В паутине фальшивой жизни

Через четверть часа Никс снова направлялся на улицы Розекса и уже выходил из снятого им на сутки «бокса». Навигация в «Сенсоре» Никса вела его прямиком к бару «Зеленая Ветка».

День клонился к закату и отблеск сияющего светила выкрасил, покрытое словно пеплом, небо в ярко-оранжевый цвет. Неоновые вывески сомнительных заведений, завлекающие своих клиентов к себе, словно накрашенные шлюхи, чтобы изнасиловать, вытрясти последние «кредиты», накопленные на разную ненужную хрень и выплюнуть, как скопившийся кусок мусора, застрявший в мусоропроводе, манили и соблазняли своим разнообразием.

Витающий в воздухе запах сероводорода вызывал приступ тошноты. Через пару кварталов добавлялся еще и запах гари. Возможно это связано с тем, что Никс приближался к промышленному району этого городка, а может поблизости что-то жгли.

Бар «Зеленая Ветка» был расположен в той же непримечательной черте, что и остальные бары. Если бы не система навигации, то можно было пройти мимо и не заметить малоприметный вход, над которым так и значилось «Бар Зеленая Ветка» – только здесь насладитесь традиционными рецептами ликеров». На синей анимированной вывеске, стилизованной под ясное небо, вырисовывались несколько видов трав, которые сначала планомерно вырастали, а затем, пройдя неминуемый жизненный процесс, увядали и превращались в засохшие безжизненные стручки. Затем чья-то невидимая рука собирала их и добавляла в стакан, наполненный горючей жидкостью. А затем травы, впитывая в себя всю силу напитка, начинали цвести по новой уже в стакане. И так циклично.

Никс залип на увлекательное световое представление. Не часто он обращал внимание на вывески. Они были порой одинаковыми, яркими и цветастыми, но без какой-то изюминки. Он потерял в них всякое наслаждение, а мир, состоящий из сплошных вывесок, мог вызвать порой только лишь отвращение и желание смотреть исключительно себе под ноги. Но эта вывеска не была яркой, зато была оригинальной, чем и могла завлечь к себе в обитель.

Зайдя внутрь помещения, Никс оказался в «травяном раю». Он быстрым взглядом прошелся вокруг. На него надвигались проекции разных видов трав и пройдя сквозь него продолжали свое движения до конца стены, где в конце концов растворялись в ней. Глаза его пробежали список «робов-посетителей», высветившихся на табло, просчитывающих заполненность бара, но Никс не нашел в нем Лафи.

«Не придет – подумалось Никсу, и он продвинулся чуть дальше к центру барной стойки – ну не уходить же в самом деле?».

Тут тебе на выбор и крапива и валериана, и корень алтея, и ромашка, и душица, и мелисса, и полынь, и шиповник – все, что душе угодно. А приправлялось все это конечно главным ингредиентом – «желе».

«В этом загадочном пойле – размышлял Никс, уставившись на коктейль, стоивший больше остальных – есть, наверное, все виды известных трав». – А их в нем было больше пятидесяти. – «Нужно будет заказать у Вини и попробовать у себя в «боксе» настоящий «убик», если его еще можно достать».

Он выбрал с полынью и влил стакан с «желе» в себя. Напиток показался ему горьким. Как будто чистый спирт высушил все детали «робо-Никса». От неожиданности он прокашлялся или точнее сделал имитацию кашля.

– Что, в первый раз? – осведомился «роб-бармен».

– Да – ответил ему Никс – тыльной стороной руки вытерев губы. Можно повторить?

– Без проблем – теперь уже «роб-бармен» отключил систему и сам обслуживал клиентов – Так не хватает порой старых-добрых людей, везде эти «робы», а вот и я сам стал таким.

Он потянулся за бутылкой с названием «Абсент», откупорил ее и налил горючую жидкость, находящуюся в ней, в стакан Никса.

– Ты не помнишь – продолжил он свой рассказ – скорее всего не помнишь, я по голосу понимаю сколько кому примерно. В сороковых у меня был свой бар, знаешь. Тогда еще это было по-настоящему, люди смеялись, кричали и били другу другу морды. А сейчас что, тишина, да и только. Времена меняются, меняются и нравы. Как оказалось, и люди меняются тоже – кхе кхе – а сначала я думал, что они никогда не смогут измениться. Но я был неправ. Очень даже могут, даже если не хотят – кхе кхе.

Он поставил бутылку с абсентом на край барной стойки и повернулся спиной к Никсу, чтобы что-то достать с полки.

Никс видел, что этот «роб» уже не свеж. Это было заметно по его движениям и голосу.

«Скоро его планомерно отправят на свалку жизни – Никс выругался про себя и снова вспомнил своих родителей – надо обязательно зайти к ним в гости».

Он терпеть не мог «Спецстар». Помимо простых людей, которые были списаны, подобно старой ненужной электронной рухляди, там были и такие личности, у которых явно с головой были проблемы. Все они находились в одной большой тюрьме, вынужденные каждый день запихивать в себя «наники» и продолжать «радоваться каждому дню».

Никс вздрогнул, когда рядом с ним оказалась Лафи. Он поднял глаза, до этого смотревшие на «роба-бармена» и уставился, как бы проходя сквозь невидимый барьер, на Лафи. Плохие мысли о прошлой жизни, о «Спецстаре», о всех недоразумениях, терзавших его сейчас, вмиг улетучились вместе со словами.

Он ловил ртом воздух, пытаясь что-то сказать:

– Ты все-таки решила прийти?

– Была неподалеку, решила заглянуть – пропела Лафи – думала, если не увижу тебя поблизости, то уйду. Увидела твое имя на табло и поняла, что это ты сидишь тут.

– Садись, что будешь? – отодвинув стул перед ней, предложил выпить Никс.

– Пожалуй, Кампари.

– Кампари можно? – поинтересовался Никс у бармена.

А тот уже вовсю пересиливал свою старость и доставал бутылку с необходимой жидкостью в ней.

– Так что же, надолго в наши края? – Лафи сама начала беседу.

– Нет… точнее не думаю, что надолго, но хотелось бы остаться, довольно неплохой город.

– Розекс-то неплохой? – она хмыкнула – да обычный серый непримечательный мегалополис. Если бы была возможность выбирать, на чем бы ты остановился – на незаметном существовании в таком месте, как этот или ярком и увлекательном путешествии по безжизненной пустыне?

Ее глаза немного округлились от выпитого «желе». Никс увидел в них жизнь. Жизнь в бездушной машине. Но тем не менее никогда он подобного ни у кого в глазах больше не наблюдал. Возможно отблеск света придавал им такой реалистичный вид.

Никс немного промедлил перед ответом:

– Пожалуй я остановлюсь на безжизненной пустыне, хотя честно сказать никогда не представлял себе, как возможно там выжить. Здесь есть все, что нужно для существования, а там нет ничего, я даже живой травинки не видел, только сухую. И эта полынь – он указал на свой бокал – и та не настоящая. Выращена в какой-то теплице и превращена в гибрид.

– Откуда ты знаешь, если никогда не видел своими глазами? – Лафи выдавила некое подобие улыбки и отхлебнула свой Кампари.

«И правда, как можно утверждать о том, чего по-настоящему не видел? – подумал Никс».

Последний раз яркие цвета были в его сознании, когда он был еще очень мал. Живая не переведенная электроникой цветопередача отложилась в памяти и оставалась белом пятном на черном фоне. Живя у себя в «боксе» Никс и света нормального не замечал, не говоря уже за что-то большее.

– Ты права – Никс охотно согласился с Лафи – все мы только лишь видим то, что перед нами, давно никто не смотрел по сторонам. Хотя, если честно, я сегодня попытался посмотреть – и по всей видимости мой глаз не дал мне узреть то, что я хотел бы усмотреть.

Бар наполнялся «робами» и в то же время пустел. Люди в шкуре машин потоком сновали туда-сюда, имитируя жизнь. Погрязшие в грязном пустом мире они проходили путь от рождения до смерти, запертые в пустой коробке, словно в кукольном домике, управляемые невидимыми нитями, как будто марионетки. Содержимое «Зеленой Ветки» представляло собой поток алгоритмов, перенесенных по воздуху и втиснутых в холодную безжизненную сталь.

– Эй, все в порядке? – поинтересовалась Лафи.

– Лучше не бывает – улыбнулся ей Никс.

Слишком долго он был погружен в свои мысли и искусственные глаза выдали его с потрохами – он летал где-то за пределами этого затерявшегося на Земле бара.

– Далеко ты живешь от этого места? – задал вопрос Никс.

– Нет, около 15 минут пешком…

Разговор продолжался довольно долго. Никс был уже изрядно «пьян». Он попробовал и смешал много трав, а процессор передавал эту информацию в живой мозг Никса и тот переваривал принятое внутрь. Лафи выглядела довольной в этот вечер. Ей, по правде говоря, давно не удавалось нормально поговорить с кем-то. А разговоры по душам ее успокаивали и придавали силы на «новые свершения», как она выражалась.

Когда пришла пора прощаться, Никс, как бы невзначай дотронулся до Лафи. Она не возражала. То ли действие «желе» позволило это сделать, то ли сама жизнь. В любом случае сделано это было интуитивно. Сейчас уже не разберешь. Никс по-дружески обнял свою подругу и пообещал, что в следующий свой приезд, когда бы он ни случился, обязательно найдет ее. Лафи лишь махнула, неуверенная в том, что это действительно произойдет. Но сегодняшний вечер скрасил ее одиночество и позволил пересмотреть некоторые аспекты жизни после разговора с Никсом.

Он же в свою очередь не хотел расставаться Лафи. Не желал уезжать из этого города, но выбора у него не было. Как не было выбора и у нее. И у всех, кто обитал на этой планете. Но это неминуемо случилось бы, как поток реки неминуемо несется вперед, не смотря на все преграды на его пути. Оставалось лишь надеяться на то, что что-то изменится и поток пойдет вспять.

Одновременно окрыленный и подавленный, Никс долго не мог заснуть в эту ночь. Отключился он под утро, не способный уже нормально мыслить, а через пару часов предстояло загрузить несколько важных товаров для доставки в Эльтон и вернуться обратно.

Единственное, что Никс понял – это то, что бар «Зеленая Ветка» послужил связующим звеном в его жизни. На нем прошла граница изменения мировоззрения. После этой встречи и незамысловатой простой беседы с Лафи у Никса возникло ранее неизвестное ему чувство теплоты в груди. И он готов был поклясться, что это лучшее, что он чувствовал когда-либо. Мегалополис под названием Розекс он уже полюбил, а может и совсем не Розекс…

Глава 5. Прогулка

Серые дни в Эльтоне усугублялись непогодой и приближающейся зимой. Если раньше день еще можно было отличить от вечера и ночи, то теперь все сутки слились в один большой поток бесконечно тянущихся моментов, среди которых можно было выделить работу, еду и сон.