Смертельная кастрюля

– Ладно, – согласился Печенюшкин, – но мне больше нравится следующий, предпоследний. Он короткий. Вот его оставь обязательно.

Так мы и решили. Улыбка моего визитера сверкнула в последний раз, он поклонился, прижав лапу к груди, и приготовился исчезнуть.

– Постой! – вспомнил я. – Но главный герой – ты. У меня половина предисловия о тебе. Все это выбросить прикажешь?

– Попрошу, – тихо откликнулся гость. – Ты обо мне пишешь там, как о мумии древнего чародея: «упоминания о загадочном, невероятном, непонятном, могущественном Печенюшкине, существе с тысячью обличий и малодоступной для исследователей биографией, появляются в речах обитателей Фантазильи с самой первой главы повести.» Нет, пусть читают саму книгу «Вдоль по радуге, или Приключения Печенюшкина.» Она у тебя получилась.

Я остался один перед кучей перепутанных листов и включенным диктофоном. За остаток ночи я привел рукопись в порядок, помня о советах Печенюшкина. Три последних абзаца остались нетронутыми. Вот они.

«Сказка кончается. Сестры дома. Но остались волшебные колечки Морковкина и два желания – награда сестренкам за спасение Фантазильи. Лиза, мечтавшая укоротить свой длинноватый нос, не может справиться с собственным сердцем и спасает от неизлечимой болезни соседскую девочку. Алена сооружает посреди двора чудо для всех детей: гору мороженого, бассейн пепси-колы с фонтаном и песочницу зеленого горошка. Над воротцами горит надпись: „ЭТА НАВСИГДА!“

Сказка кончилась? Нет! Каждое утро солнце рождается вновь, герои не умирают, и сказка, пробуждаясь от сна, раскрывает веселые глаза и улыбается солнцу.

Прошел год.»

Сергей БЕЛОУСОВ

Часть первая

НЕВИННЫЙ НЕГОДЯЙ

Глава первая

Покупатель тайн

Тень метнулась в угол и исчезла. Лиза отшатнулась к двери, ударившись спиной о косяк, так, что очки сорвались с носа и упали на пол.

– Лена-а-а!! – завопила она – Ленка-а! Скорее!

– Что такое?! Что?! – Алена влетела в комнату, огляделась стремительно, бросилась к сестре, пыхтя, вцепилась в запястья, силясь развести, отнять от ее лица плотно прижатые ладони.

– Опять оно… они… – всхлипывала Лиза. – Там, в углу, за ранцем… Не подходи!

Осмотрев заплаканную, но невредимую сестру, Алена успокоилась. Решительной походкой она направилась в угол и подняла ранец – пусто! Снова пересекла комнату и подобрала очки, валявшиеся у Лизиных ног.

– Так и есть, опять стекло треснуло. Мама с папой точно разорятся на твоих очках.

– Да что стекло! – Лиза все еще дрожала. – Я не хотела пугать тебя, но не могу я больше так. Ты понимаешь, меня хотят убить!

– Ну кому ты нужна? – спросила Алена противным наставительным голосом. – Родители запрещают тебе на ночь страшные сказки читать, а ты не слушаешься.

– Я их, между прочим, и не читаю ночью.

– А кто вчера под одеялом фонарик включал?! – задохнулась от возмущения сестренка. – Думаешь, я не видела?!

– Может, я просто так… – Лиза смутилась.

– Ты не бойся, – утешала Алена, – я никому не скажу. Даже Печенюшкину.

– Аленка, – остановила ее сестра со вздохом, – мы же договаривались…

Действительно, эта тема была запретной. Прошло около года со времен событий в Фантазилье, а ничего волшебного с девочками и вокруг них больше не случалось. Вот только колечки с зелеными камешками, прощальный подарок дона Морковкина – странно! – не становились тесны сестренкам, хотя обе порядочно подросли за год.

Как-то Лиза, находясь в большом горе – ее не приняли в театральный кружок, – попробовала трижды повернуть колечко на пальце. Толку не было никакого. Алена на расспросы старшей сестры отвечала, что и не пыталась вертеть свое кольцо. Она, мол, не маленькая и отлично знает – это можно делать только в самом крайнем-распрекрайнем случае. Но, говоря так, Аленка подозрительно отводила в сторону глаза.

– Да… – вздохнула она. – Договаривались. Честное слово, я нечаянно. Так кто тебя хочет убить? Твой граф Каракула из книжки?

– Не Каракула вовсе, а Дракула. Только это глупости все, выдумки. Я в него не верю. Нет, ТО совсем другое. Уже дней десять, как началось. И в комнате правда кто-то был. Я видела. Сегодня – третий раз.

– Третий?!

– Ну да! Уже было два копуше… покушения. – Лиза всхлипнула. – Началось, когда я шла из библиотеки. В прошлый вторник.

Мне, помнишь, дали сказки Фрэнка Баума! Конечно же, я на ходу читала. Вдруг меня сзади кто-то ка-ак толкнет! Я одной ногой на чем-то поскользнулась и шмякнулась назад, прямо на спину. Книжка отлетела, очки отлетели, как не разбились, не знаю.

Лежу я, а голова и плечи у меня над открытым колодцем.

Там на тротуаре с колодца кто-то крышку чугунную снял. Я перепугалась – сил нет, но сразу вскочила и огляделась. Никого нет, ну вообще никого! А рядом гнилой помидор раздавленный. Я, когда на нем поскользнулась, немного в сторону, падая, по асфальту пролетела. А так бы точно под землю ухнула. – Она зябко повела плечами. – Глу-у-бокий колодец! Я дна так и не разглядела…

Лиза молчала. Алена молчала тоже. Думала.

– Ох, слышала бы мама, – сказала она наконец. – Сколько раз тебя ругали: не читай на ходу! Ты, наверно, просто поскользнулась, а остальное тебе показалось.

– Лена! – Сестра снова чуть не заплакала от обиды. – Чтоб нам никогда собаку не купили, если вру!.. А во второй раз было еще страшнее.

– Как? Расскажи! Нет, если боишься, не надо… Нет, лучше все-таки расскажи!

– Я тебе говорила, что Пашка Соколов из нашего класса в больницу попал? Что он чуть не умер, что ему четыре часа операцию делали? Теперь полгода будет в гипсе лежать!

– Да, говорила. Он с великом в яму упал за нашим домом, в воскресенье. Тогда еще папа твой велосипед разобрал и спрятал.

– Вот! Но правды никто не знает, кроме меня. Эту яму уже месяца два, как раскопали. Там огромные трубы на дне. Их хотят то ли менять, то ли чинить, но еще не меняли и не чинили. Лишь бы начать. Как мы с тобой квартиру убираем. Поперек ямы – три толстенные длиннющие доски. Когда по ним на велике с разгона проскакиваешь, они так здорово пружинят, как бы чуть подбрасывают. В воскресенье, помнишь, мама простыла, и мы на дачу не поехали. Вы с папой пошли по магазинам, потому что, когда все на дачах, в городе больше продуктов бывает. А я вышла покататься.

– Тебе, Лизочкина, запрещали там ездить, где яма!

– Запрещали… – пригорюнилась Лиза. – Но я же не знала…

По этим доскам танк проехать может. Ну, слушай! Я раз по доскам прокатилась, потом по пустырю. За дом не уезжала. А с пустыря эту яму все время видно. Никто подойти туда не мог, я бы заметила. Пусто вокруг, лето, жара, почти все за городом.

Еду снова к яме, а тут передо мной на своем «Орленке» из-за дома Пашка выскакивает. «Догоняй!» – кричит. Я за ним, но он же здоровый, не догнать. Как вчистит, я сзади, и вдруг, вижу – его велик от земли отрывается, метра полтора пролетает и вместе с Пашкой – в яму. Как я затормозить успела!.. Подбегаю, смотрю: Пашка лежит внизу, поперек трубы, не шевелится, и, главное, доски… Аккуратно так сложены сбоку ямы, одна на другой.

Я заорала, лечу во двор, мигом взрослых куча примчалась, я с ними, впереди всех. Двух минут не прошло. А доски, представляешь, опять лежат, как всегда, через яму. Я чуть с ума не сошла. Одну такую доску двое здоровенных дядек еле с места сдвигают. А тут ведь вообще никого вокруг не было…

Опять не было. Как и в прошлый раз, когда меня в колодец толкнули…

– А что ты взрослым сказала?

– Про доски ничего не говорила. Не поверил бы никто. Они решили, что у Пашки руль повело… Когда папа мой велосипед разбирал, я с ним даже не спорила. В жизни больше на велик не сяду.