Крепостная герцогиня (главы 64—115). Квазиисторическая юмористическая эпопея

– Бабушка обычного сына суть либо мать, либо свекровь, – начала размышлять вслух цыганка мыслящая. – Посему мать моего будущего крёстного сына суть либо крёстная мать, либо крёстная свекровь. Но моя крёстная мать вовсе не рыжая, а брюнетка жгучая. Посему иностранка наглая, посмевшая монарха великого продинамить, суть моя крёстная свекровь!

– Ну, … вроде того, – согласился царь Пётр и вопросил. – Так значит, судя по речам твоим осуждающим, не продинамишь ты меня?

– Нет, конечно, Ваше Величество страстное! – воскликнула Эсмеральда с максимально возможной пылкостью. – Мечтаю я не менее страстно стать шлюхой расейской номер один! Вот токмо имеется небольшой ню… (простите за слово хоть и не матерное, но стриптизное) …анс…

Здесь автор не может удержаться от двух отступлений. Во-первых, про слово «СТРИПтизное». Возникло оно ещё до рождения актрисы Мерил СТРИП, а посему всякие намёки скабрезные неуметны! Во-вторых, про слово стриптизное «ню», упомянутое не токмо Эсмеральдой, но и чуть ранее юным графом Никитой ревнивым. Означает оно «тело нагое» (вовсе не обязательно на гое, то бишь на неиудее возлежащее). По сему поводу автор совместно с минздравом предупреждает:

от нагих баб можно подцепить вирус,

а от лицезрения их же в компьютере

можно подцепить компьютерный вирус!

…Но вернёмся к монологу Эсмеральды про «небольшой нюанс».

– … Есть у цыган закон хоть и не писаный, но в отличие от писаных законов беспрекословно выполняемый: коли уходит цыганка из табора ко своему покрывателю, … то бишь покровителю, то обязана она согласовать покрывание сие с законной супругой хахаля своего. В частности, светлейшая Дарья Михайловна Меншикова ведает обо мне и даже советы даёт по наилучшему ублажению Александра Данылыча, а заодно внимает советам моим по воспитанию чад ея. Посему прошу дозволения выйти в соседнюю комнату и согласовать блудство наше предстоящее с государыней Екатериной Алексеевной, смею надеяться – плюралистичной.

– Не смей… – воскликнул царь Пётр, – … надеяться! Откуда плюрализму взяться, ежели государю авторитарному потребна супруга таковая же! Посему не травмируй Катьку честностью своей похабной! Опосля крестин возвращайся ко своему Алексашке на ложе светлейшее. Оставайся шлюхой номер два… всея Руси! Одно утешение для тебя – что место шлюхи номер один пока вакантно. Жаль, Эсмеруха, что вышел у нас облом!

Хотела было Эсмеральда вопросить: об какой, мол, лом? Но промолчала благоразумно, дабы не озлоблять государя ОБЛОМанного. Сама цыганка прекрасная не шибко убивалась. Для нея желательнее и желаннее был любовник адекватный, нежели венценосный!

Кстати, ОБЛОМ ожидал не токмо венценосца аморального, но и физиолога гениального, почившего ровно чрез два века в 1916 году. Аки выяснил статистик популярный ирландский Гин-Несс, самый знаменитый Илья Ильич – не нобелевский лауреат упомянутый Мечников (коего с упоминаемым князем Меншиковым путать не следует), а тунеядец ОБЛОМов.

Отпустил царь цыганку, якобы опечаленную и утешил ея:

– На Эсмеруху бывает проруха!

76. Охота в Пуще – неволя!

Не стал монарх беседовать с четой графской шафировской, зато изъявил желание августейшее пообщаться с безродной четой смитовской.

Приветствовали Роджер и Малашка верноподданно государя великого, пока ещё ввиду неуспения своего не прозванного «Великим» с буквицы заглавной.

Поинтересовался монарх, глядя… промеж собеседников своих:

– И аки же вы, люди младые, решили наречь сынка своего новорождённого?

– Егором, Ваше величество, – ответствовали те… хором.

Рассмеялся царь:

– А вы неплохо спелись, то бишь сговорились!

– Простите, Ваше Величество, за невольный сговор сей.

Монарх изволил августейше пошутить:

– Невольный сговор суть сговор, неволей наказуемый!

– Желание Вашего Величества изолировать от общества чету нашу родительскую достойно уважения и осуществления вне зависимости от наличия али отсутствия оснований для сего, – молвил смиренно Роджер. – Но дабы не давать пищу для щелкопёров и пустобрёхов досужих, предлагаю план легализации воли монаршей. Аки глаголится в народе расейском, «охота в Пуще – неволя!». Посему отправлюсь (правда, лишь опосля крестин чада нашего) на охоту в Беловежскую Пущу, за что опосля возвращения в невОле окажусь на законных основаниях. Что же касаемо супруги моей Маланьи, то предлагаю зачесть осьмнадцать лет, проведённых ею в рабстве крепостном и избавить ея от заключения тюремного, а чадо наше от довольствия казённого.

Усмехнулся царь:

– Не позволю тебе, ЗУБРила аглицкий, ЗУБРов беловежских истреблять! (Услышав каламбур сей, улыбнулись оба собеседника.) Будем считать, что я пошутил, … и ты пошутил!…

77. Малашка остаётся крепостной

– … Но одно дело шутить ПРИ государе, и совсем иное – шутить ПРО государя, да ещё во присутствии быдла народного! Например, некий инженеришка Уолтер Гриффит, (услышав сии данные анкетные, кивнула Малашка) тоже кстати аглицкий и рыжий, будучи в подпитии, пошутил середь собутыльников своих на тему того, что изуверился я в роде людском. И клевета его гнусная (хотя, между нами, правдивая!) в народ пошла, опосля чего пошли пререкания, ослабляющие авторитет мой непререкаемый! … А чего сие кивнула ты, Малашка, про «Уолтера Гриффита» услышав?

– Купец Самохвалов, родитель Наташи, в соседней комнате в ожидании крестин чад своих пребывающей, побывав в Епифани по делам торговым, глаголил про популярную в народе эпитафию анонимную Уолтеру Гриффиту утопшему. Глаголил мне Роджер, что сей утопленник суть кузен его. Не буду пересказывать историю сию занятную, дабы не быть обвинённой справедливо в болтливости бабьей.

– А ты, Малашка, изложи ея не по прихоти бабьей, а по повелению царскому!

– Уолтер Гамильтон был одним из богатейших графов шотландских. Супруга возлюбленная осчастливила его ангелочком рыжим, коюю нарекли «Джейн». Проведал граф, что некий эмигрант из Расеи, то бишь иммигрант в Шотландию недавно был вынужден уволить служанку любимую Хавронью именно потому, что любовь сию не одобрила дражайшая (и при виде соперницы от гнева дрожащая) половина его. Взял Уолтер уволенную няней дщери своей. Полюбила Хавронья Джейн, а Уолтер – Хавронью. Заметила супруга графская увеличение габаритов служанкиных и решила, что занимает та слишком много места. В итоге выслали брюхатую на родину предков ея. Родила Хавронья в Расее рыжую дщерь лепую и нарекла ея в честь любимицы своей Джейн столь же рыжей, но на манер расейский – «Евгенией». Минуло осьмнадцать лет, и слегла Хавронья. Поведала она дщери пред успением своим про родителя ея… Прибыла сирота половинчатая в Эдинбург и к папаше своему явилась. Прочитал граф эпистолу подруги своей усопшей и… разорвал оную! А засим заявил: не потребно мне доказательство документальное отцовства моего. Достаточно тебе и Джейн стать пред зеркалом в одинаковых нарядах али без оных и попытаться одну от другой отличить! … Поселилась Евгения в доме родительском, то бишь в доме родителя. Подружилась она с сестрой своей кровной, но невзлюбила ея (вполне предсказуемо) злая мачеха. Послала мачеха эпистолу сестре своей в Лондон, и привалила вскоре та в гости с любящим супругом своим бароном Джорджем Смитом и чрез неделю к служанке подвалила с предложением деловым: мол, «милая Женечка! Расторопность твоя произвела впечатление на меня, а прелести твои – на супруга моего. Посему перебирайся в семью нашу в качестве сперва служанки, а затем – родительницы, кормилицы и воспитательницы чада баронского, ибо я бесплодна. Не исключено, что впоследствии супруг мой даже усыновит его.» Обещала Евгения помыслить и в результате мыслей сих (и не токмо!) появился на свет внебрачный баронет Роджер Смит, мой супруг и собеседник Вашего Величества. Но вернёмся немного назад. В то время, аки Евгения возлегла под барона Джорджа Смита, неотличимая от нея кровная сестрица Джейн Гамильтон не устояла пред лейтенантом аглицким тоже Джорджем, но Гриффитом. Джордж второй оказался порядочнее Джорджа первого и женился на совращённой. Впрочем, Джордж первый, аки я мыслю, окажись он на месте тёзки своего тоже узаконил бы отношения со дщерью богатейшего шотландца. И ещё не факт, что порядочный с Джейн лейтенант аглицкий был бы столь же порядочен с нищей Евгенией… Джейн, ставшая «Гриффит», произвела на свет златокудрого… нахала Уолтера Гриффита, посмевшего впоследствии «вякать» супротив Вашего Величества. Мне даже стыдно, что сей Уолтер похож зело на кузена своего и супруга моего Роджера… Засим некий турист расейский проведал, что глаголет Роджер по-расейски лучше него самогО. И получил баронет внебрачный предложение, от коего невозможно отказаться. И заключалось оное не в мушкете запугивающем у виска, а в авансе умопомрачительном стимулирующем. Ум Роджера от аванса сего настокмо помрачился, что прибыл он в Расею Великую и стал репетитором отрока того туриста… Впоследствии стал он репетитором иного отрока и благодаря наблюдательности своей приметил меня, служанку неприметную, что и привело к рождению Егора.

– … коий наречён в честь победоносца славного! – воскликнул царь.

Кивнули собеседники, изобразив немой восторг от прозорливости монаршей. И не пошли они супротив совести своей, ибо назван был малыш и впрямь в честь победоносца… Правда, не святого, а реального, ибо генерал славный Джордж Гриффит, отец Уолтера-Роджера и впрямь одни виктории на поле брани одерживал. И даже последняя для него битва про Гохштедте, опосля коей он оказался на пенсии по инвалидности, викторией славной завершилась.

Улыбнулся монарх довольный и молвил:

– До встречи на крестинах. И кликните Алексашку Светлейшего.

Ушли Смиты, и явился Меншиков. Передал ему царь рассказ Малашки занимательный и молвил в заключении:

– Выходит, зря «гноил» я Малашку, желая отмстить агликашке, ибо вовсе он и не нахал трепливый Уолтер Гриффит, а лояльный к моему величеству и величию Роджер Смит. Посему сей Малашке велю дать волю!

– Рад зело, мин херц, решению сему разумному, ибо заслужила свободу сия юмористка отпадная и шахматистка гениальная! Правда, супруг ея всё-таки Уолтер, ибо пять лет назад сразу опосля дарения мне Архимеда быстроногого просил он меня заключить его в тюрьму за обмеление канала Ивановского.

– Сие мне ведомо! Но ведь не виновен он и насупротив – чуть было ни предотвратил безобразие сие!

– Так-то сие так, мин херц, однако, будь даритель Роджером, не мог он знать про то, что в оказии с обмелением Уолтер Гриффит замешан.

– Но ведь мог же он каким-то неведомым нам образом узнать сие.

– Мог-то мог, да не мог… требовать посадить себя, Роджера за вину своего кузена Уолтера!

– И то верно! – был вынужден признать Пётр. – Выходит, хитрющая Малашка обманула меня!

– Скорее всего, хитрющий Уолтер Гриффит убедил ея, что он Роджер Смит. А Малашка законопослушная от чистого сердца впарила тебе, мин херц, туфту сию!

– В таком случае, – воскликнул царь, – потребно наказать Уолтера чрез супругу его! Пущай сия законопослушная и чистосердечная Малашка остаётся крепостной! Зато смогу я пред иностранцами хвастать, что в Расее имеется крепостная девка, кояя умнее ихних свободных интеллектуалок!

78. Крестины трёх графов

…Засим крестины состоялись. Окрестил царь Егора Смита и молвил крёстной матери чада вопящего:

– Гордись, Эсмеральда таборная! Токмо что стала ты крёстной матерью аж графа! И не простого, а… крепостного!