Абандон

Тут даже меня проняло. Я думал, ну тонна – две… а тут – триста! И что теперь с нами сделают? Поменяют правила? Или… о другом варианте думать не хотелось – мы беззащитны перед махиной, которую представлял куратор.

– Все договорённости остаются в силе, – продолжал он, глядя своими выцветшими серыми глазами куда—то в даль; вообще он выглядел удивительно неказисто для представителя такой могущественной структуры: рост ниже среднего, узкие плечи, лысина, мышиного цвета волосы… но стоило ему заговорить – внешность словно стиралась, и перед слушателем будто представала могучая сила, вроде как воплощение природной стихии, перед которой следовало приклоняться и с которой ни в коем случае нельзя спорить. Как подобные куратору это делали – понятия не имею. Наверно, их специально учат.

– Постойте… но это значит… – пробормотала Соня.

– Это значит, что при желании вы можете отойти от дел и до конца жизни вообще ничего не делать. Если, конечно, не влезете в какую—нибудь историю с мошенниками и разводилами. Но мы будем рядом, если что. Нам не выгодно, чтобы кто-то вдруг обидел таких, как вы. Наоборот – нам выгодно, чтобы вы стали легендами.

Мы с Соней переглянулись. В её взгляде было мало радости. Скорее, там был страх. Мы достаточно давно работали вместе, чтобы я мог прочитать: «Не бросай меня! Только не это. Не сейчас». И я на это ответил, так же беззвучно, уверенным взглядом: «И в мыслях не было».

– Вы сказали – при желании, – сказал я.

– Конечно, – кивнул куратор, – нам выгодно любое ваше решение. Такая удачливая пара в полях нам тоже нужна. Больше того, продолжите в том же духе, и мы предложим вам зимний контракт в южном полушарии. Там будет чуть меньше свободы, чем внутри страны. Сами понимаете, безопасность.

– Я слышал, как работают зимники, – сказал я, – и ничего не имею против.

– Вот и отлично, – куратор усмехнулся, – деньги на ваш счёт уже поступили.

– Спасибо, – кивнул я и уже собрался было уходить, радуясь, про Пермь речь так и не зашла.

Но радовался я рано.

– Вы пытались взломать паровозы, верно? – сказал куратор нейтральным тоном, всё так же глядя в даль.

Я усилием воли подавил желание взглянуть на Соню. Любое лишнее проявление эмоций сейчас могло быть фатальным.

– Да, – вздохнул я, расстроенно скривившись и стараясь не переигрывать, – пытались.

– Ясно, – кивнул куратор и снова замолчал.

– И снова будем в следующем сезоне, – идеально—спокойным голосом сказала Соня, – мы лучшие. Мы её взломаем.

– Не взломаете, – ответил куратор.

– Вы же сами сказали, что мы достойны зимнего контракта, – возразил я, добавив в голос самую капельку раздражения, – у нас достаточно опыта, чтобы не сдаваться.

– Не взломаете, потому что там взламывать нечего, – куратор неожиданно повернулся и посмотрел мне в глаза; я ощутил, как волосы шевелятся на затылке. Это было неожиданно. Казалось, он видит меня насквозь, будто рентген. Но доли секунды хватило, чтобы я взял себя в руки и продолжил игру.

Я посмотрел на Соню. Она была великолепна: в её глазах стояли самые настоящие слёзы. Я подошёл к напарнице и обнял её.

– Нас… опередили? – севшим голосом произнесла Соня.

– Похоже на то, – кивнул куратор, – но не спешите печалиться по этому поводу. На месте нашли два трупа. Причём один убит очень, скажем так, весьма экзотическим способом.

– Опять сектанты? – сообразил вставить я.

– Не совсем, – куратор покачал головой, – если только они не отрастили когти как у росомахи и бритвенно-острые клыки.

Мы с Соней переглянулись, изображая растерянность.

– Не понимаю, – сказал я, – нападение зверя? Медведя?

– Не медведя. Это точно. Мы не знаем, кто это был.

– А что они нашли? – вмешалась Соня. Я обругал себя последними словами – это первый вопрос, который следовало задать! Если бы мы вообще не спросили об этом, случилась бы катастрофа.

Куратор внимательно посмотрел на неё.

– И этого мы тоже не знаем.

– Их… ограбили? – предположил я.

– Возможно, – кивнул куратор.

– Для чего вы нам это говорите? – спросила Соня.

– Когда вы там были? – куратор проигнорировал её вопрос.

– Так… – я наморщил лоб, делая вид, что вспоминаю детали, – восемь… нет, девять дней назад. Точнее, ночей.

– Точно помнишь?

– Конечно. Я же вычислял линии по фазам, – уверенно ответил я.

– Ясно. Будем считать вам повезло. Разминулись на сутки.

Я взял Соню за руку и сжал её ладонь. Эта небольшая ложь должна была сработать – мы были на месте три дня. За сутки до извлечения я выключал телефон, чтобы не мешать Соне настраиваться. По биллингу всё должно совпадать.

– Но вот какой вопрос, – продолжал куратор, обманчиво—расслабленным тоном, – что вы видели, когда были на месте? Нам нужны зацепки. Мы не можем оставить это происшествие без внимания.

Я снова нахмурился и потёр лоб. Сейчас мы шли по тонкому льду – сыграть нужно предельно убедительно. Был соблазн добавить какую-то деталь, которой не существовало на самом деле, но которая придала бы правдоподобности нашему рассказу. Многие люди так поступают. И прокалываются на этом.

– Нет, ничего, – я покачал головой, – совершенно. Всё как обычно было. Ну, насколько можно судить по заброшкам такого уровня.

– Ясно, – ответил куратор ледяным тоном.

– Надеюсь, вы найдёте тех сволочей, – сказала Соня.

– Не сомневайтесь. Но пока вот что. Дело, конечно, ваше – но я бы советовал сделать перерыв. На пару недель хотя бы.

– Думаете, за нами тоже охотятся? – в Сонином голосе звучала настоящая тревога.

Куратор не ответил. Вместо этого он спрыгнул с крыльца и, не оглядываясь, пошёл к торцу здания, где был припаркован его внедорожник. Аудиенция была закончена.

Ближе к вечеру пришло уведомление в банковском приложении. От количества нулей перехватило дух – хоть я и ждал таких цифр.

Мы гуляли по набережной в Музеоне. Я по привычке разглядывал дома на том берегу – жилые, в пару этажей, с немыслимой стоимостью квадратного метра. Было очень непривычно осознавать, что теперь я могу это купить. Сделать ремонт, жить возле Кремля, ходить по дорогим ресторанам и на крутые закрытие вечеринки… как раз в этот момент по реке прошла частная яхта. На борту играла музыка, за закрытыми занавесками основного салона плясали тени…

– Пришли? – вопрос Сони вывел меня из ступора.