеть к "построению" городской автобусной коллоны, но и не припомню случая, чтобы не хватило.

Глядя в автобусный салон, сразу вспоминался пример из практики Козлевича, клиенты которого не понимали, как можно ездить на авто не приняв соответствующего возлияния. Приняли для затравки по 15 капель прямо под стенами родного предприятия, и едва дождались конца административной карусели у городской черты. Завидев, как в первый раз, изгаженные дефолиацией хлопковые поля понеслась кружка по автобусу вихрем.

Ответственный, в рыд, просит, ребята, треба слегка воздержаться. Вот доберёмся до места и "позавтракаем" . Ему никто не внемлет. Уже закурили, благо , автобус из своего гаража. Уже повизгивают пощипываемые шаловливыми ручками, девицы и так хорошо, вот ехать бы ехать. Ехать оказалось совсем не далече. Вот колхозная арка, где машину залезает тот самый главный колхозник, который справку пишет и подозрительно поведя носом, показывает водителю куда подвезти городских помощничков. Место досталось сказачное. В центре, притоптаной части поля, располагася необъятной величины айван, справа хаос с нависшей, над зеркалом воды, айвой. Дополнял пейзаж кукурузный стог, уютно дожидающийся своей зимней участи, быть съеденным крупным и не очень рогатым скотом.

Сгрузились. Шмотки и провиант покидали в центр айвана, бьющееся с особой тщательностью помещено под настил. Получили фартуки , географические координаты предмета труда и направление места приёмки будующего урожая. Ехидно усмехнувшись, и постукивая прутиком по голенищам брезентовых сапог, важно удалился представитель колхозной администрации. Мощно, как боевой конь, потянув ноздрями пыльный воздух, ответственный принялся произносить прокламационный спитч, не преминув, как член коллектива сделать объективные поправки на текущий момент. Заслушали призывы и одобрили предложенный распорядок: получасовой короткий завтрак и "сабельный" налёт на предлагаемый участок битвы. Обед. Дальнейшие действия было предложено скорректировать , как говориться, по ходу пьесы. Разбили сотрудников по бригадам, согласно отдельского штатного расписания и пошли завтракать. Устал народ, встали рано, опять же дорожная тряска и состояние общего недопития.

Женская часть коллектива, привычно быстро накрыла из привезенного провианта на краю айвана завтрак в "английском стиле", правда вместо овсянки была подана, ещё тёпленькая картошечка, а вместо лососины нарезанная на газете селёдка. Остальная сервировка соответствовала. Завтракаем стоя, как на приёме у лорда.

Сдвинули стаканы , крякнули, сдвинули ещё. Солнышко встало. Начало слегка подмаривать. Видя картину, старшой трубит "в рог" сбор, а сам взявши в авоську баллон с "помощью" двинул в сторону хирмана.

Народ на подъёме. Надели фартуки, кто то крикнул ещё по одной и в атаку! Поддержали и вышли на "тропу войны" с остатками пустых коробочек. Поле досталось, после 2-х машинных проходов и наверное такого же количества подборов. Модное ныне слово – зачистка, было применительно к этому сельхозугодию, как нельзя кстати. От сельхозначальничка, было получено ценное указание: собирать только чистую вату. Прошли разок, в фартуки попало грамм по сто – меньше чем за раз в стакан. Прошли ещё раз и того меньше. В отделе было много опытной молодёжи, оттрубившей на сборе хлопка не один семестр. Подбегает ко мне глазастый Алька, пришедший в отдел с института нынешней осенью и стучит копытом. Шеф, говорит, да мы тут хоть в сто проходов пройдём ничего кроме грязи на башмаки не насобираем. Я тут смотался, метрах в ста, девственница стоит. Белая как вишня весной. Пошли вместе, и я обомлел.

Левитана на это поле не было. Белоснежное, кусты высокие и не тронутые. Вата сама выпрыгивает из коробочек. Для кого его держали , не знаю. Может начальству какому в подарок, тогда на однодневку выезжали все. ГЭБэшники и прокуратура, Совмин и Минторг, все побывали там. Кусты были в полроста, так что и нагибаться не надо, в общем образцовая межа. Думаю, настучат нам по ушам, да и старшому попадёт. Это с одной стороны, а с другой, победителей не судят. Принимаю решение выставить "боевое" охранение силами одной бригады, остальным резвой цепью на "жирное", хлопковое "мясо". Ребят предупредил, много не хапать, да и домой, как тогда делали все , больше куста трофеев с собой не брать. Встали в ряд и понеслись крушить народное богатство. Казалось, что тут – без особых усилий можно если не на звезду героя, то на орден намести точно , ан нет. То ли солнце крепко припекло, дело было в середине октября, то ли завтрак прорезался но, часа через два трудовой энтузиазм скис как створоженное молоко. За это время удалось состричь с белого великолепия килограмма по три на трудовое лицо. Количество это было не сопоставимо с поставленной задачей, но вполне достаточно чтобы использовать в качестве мягкой подстилки под интеллигентную попу. Время 11. Обедать рано, но и работа уже никакая. Солнышко в Узбекистане в октябре шпарит ещё по летнему. На стан, возвращаться нельзя, оставаться на пиратском поле тоже. Взяли фартуки и двинули на первоначально указанную ниву. Поле было большое, предназначенное для машинной уборки и граничило с арыком, обильно поросшим мо примыкаемому берегу, тутовником. Какая ни какая, а тень. Продолжая мнить себя стратегом, для создания видимости трудовой дисциплины перед возможным контролем, выделяю три сектора– бригады во главе с одним из своих замов на бесполезное борожение пустышки, остальных увожу в благодатную тень тута. Смена ползающих по гуза-пае, каждые пол часа, для преферанса время недостаточное, но для дурака самый раз. По две смены перед обедом не утомительно и конструкторскую головушку не напечёт. За час до обеда направляем для сервировки стола женскую команду во главе с мамой Любой, полной женщиной, членом отдельского профактива , абсолютно бездарным инженером, но отзывчивым и верным товарищем. Когда численность отдела под сотню, можно позволить иметь в составе таких сотрудников. Поглядываем на часы и в половину первого начинаем обратный отсчёт. Набиваем фартуки собранным хлопком и рассаживаемся групками возле айвана.

Трапезу производим на азиатский манер , т.е за расстеленными на земле газетами ,представляющими импровизированные столы.Уже всё расставлено из расчёта 10 человек на кружок.Тостуемые и тостующие сначала галдят в пределах накрытого ареала, затем мигрируют к соседям, образуя весёлый муравейник. Уже включён маг и тренчит гитара. Пошли кругами похабные анекдоты, которые передаваясь от кучки к кучке и возвращаются в итоге к первоисточнику, где рассказываются по второму кругу, вызывая хохот и неподдельный интерес. Ареалы тусуются как карточная колода под руками опытного шулера , рассаживая поближе служебно-романные пары, являющиеся неприменным атрибутом любой научной организации. Летят искромётные взгляды в поисках укромного местечка для суаре на чистом воздухе, но кругом голо, как на выжженном пятачке новоросийской "Mалой земли". Ещё неясным остаётся наше послеобеденное будущее, но понятно одно : возможны варианты, но все они напрочь исключают возврат к трудовой деятельности. В самый разгар трапезы возвращается, слегка покачиваясь и вытирая на ходу пот с лысины, видавшем виды носовым платком универсального назначения, весьма пьяненький старшой.

В воздухе повис немой вопро: ну что, как с обстоят дела с победной реляцией?

Старшой, не говоря ни слова усаживается на услужливо подставленный фартук с хлопком, молча махает поданый стакан и обведя всех орлиным взглядом вытягивает из штанов , жестом маяковского "паспортного" героя, клочок бумаги из пожелтевшей школьной тетрадки и победоносно машет им в воздухе. Облегчённый вздох больших и малых конструкторских начальников немедленно заменяется расслабленным выдохом очередной чарки.

Всем ясно, наше дело правое и победа, уже за нами

Балонная помощь сыграла своё предназначение. Следует немедленный тост за героя дня. Всё ясно– банкет продолжается и глупые мысли о проблемах послеобеденного дефиле по пустому полю под палящим солнцем мгновенно испаряются из головы. Следуют ехидные здравницы в честь государственных деятелей, позволивших, измотанной непосильными трудами творческой интеллигенции, совместить трудовой энтузиазизм уборочной страды с небольшим отдыхом, который в последствии благодатно скажется на основной деятельности коллектива (последствия не приминули сказаться и в понедельник человек десять, ударников застолья, не вышли на работу, по причине общего недомогания). Попытки организовать танцы – манцы, созреших для тесного, "дружеского" объятия, служебно – семейных пар не имеют успеха. Жара. Пытаемся кучковаться по берегу хаоса, всё же там не так шпарит. Разбирается лёгкий занюх и беспарные мужики со стаканами в руках чинно усаживаются катать в карты или нарды. Нетерпеливые парочки подаются в сторону арыка, где вразрядку под тутом, делая индифирентные рожи, что им не видно соседей, занимаются делом, ниспосланным всевышним. Неприменный атрибут попойки– рассказы о служении в армии, точь в точь напоминающие повествование о дедушках, прогуливающихся в люстриновых пиджачках в крещенские морозы. Каждый кто прошёл через мероприятие , означенное в анкетах как "Служба в рядах Советской Армии", я имею в виду службу в мирное время, если честно себе сознается, найдёт в ней кучу гадости, несправедливости и отчаянной солдафонской тупости. Однако, по проишествии времени, причём чем дальше, тем больше , особенно в нетрезвых росказнях всё представляется героическим и каждый выглядит былинным богатырём. Лёша, толковый ведущий инженер, прослуживший, как и большинство, год , после окончания "ликбеза", в каптёрке нестроевой части, находящейся на территории дививизии ВДВ, мнил себя после первого пузыря асом советской десантуры, а после второго Стивеном Сигалом. Отчаянно размахивая длинной тощей ногой, обутой в рванный кед он пытался у короткорослого, немолодого, еле стоящего на ногах соседа по кульману – Дугаровича(это было его бурятское отчество) сбить с головы дрожащий, на макушке лысины, помидор. Дугарычу везёт , врождённая резкость монгольских предков не позволяет ему получить удар грязной Лёшкиной обуткой в лицо. Попрыгав так несколько раз, до потери равновесия и падения на ту часть спины где она теряла своё культурное название, Лёха заявил, что он ещё парашютную подготовку прошёл и запросто, без всякого на то спора на руках по айве, что над хаосом растёт, до её одиноко над водой висящего плода доберётся.

Подвыпивший народец заулюлюкал, типа болтун, куда тебе!

Лёха полез на айву. Надо сказать что ветка , нависавшая над водой была в руку толщиной и ,вначале, тощее Лёхино тело совершило, извиваясь на змеиный манер, пару перемещений ,в сторону запретного плода, и вот уже длинная тонкая длань потянулась в сторону фрукта, как ветка с треском отломилась и отягощённое "лимонадом" тело грохнулось в воду.

Не успели Лёху вытащить из пруда, слышим шум и палки кукурузные во все стороны разлетаются. Чисто молотильный агрегат работает. Поворотились все на шум. Смотрим– картина Репина.

Лёня Катасонов идёт аки святой на воздушной подушке через зимний рогатоедный деликатес. Морда красная. Строевой шаг держит, отмашка рук, ну прямо, как на плацу. Рядом Лилька аж до мокрых штанишек , по полю катается, оглашая хохотом округу.

Надо сказать, в миру, Лёня тихий и полноватый, благообразный отец семейства , слова с него не вытянешь а тут прям бронепоезд , летящий в Каховку. Лильку спрашиваем: в чём дело , поясни людям.

А она, с хитрецой, в намазанных аж до губ ресницах, с усмешечкой, умудрённой опытом бальзаковской дамы излагает.

Все героизмом на армейской койке похваляются , Лёха на дерево полез, а он (Лёнька), всё квасит и квасит. Я на него посмотрела, подмигнула полтора раза и говорю: " мол все мужики в подвигах горазды а ты?" Он меня в щёчку лизнул и к стогу с кукурузой побежал. Смотри ,кричит, на настоящего армейца, и пошёл.Еле еле мы его от скотового провианта оттащили. Кукурузную ботву как могли в кучу побросали и опять по кружкам закусывать расселись.

Тут наши семейные пары, с натруженными лицами, из-за тута потянулись.Затянули нетрезвыми голосами застольные. Пробудился, спавший под айваном старшой. Стал орать, что сейчас проверка должна быть и хоть справка есть, надо на хирмане с понтом, рожи нарисовать. Сдать, что собрали в трудах пытошных.

Взял ребят, что покрепче на ногах стояли, с трудом, выгребли из под задниц намытый ("хлопок –белое золото". Из плаката), непосильным трудом улов и потащились на хирман.

Пришли. Там крик стоит, в Ташкенте слышно. Председатель колхозный с каким то областным партийцем, организацию, соседствующую с нами в автобусной колоне чихвостят.

У них "помощи" видно с собой не было и они по 30 кг решили в натуре сдать, да где ж взять его, когда поле зачищено не хуже нашего.

Видно ушлый в хлопосборе народ и у них был. Собрали сколько могли ваты, сверху гузапаи густо перемешанной с почвой, припорошили, взвесили на хирмане в фартуках и в телегу, для бестарной

перевозки с решётчатыми бортами, где чистый хлопок лежал, побросали. Не везуха им в то день выпала. Сдавали они , как и все, в конце дня, т.е. после обеда. А обед он у всех обед, за чем и приехали. Силов , то. закинуть грязь , заместо хлопка сдаваемую, уже нету, вот и побросали к борту поближе.Весовщик он весами занят, очередь к нему стоит, народу то поднагнали, вот и полное тебе самообслуживание.

Да на их беду, как раз во время сдачи председатель с обкомовцем на бобике подрулили и прямо к телеге. Видон у сдаваемой массы был настолько не белый, что сразу бросился в глаза.

Распекли их тогда, да ещё в газете пропечатали. Чем дело кончилось не знаю. По тем временам, руководителя ихнего могли из партии легко вытурить, если только не чей нибудь родственник был.

Наша очередь сдавать пришла. Председатель орёт. Велел расстелить у брезент, которым телегу накрывают и принятый хлопок , на него сбрасывать. Тут мы свой, награбленный на девственном поле и вывалили. Щенячьему восторгу председалеля, не было предела.

Руку трясёт, рот до ушей. Хлопок руками мацает, зачем то нюхает, только что, в рот не кладёт. Встал в позу и как на митинге, стал на нашем примере народ воспитывать. Фамилию директора нашего просит. Благодарственное письмо написать грозится. Может, даже, и написал.

Я потом ,сразу, в длительную командировку отвалил и там меня по первое число поимели, за отставание сроков по одной из тем, так что аппелировать к ударному сельхозтруду было невдомёк.

Пришли с хирмана и с чувством выполненного долга достали стратегический запас, спирт прихваченный с собой из отдела. Его тогда на тематику выдавали, по нормам, сочинённых самими нами, причём списывали мы его в день получения. Так что проблем не было.

Солнце склонялось к закату, трудовой день к завершению.

Подали автобусы и мы покатили, дохлёбывая по дороге стратегический запас, не назад же в контору везти.