Крепостная герцогиня (главы 64—115). Квазиисторическая юмористическая эпопея

Тут распахнулась дверь шкафа, и выскочила оттуда Эсмеральда разъярённая в костюме Евы али Лушки, десять часов назад на вершине стога оказавшейся, о чём оба собеседника (и одна собеседница) пока не ведали.

– Шурик, лапочка! – заголосила она. – Не слушай сего сводника наглого. По мне, так

лучше больная монополия,

нежели здоровая конкуренция!

– Приоделась бы, «скромница»! – усмехнулся Александр Данилович. – Не то распалишь хахаля своего бывшего и потянет того на старое.

– Вовсе я не старая! – обиделась цыганка.

Усмехнулся Шафиров:

– Не кокетничай, дева, то бишь девка младая! Ныне я верный супруг и родитель двух чад разнополых новорождённых.

– От Наташки и от Малашки?! – изволил пошутить Меншиков.

– Токмо от супруги законной. То, что чадо малашкино не от меня доказать легко, ибо моё потомство вида иудейского, а сынок Малашки вида европейского. Приглашаю Вашу Светлость на крестины.

– Рада за подругу детства своего, – усмехнулась цыганка, табор коей посещала малолетка смышлёная во бытность крепостной шафировской. – Готова стать крёстной мамашкой сыночка Малашки.

Вскоре предстал фаворит пред своим приятелем-повелителем. Опосля трепотни обычной о делах государевых молвил:

– Подвалил ко мне с утра спонсор МОЙ МОЙша. Оказывается, пока отличался он на ниве торговой, супружница его отличилась на ниве демографической – осчастливила Расею вообще, а его в частности двойней разнополой. И приглашает меня папаша счастливый на крестины чад его.

– Любая задача интересует меня, – молвил царь Пётр, – пока не решена, а опосля решения безразлична мне. Посему по барабану мне и бабы совращённые и иудеи крещёные. Зато небезразлична судьба недостаточно отмщённого критикана рыжего, опозорившего меня не токмо в Лондоне, но и в Епифани. Аки поживает подружка его законная Малашка юмористическая и, аки ты глаголил, ныне ещё и шахматная? Не вызвала ли барыню свою на соревнование демографическое?

– Официально побоялась, но фактически включилась… И по срокам – получилось! Ибо родила на пару с Наташей, но на пару с чем-то часов ранее нея. А вот по количеству проиграла, ибо лишь одного сына произвела. И аки Мойша оправдывался профилактически, то бишь до предъявления предъявы, не от него чадо Малашкино, ибо его потомство хоть и веры православной, но вида иудейского, а сынок Малашки европейский аки муж ея, хоть и не рыжий.

– У нас почти вся Расея не рыжая! – усмехнулся Пётр. – Посему не факт, что дитя ея от мужа законного.

– Возможна версия твоя, мин херц! Правда, ни один мужик на страхолюдину сию гениальную без доплаты приличной не залезет, а сама супруга младая столь во своего иностранца втрескалась, что ни за какие деньги с посторонним не спутается.

– Версия моя, возможно, и верна, – признал Пётр, – но маловероятна… За прошедший период опосля свадьбы курской много мыслил я (порой в ущерб делам государственным), аки бы покарать маркиза обнаглевшего, посмевшего поднять длань свою виртуальную на самое святое – авторитет государев! И порешил… нет, не его, а чадо его… окрестить! Да не просто так, … нет, не за деньги, а дабы второй крёстной была нищенка презираемая!

– Есть, мин херц, категория баб, презираемых более, нежели нищенки антисанитарные.

– Ну да, девки срамные.

– Но того более презираемы не простые девки срамные,…

– … А златые?!

– В некотором роде, ибо нередко за искусство своё похабное побрякушками златыми одарены бывают.

– Уж не срамные ли девки цыганские?!

– Гениально, государь! – воскликнул царедворец льстивый. – Тем паче есть у меня на примете цыганка срамная, кояя «по совместительству», подругой детства Малашки является, ибо любила тогда ещё малолетка наша во таборе ея тусоваться.

– «По совместительству» – суть за деньги, рассмеялся царь, – а Малашка в детстве своём вряд ли горазда была дружбу сию оплачивать! Не удивлюсь, коли испохабил ты подружку Малашки во время свадьбы подружки ея?

– Проницательность, дерзновению подобная! – вновь польстил подхалим Светлейший.

– Небось, скучаешь без нея?

– Точнее, не скучаю с ней, ибо пребывает Эсмеральда в покоях моих.

– А супруга твоя добродетельная не ревнует?

– Разве что во глубине души. А так моя супруга – ея подруга!

– А не боишься, что уведу ея?

– Коли супругу уведёшь, мин херц, токмо благодарить буду. А коли подругу – смирюсь привычно.

– Ну да, увёл я у тебя Катьку пышную, тогда ещё Мартой именуемую и Архимеда быстроногого. За второго благодарность тебе устная, ибо на всех скачках победил, шельма!

Помыслил Меншиков, что в дарении (поневоле!) коня славного не его заслуга, а Роджера-Уолтера, жизнь Архимеду сохранившему и ему коня подарившему. Но не стал мысль сию озвучивать. Ведь тогда назначил бы царь для чада британца сего более достойную крёстную, а Светлейший хотел осуществить мечту Эсмеральды своей о крещении чада подружки ея. Посему сменил князь тему:

– Мыслю я, что негоже государю великому ради крещения сего в далёкий Курск переться, … то бишь следовать.

– Да аки ты посмел таковое помыслить? Ясно дело, что крестимых в Питер доставить следует! … Кстати, заодно и чад мойшиных! Он у тебя, Алексашка, спонсор главный. Вот обоих разнополых отпрысков его и окрестишь.

– А крёстную из того же табора прихватить?

– Коли супротив меня речи дерзкие, аки агликашка рыжий вести будет – тогда конечно. А коли законо… и монархопослушным останется, пущай крёстной Катька моя будет – Мойша ведь основной поставщик тряпок и побрякушек для нея!

Передал Меншиков царскую волю купцу славному. Помчался Мойша на перекладных со скоростью максимально возможной. Примчавшись домой, погрузил поспешно трёх чад и двух мамаш и назад скорее, дабы не провоцировать государя великого на проявление нетерпения такового же.

Кстати, числительные приведённые упомянуты в названии кинокомедии «Три плюс два», снятой по просто комедии Михалкова (но не Никиты кинематографичекого, а папаши Сергея поэтического, не доверившего сыну 18-летнему экранизацию опуса своего).

75. Шлюха номер два… всея Руси!

На другой день были крестины назначены. Начал главный крёстный (коий во всей Расее самый главный!) подготовку к событию сему.

Сперва пообщался он с коллегой своей по процессу предстоящему. Возбудила Эсмеральда монарха распутного, и молвил он гласом аки положено в таковых случаях медоточивым:

– Прелестная Эсмерашечка! Пола твоего слабого пленительная слабость столь пленила меня, что

в крови зажёгся огнь желанья!

– На нём поджаришь, словно лань я!

«Так срифмовала бы Маланья!»

– мысленно добавила цыганка, которую тогда ещё малолетняя Малашка обучала идеальным рифмам.

– Неужли собралась продинамить меня, аки британка рыжая, кстати… бабушка твоего крестника будущего?!