Не самый плохой человек

Отец Иоанн продолжал улыбаться, он прекрасно понимал, что хочет спросить Илья.

– Почему я не хочу работать, а живу за счёт необразованного народа?

Илья потупился и начал было что-то мычать, но Василий его прервал.

– Пойми Илья, ты умный парень, не надо никогда слушать всё, что тебе говорят вокруг. Достаточно верить, но вера должна быть тверда. Тогда никто не сможет тебе ничего сделать.

– Но ведь они смеются? – осмелел Илья и обвёл рукой зрителей.

– Пусть смеются, – продолжал улыбаться Василий, – будь они уверены в своей правде, не обращали бы внимания на остальных. Вера должна быть в сердце, не бывает настоящей веры без милосердия и любви к ближнему. Мы не иждивенцы, паразитирующие на рабочем классе, а помогаем обездоленным, страждущим, даём приют тем, кто нуждается в Боге. Смеются говоришь, да они почти все крещённые, только друг перед дружкой так себя ведут.

Пока Василий облачался в рясу и менял спортивные трусы и бутсы на атрибуты священнослужителя, на высоком холме показался здоровенный поп с длинной седой бородой и волосами почти до плеч, с огромным сизым носом. Облик его напоминал карикатуры на священников в советском журнале «Крокодил». Поп обвёл взглядом всё происходящее, и зычным, поставленным голом позвал Василия.

– Отец Иоанн! Будя уже мальчишествовать. Ступай скорее до церкви, делов невпроворот!

Илья скептически заулыбался и не удержался от язвительного замечания.

– Да Васек, всё у вас там по зову сердца. Поэтому такие измождённые.

Первый раз Василий посерьёзнел и строго посмотрел на Илью.

– Не повторяй всякий бред за идиотами. Отец Лука – это золотой фонд Русской православной церкви. На таких людях держится наша религия, да и наша страна в целом.

Тут уже Илья не мог терпеть, нашли ещё героя стахановца!

– Да? У нас тут, оказывается, в каждом дворе по целой куче героев! То рыбу забивают, то просто, наверное, священный праздник отмечают. Кадилом только не машут. Герои на заводе пашут и стареют, не отходя от мартеновских печей, а отец Лука твой, простой пьяница. Он по воскресениям после ваших служб, вот там, за бараками с урками "ханку" хлещет. Что это за проводник Бога, который ошивается со всяким сбродом, и напивается, возможно, на деньги своих прихожан?

Василий, грустно покачал головой, но собрав волю в кулак, перестал злиться и смиренно стал объяснять своему молодому другу, элементарные для себя вещи.

– Илюх, не суди, да не судим будешь. Я мог бы тебе рассказать много притч про свой и чужой крест, о вере и неверии, но ты ещё не поймёшь ничего. Рано. Да и смысла я не вижу переубеждать кого-то, моя миссия – помогать ищущим, а не агитировать заблудших. Ты пойми, мы не ходим по воде, и не можем двумя хлебами накормить голодных. Мы абсолютно такие же люди. Я вырос в соседнем бараке, играл в футбол, курил за школой. Разница между нами только в вере, у меня она есть, а у тебя нет. Отец Лука настоящий человек веры, я им восхищаюсь. Чтобы ни происходило в его жизни, он не сломался. Он воевал, дошёл до Смоленска, был ранен, попал в окружение, но в плен не сдался, с боем прорвался к своим. Их из отряда осталось четверо. А вернувшись домой, узнал, что немцы убили дочь, жена выжила, а дочь нет. Полицай, желая насолить попу, записал дочь в комсомолки, так её в первых рядах фашисты и повесили. А потом были лагеря, Норильск, Воркута и Магадан. Там он пальцы на руке и отморозил. Ушёл из дома защищать Родину в сорок первом, а вернулся только в пятьдесят третьем по амнистии, после смерти Сталина. Вернулся и снова начал служить. Как говорят, жена уговаривала его бросить всё, в ногах валялась, Христом Богом молила.... Да, суров отец Лука, мрачен и нелюдим, но каждый день он надевает облачение, отпевает, крестит, венчает. И не ради денег он служит Богу, как несут здесь. Живёт он очень скромно, приход у него небогатый, не ищет он хлебного места, а делает все по зову сердца, потому, что истинно верует. Поэтому с кем он пьёт, мне абсолютно безразлично. Для него они не урки, а друзья, которым он еще может доверять, с которыми есть о чём помолчать, спеть и поплакать. Это люди, которые не предадут, не обманут и всегда поймут. Таких людей немного в жизни бывает, и не надо их своим мерилом мерить и осуждать. Они побольше тебя, сопляка, всякого повидали.

Илья не то, чтобы не любил Василия-Иоанна, нет, они хорошо ладили, но… Его не по возрасту нарочитая серьёзность, или, как все считали, занудность, выводила иногда из себя. Был момент, который запомнился Илье навсегда. Это было летом 1958 года, стояла жуткая жара, горели леса и поля, все изнывали от засухи, горели торфяники, город утопал и задыхался в дыму. Старожилы поговаривали, что не помнили такого сухого лета, Москву будто за грехи обходили стороной тучи. Всё ждали дождя или голодной зимы.

Церковные умники, словно средневековые монахи, решили взять все в свои руки и пройти по Москве крестным ходом, чтобы очистить землю от греховных дел, сотворенных советскими гражданами. Ещё не такой толстый отец Лука решил пройти крестным ходом с иконой святителя Николая Чудотворца – он с паствой обошел деревни, прилегающие к ним поля, прошел несколько раз вокруг старинной церкви, в которой власти устроили склад сельхозпродукции, и где обычно прятались мальчишки, чтобы покурить. Илья тоже учился курить именно в той церкви, разглядывая сохранившиеся фрески на потолке, и кое-где заметные образы святых на стенах, с подрисованными усами и матерными словами. Посмотреть на это действо вышла поглазеть вся округа – жители бараков, старухи из ближайших деревень, даже ответственные партийные работники. Далее, как в театре, каждый занял свои места. Местные расположились на возвышенности, чтобы посмотреть представление, как старые прихожанки храма шли за попом, крестясь и причитая. А отец Лука обходил округу, опрыскивая святой водой невидимого врага, не обращая внимания на окружающих. Коммунисты стояли наготове с карандашами, чтобы записать каждого, кто готов был поддаться религиозной заразе. Все были заняты своим делом, только молодёжь смеялась, глядя на всё это представление, как им казалось, из средневековья. Только один парень не ёрничал и, не стесняясь своих ровесников и девушек (а на тот момент ему шел семнадцатый год) принял участие в водосвятном богослужении, неся вслед за отцом Лукой тяжелую чашу[19 - Чаша называется «кандич» – церковная утварь, чаша для водоосвящения.] с водой. Конечно, это был Василий Чуркин.  И что удивительно —дождь пошёл через два дня.

***

Ещё большее впечатление, чем самый первый матч на скамейке запасных футбольного клуба «Торпедо», на Илью и Лёшку, произвело зрелище – отъезд игроков со стадиона. Команда тогда вышла победителем над чемпионом страны прошлого сезона, а за это многое прощалось. Конечно, они предполагали, что команду ждут болельщики, что футболистов поздравят после игры, но увиденное превосходило все границы ожидаемого. Возле выхода стадиона дежурила толпа – люди с фотоаппаратами и ручками, ждали своих кумиров, в надежде получить автограф или просто подержаться за своих любимых игроков. Тут кто-то заметил, что Иванов «огородами» прорвался через кордон и садится в такси, толпа бросилась к нему и обступила машину, не давая не то чтобы уехать, а открыть дверь было невозможно. Воронин уже вовсю фотографировался и общался с футбольными болельщиками. Шустиков, Маношин, Кавазашвили[20 - Кавазашвили Анзор Амберкович – советский футболист, легендарный вратарь «Спартака». В разное время играл за «Динамо» (Тбилиси), ФК «Зенит», «Торпедо» и «Спартак» (Москва). Мастер спорта международного класса, дважды был назван лучшим вратарем страны, входит в клуб лучших вратарей им. Льва Яшина – те, кто в 100 играх и более сохранил свои ворота неприкосновенными. Пять лет (1965-1970 гг.) был вратарем Национальной сборной СССР. Заслуженный тренер СССР. Род 19.07.1940 г.], Посуэло тоже подключались к процессу. На двух сопляков, которых в форме клуба никто ещё и не видел, решительно не обращали внимания. Ребята, открыв рот, вращали глазами с одного действующего лица на другое. Но больше всего их поразила огромная толпа молодых и красивых девушек, футбольных фанаток. Они кричали, привлекая к себе внимание, посылали воздушные поцелуи, пытались прижаться и обнять своего любимого игрока, а самые активные (а таких было не одна и не две), задрали юбки выше колен, демонстрируя свои красивые ножки. Это был полный нокдаун. Расскажи кто такое хотя бы день назад, Илья ни за что бы не поверил. Где это видано, чтобы девушки сами кидались на машины (а они кидались!), и даже устраивали потасовки, деля «шкуру неубитого медведя».

– Очень не рекомендовал бы вам, молодёжь, – не стесняясь окружающих, сказал проходящий мимо Воронин, показывая пальцем на беснующихся девчонок. – Больше проблем, чем толку. Зачем вам эта головная боль, знакомьтесь по старинке, в парке или кино.

В принципе, они так и делали. С утра тренировались, а потом пулей летели из дома гулять. Кроме Парка культуры и отдыха, у них было самым любимым местом кафе «Метелица» на проспекте Калинина. Если в ЦПКиО можно было отлично погулять, покататься на лодочке и активно развлечься, то в кафе «Метелица» молодежь приходила для совсем иного отдыха. Широченный, с гигантскими «домами книжками», такой непохожий на патриархальную Москву, новенький проспект радовал жителей первопрестольной не только большим кинотеатром, прачечной и небоскребами, а тем, что там находилось в то время очень популярное кафе-мороженое «Метелица». Двухэтажное здание из стекла и бетона, оформленное в «космическом» стиле, способное принимать до 600 гостей одновременно было центром притяжения и культовым местом московской молодежи, вплоть до 1990-х годов. Там было красиво, светло, вкусно и недорого, но самое главное, летом можно было посидеть и поесть мороженое под яркими и нарядными зонтиками на улице, любуясь красотой города. А в вечерние часы семейная «Метелица» превращалась в «Метлу», так на современном сленге именовалось это заведение среди заядлых посетителей. Там выступали самые культовые группы и музыканты того времени, и чтобы легализовать их выступление, кафе на один вечер, якобы снимали для какого-нибудь торжества, вроде удачной защиты диссертации или юбилея. Администрация продавала по пять рублей билеты за вход на это мероприятие, и за эти деньги можно было послушать любимую группу, потанцевать и выпить. Таким образом, с утра это было семейное кафе-мороженое, куда приходили с детьми, а вечером оно превращалось в подобие ночного клуба. Слов таких в 60-е годы ещё не знали, но вкус к подобным развлечениям почувствовали быстро. Не у всех ребят в то время было пять рублей в кармане, поэтому в «Метелицу» ходили днём, чтобы поесть недорого вкусное мороженое и познакомиться с красивыми девчонками – а здесь их было не меньше, чем в парке, они сидели за столиками и весело щебетали, так что ходить далеко не нужно было. Почти Европа!

Памятуя, как встречают футболистов болельщицы, ребята сегодня «ловили» на «жирного червя».

– Так вы, настоящие футболисты? – иронично спросила, курносая блондинка, сидевшая напротив Ильи.

Столик у них был не абы какой, а по самому центру, в первом ряду, перед самым носом у завистливых прохожих.

– Да, а что, непохожи? – начал слегка обижаться, что их не воспринимают всерьёз, Илья.

– Жалко не космонавты, – прыснула вторая девушка в очках и крупных красных бусах, после чего обе расхохотались.

– Танюш, ну зачем ты так? Может, они знаменитые игроки, просто мы их не узнали, – подыгрывала подруге блондинка.

Девушки в открытую уже смеялись над незадачливыми кавалерами.

– Да Леночка, давай попросим автограф?

– Ну зачем же сразу автограф? ? начинал заводиться Илья. – Мы не говорили, что знамениты.

– Обиделись! – констатировала Танюша, с красными бусами.

– Ничего мы не обиделись, вот ещё, – пробубнил Лёшка.

– Ну наконец-то! – не унималась Танюша. – Я уж думала, ты так и будешь молчать.

Лёха насупился ещё больше и продолжал скрести ложкой в пустой вазочке. Вид он имел недовольный и настороженный. Обе захихикали, и блондинка толкнула подругу в бок локтем.

– Таня, прекрати! Ребятам же неудобно.

– А вы значит учитесь на врачей? – попытался перевести тему Илья. Ему было неудобно, он постоянно краснел и время от времени незаметно вытирал вспотевший лоб.

– Да, нас ждёт скучная, неинтересная жизнь!

– Слушай Лен, а ведь я слышала, что футболисты друг друга по кличкам зовут. Правда? – это она спросила, глядя на Илью.

– Ну да, бывает.

– У вас в команде так делают?

– Да, на поле так быстрее общаться, и удобнее.

– И какая у тебя? – не унималась блондинка.

– Что какая? – пытался уклониться Илья. – Может быть, ещё мороженого, а?

– Кличка какая, у тебя?

– «Матвей» – это по фамилии, сокращённо.

Алёша напрягся и заметно заёрзал на стуле, в ожидании своей очереди.

– А у тебя? – ехидно спросила Танюша.

–А я – «Гепард», – неуверенно сказал Лёшка.

После этих слов, засмеялись уже все трое, включая Илью.