Разрушители пророчеств

***

От невыносимой несправедливости Соболь не мог даже заплакать. Как могли с ним так обойтись родные люди? Как пережить такой позор – они сейчас там бьются, а он… Как девчонку. Радан попытался вытянуть руки из-под ремня, однако братья постарались на славу. Не в силах мириться с таким беспомощным положением, он зарычал и, психуя, с такой силой закусил губу, что почувствовал во рту вкус крови.

Приступ бессильной ярости опустошил его, он заплакал, радуясь тому, что никто его здесь не видит. Нервное напряжение боя и последующего позорного связывания сменился слабостью и он, вдруг, незаметно для себя провалился в сон.

Проснулся Соболь от шума. По лестнице кто-то спускался. Он сразу понял, что это кто-то чужой. Лестница скрипела совсем не так, как когда по ней поднимались грузные братья. Радан открыл глаза. Когда он ворочался, набросанная на голову солома немного разъехалась, и он мог одним глазом видеть светлый круг неба вверху.

Тот, кто спускался, на миг попал в поле зрения. Хорошо разглядеть Соболь не успел, заметил только безрукавку мехом наружу и меховую же, лохматую шапку. Мелькнула глупая мысль о зиме – такие шапки горцы носили только когда леса засыпало снегом – но её тут же сменило осознание того, что все – никого кто остался там, наверху, уже нет в живых. Раз в колодец спускается кочевник, значит все защитники мертвы.

Зашуршала солома – враг спустился на засыпанное каменное дно колодца. Шипя и присвистывая, степняк вполголоса ругался. Мать немного учила Соболя своему языку и по бормотанию он понял, что тот плохо видит в сумраке ямы, после света дня наверху.

Тело затекло от лежания на камнях, но Радан не шевелился, чтобы не привлечь внимания. Вдруг его пронзила мысль – сестра! Судя по звукам, кочевник как раз находился в противоположном углу, там, где должна лежать Веса. Соболь осторожно пошевелил головой, стараясь расширить обзор.

Нашел! – понял он, увидев, что степняк наклонился и начал быстро раскидывать солому. И, действительно, через минуту тот с радостным криком выдернул и забросил на плечо девочку. Соболь уже хотел вскочить, но тут его глаза встретились с глазами сестры. Нет, лежи – умолял взгляд. Радан и сам понимал, что, вскочив сейчас, ничем не поможет – погибнет быстрее, чем сможет просто укусить врага.

Тысячи раз потом он проклинал свою слабость. Надо было лучше погибнуть!

Обрадованный находкой степняк, не стал больше ничего искать. Так с девочкой на плече, он стал осторожно подниматься наверх. Как только похититель исчез, перевалившись за борт колодца, Соболь пополз к месту, где лежала сестра, он помнил, что Тробин оставлял там нож.

Долго, очень долго он ползал по дну колодца разгребая лицом отсыревшую солому. Нож он в конце концов нашел, тот отлетел, когда кочевник забирал Весу и лежал почти на середине. Но еще дольше он резал сыромятный ремень. Брат связал его по-быстрому – обмотнул ремень вокруг рук и затянул на спине. Из этого положения Радан мог взять нож, но резать никак не удавалось. Кое-какон изловчился и закрепил нож между камней пола, потом, ерзая всем телом, перепилил ремень.

Круг наверху потерял сияние и стал темно–синий, на улице наступала ночь. Медленно, стараясь чтобы лестница не скрипела, Соболь поднимался наверх. У самого края остановился и прислушался – кругом было необычно тихо и противно тянуло паленым. Он поднял голову над стенкой колодца – в сумерках потрескивая, тлели угли огромного костра. Ни одной живой души во дворе. Соболь выпрыгнул и присел. Убедившись, что он, действительно, один, он направился к пепелищу. От дома остался только нижний венец северной стены, он сейчас потихоньку догорал раздуваемый слабым вечерним ветром.

Радан обошел дом, вещей из дома в ограде не было. Кочевники ничего не взяли. Они пришли не грабить, они пришли отомстить и это им удалось в полной мере. Когда Соболь вышел за ворота, он глухо застонал. Все обитатели дома Медведей, не только родители и братья, но и работники, и их дети, все одним ровным рядом лежали у частокола. У всех, даже у тех, кто умер еще до этого, как сестра Грина, у всех было перерезано горло.

Едва подымая ноги, Соболь побрел вдоль страшной выставки. Отец и мать лежали рядом, и там что-тобыло не так, в сгущающейся темноте, он сразу не понял, что. Лишь подойдя ближе, он разглядел в чем дело – у матери вскрыли грудную клетку и вытащили сердце. Не зря мать шептала свои слова про степных богов – месть вышла на славу. Надолго запомнят чужеземцы, как вторгаться в святую степь.

Соболь не чувствовал ни боли, ни страдания, все внутри умерло. Только одна мысль мучила его – он должен был биться и умереть рядом со своей семьей. Он не чувствовал злобы и к степнякам, те были правы в своей вере – нельзя оставлять безнаказанным разграбление своего дома и убийство близких. Все-таки какая-то часть крови кочевников текла и в его венах, поэтому он знал, что, если, встретит кого-то из нападавших обязательно убьет, но искать, чтобы снова мстить он не пойдет.

Там сидя у трупов своих родных, он многое передумал и многое осознал по-новому. Именно там он понял, что он обыкновенный трус. Он был почти взрослым и понимал, для чего спасали их с сестрой – род Медведей не должен прерваться. Но как он может после того, как пережил такое, назваться Медведем? Он теперь на всю жизнь так и останется Соболем.

Он обошел все вокруг дома – младшей сестры не было. Увезли, понял Радан – кочевники вернули себе свою дочь.

Он не стал дожидаться рассвета. Сил чтобы покончить с собой у него не было, да и не принимают боги гор самоубийц – ты должен нести эту жизнь до конца, боги сами пришлют своего гонца за тобой. Ну, а взглянуть в глаза соседей и увидеть в них немой вопрос – почему ты жив, когда мертва твоя семья? – это было выше его сил. Он подобрал саблю, скидал в заплечный мешок немудренный припас и ушел в ночь.

Соболь сидел и в глазах его играло пламя догорающего родного дома. Кто-тотормошил его за плечо.

– Очнись, Радан!

Угли дома мгновенно унеслись, перед ним весело скакал по сухому валежнику небольшой костер. Глаза Корада были у самого лица.

– Ожил? На выпей вот это. Поможет.

Учитель толкал ему кружку с парящим напитком.

– Осторожно только. Горячий.

Соболь отпил, посидел, и, вдруг, почувствовал, что ему впервые с той самой ночи стало легче. Он словно оживал. Корад почувствовал это, или может быть знал, что так должно быть. Он участливо спросил:

– Полегчало?

Радан кивнул.

– Это хорошо. Давно надо было выговориться, нельзя сжигать себя изнутри.

Славуд поправил костер и спросил:

– Так с тех пор и идешь?

– Да. Хотел дойти до моря и оттуда уплыть куда-нибудь далеко, где никогда никого не смогу встретить.

Агент вздохнул:

– От себя не убежишь. Главный твой судья ты. Я не буду тебя утешать, скажу одно – ваши боги правы. Человек не имеет права сдаваться. Раз пришел в этот мир, пройди свой земной путь честно – не сгибаясь и не прячась. Тебе не в чем раскаиваться – ты сделал все, что мог. И можешь вернуться в свои горы, возрождать род Медведей. Хоть ты мне и нужен, но я отпущу тебя. Выбирай – или со мной, или назад домой. Решать надо прямо сейчас.

Соболь задумался: то, о чем сказал Корад, поддержало его. Может он и прав. Но Радан, не мог теперь представить себе, что он вновь вернется туда, где не осталось никого. Нет, может быть потом, когда–нибудь он сможет это сделать, но сейчас нет.

– Я с тобой!

– Отлично, – обрадовался Славуд. – Сегодня и я расскажу тебе кое-что. Чтобы ты знал, что вступаешь туда, где может быть еще хуже и страшней, гораздо страшней того, что произошло с тобой.

Что может быть страшней вида своих родных, лежащих с перерезанным горлом, Соболь не представлял. Он был еще молод и несмотря на пережитое – подспудно верил в то, во что верят все молодые – что этот мир создан для них, что где-то там впереди любовь, удача, счастье…

– Сейчас война. Она хоть еще и не докатилась сюда, но нет никаких сомнений, что орки перейдут через Белую. Нынешний глава Черной Орды, надо отдать ему должное, талантливый правитель. Он внес в дикое общество орков дисциплину – то, что позволило сделать из большой банды неуправляемых головорезов, настоящую армию. Помноженное на их личное бесстрашие, силу и жестокость это делает их войско самым сильным на сегодняшний день. Жаль, что многие правители этого не поняли.

Корад вздохнул и на минуту задумался о чем-тосвоем. Красноватые блики играли на его лице. Соболь, вдруг, почувствовал, как устал этот человек. «Похоже, он тащит груз намного тяжелее моего».

– Наша с тобой первая задача, сделать так, чтобы армия Короля была готова встретить Орду. Как назло, Дугавик рассорился с эльфами. Он не понимает, что мириться все равно придется, с орками в одиночку не справиться.

Ладно, это я отвлекся. О большой политике тебе пока знать не обязательно. Твоя задача хорошо делать свое дело, то есть выполнять мои приказы. И не только мои. Возможно, нам придется расстаться, у меня есть кое-какие важные дела в других местах. И вполне возможно, что расстанемся мы внезапно – жизнь непредсказуема. На этот случай запоминай: тебе надо будет добраться до ближайшего большого города. Найти там главный рынок, а на нем лавку продавца огненных забав. Их всегда не очень много, так что найдешь. Зайдешь туда и все – дальше тебе все объяснят. Прикажут что-то сделать – иди и выполняй, это то же самое, что и мои приказы. Не переживай – невыполнимого не прикажут. Понадобятся деньги или какая-тоиная помощь, тебе помогут. Если надо будет передать что-то важное, тоже к ним.

– Так мало ли, сколько людей заходит в лавку на рынке. Мне не надо будет говорить условленное слово или показывать что-то?

– Нет. Я поставил на тебе знак. Тебя узнают.

Соболь не стал переспрашивать. Про магические знаки он знал, а разобраться, что это за штука и как она работает, он все равно не сможет.

– Ладно. На сегодня хватит. Давай спать, а то скоро рассвет.

Корад расстелил под навесом плащ и через пару минут уже спал. «Похоже, совесть у него, как у младенца. Засыпает сразу», – усмехнулся Радан. Он сходил проверил лошадей, подложил в костер дров и тоже растянулся.

Проснулся он внезапно. Проснулся сразу и окончательно. Еще не открывая глаз, Соболь нащупал саблю. На месте. Он чуть приоткрыл глаза. Чернота чуть начала синеть. В прогоревшем костре по углям иногда пробегали синие язычки пламени. Тишина. Что его разбудило?

***

Он повернул голову, стараясь делать все медленно и аккуратно. Корад сидел и всматривался в ночь. Он почувствовал, что Радан не спит, повернулся к нему и приложил палец к губам. «Значит, не зря я проснулся. Славуд, тоже что-то учуял». Юноша тоже приподнялся, Славуд за плечо подтянул его к себе, не поворачивая головы, прошептал:

– Плавать умеешь?