Игра в кости: «Терра Нова»

Еще во время их первой совместной экспедиции, когда они с Нугоа, покопавшись в архиве, сидели над расчетом динамики распространения вируса в инженерных системах транспортного корабля из туманности Андромеды, негр брезгливо поморщился – старшина, что за гадость вы курите? Агентство не просто разрешало употребление синтетического табака, он входил в неприкосновенный запас любого корабля, и – маленькой пачкой, вместе с папиросной бумагой – в стандартный пакет жизнеобеспечения. В космосе натуральный табак был запрещен, к тому же, его и на Земле практически не осталось. Но во время следующей экспедиции, когда они также вдвоем сидели за расчетами, и Пеццай достал трубку, негр загадочно улыбнулся и протянул другу пакетик сухого мыла. Карантинмейстер открыл его, снял со свертка внутреннюю обертку из фольги, а там оказался – табак. Нугоа еще раз улыбнулся: «У меня с детства небольшой кожный зуд, врачи мне прописали специальное сухое мыло, но кто на досмотре полезет его распаковывать? Это с моей плантации.» Оказалось, что Нугоа досталось в наследство от прадеда не только ретрокомпьютер, но и небольшой земельный участок в Луизиане, засеянный табаком: «Попробуйте, это настоящий перик. А я пока пойду, приглушу анализаторы воздуха. Зачем Агентству знать про мою плантацию? Еще прикроют. А у меня там пасется добрая половина музыкантов Нового Орлеана.»

Так у них и повелось. В каждую последующую экспедицию Нугоа брал с собой несколько пакетиков сухого мыла и после старта вырубал анализаторы воздуха в кабинете и каюте Пеццая. А по возвращении на Землю все помещения их спасательного корабля вычищались до нуля, так что никаких следов перика не оставалось. Маленькая уловка двух одиноких мужчин, ходящих, как на прогулку, по краю бездны. И когда один из них устал ходить по этому краю, то завещал другому, Пеццаю тогда принесли все официальные бумаги, позаботиться о музыкантах Нового Орлеана.

Поэтому сейчас Пеццай понял и сжатые ноги эстонки, и закуренную сигарету. Это позволяет снять напряжение. Кёрнер – это серьезно.

– Да, это тот самый звездолет, – Эрик тоже был доволен произведенным эффектом. – И, как вы знаете из всех официальных биографий Кёрнера, это не было подарком. Он тогда был никому не известным математиком, перебивавшимся случайными заработками. Для хозяев Терра Новы он рассчитал оптимальность сокращения экипажа при катастрофе, кстати, именно ее я использовал для расчета спасения экипажа, исследовавшего нижние слои атмосферы Венеры, вот они и наградили его туристической поездкой.

– Значит, Кёрнер жив? – грек повернулся к Пеццаю и хотел что-то еще сказать, но тут Инга выключила сигарету и громким голосом перебила Зенона:

– Молодой человек, мы отдаем должное вашему знанию теории оптимальности, но вы ведь улыбались не из-за этого?

– Мадам, вы ошибаетесь.

Пеццай уже слышал такое «мадам», когда сотрудница отдела кадров Агентства указывала новому сотруднику на ошибки при заполнении анкеты. Карантинмейстер тогда еще подумал – вот тот, кто сможет поставить Ингу на место. И он не ошибся. Это надо было видеть.

Руки эстонки непроизвольно собрали в складки форменную юбку, почти до самых бедер, и на ее ногах отчетливо проступили царапины от ногтей. Высокая грудь, казалось, сейчас вырвет с мясом пуговицы куртки. А взгляд…

Когда Пеццай пригласил ее на собеседование, рекрутеры Агентства его предупредили: «Она очень долго прожила в Африке, поэтому, если вы ее выведете из себя, то увидите, что такое пантера перед прыжком.»

Мальчик, сейчас ей даже не надо прыгать. Она просто съест тебя глазами. Но Эрик выдержал этот взгляд:

– Мадам, – он не просто циник, он садист, подумал Пеццай, – теория оптимальности – на то и теория оптимальности, что, как вы верно заметили, оптимальное всегда остается оптимальным. Вторым дееспособным членом этого, – нет, он все-таки циник, – так сказать, коллектива оказалась Мисс Вселенная. И не просто Мисс, а Мисс Столетия. Того столетия.

– Хватит из нас делать дураков! Что это все значит? – закричал Зенон.

– Дело в том, – парень уже высокомерно обратился к присутствующим, но его тут же перебила Инга. Так, догадался Пеццай, сейчас вся ее ненависть к этому вундеркинду из Силиконовой долины выльется на грека:

– Коллега, молодой человек хочет нам рассказать, – тут эстонка оправила юбку, – что в древности были очень популярны конкурсы красоты, Победительницам давали напыщенные титулы – мисс Европа, мисс Африка, мисс Вселенная. Кстати, мисс Гималаи там никогда не котировались. По всей видимости, тому туристическому агентству захотелось добавить себе рекламы, и они решили выбрать лучшую из лучших. Не так ли? – и Инга уже почти дружелюбно наклонила голову в сторону молодого человека.

– Абсолютно верно, – в глазах Эрика мелькнуло уважение. – они выбрали победительницу из предыдущего десятилетия, которой удалось сохранить совершенные пропорции тела древней богини Афродиты и выражение лица древней царицы Египта. Я порылся в архивах, и нашел вот это.

Парень щелкнул пультом, и на виртуальном экране появилось женское лицо. Эрик сделал незаметное движение пальцем, лицо уменьшилось, и в объектив попали высокая шея, плечи и обнаженная грудь. Видимо он хотел еще уменьшить ракурс, чтобы его аудитория увидела все остальное, но тут Инга сказала:

– Достаточно.

Условия оптимальности

Пеццай устроился в своем глубоком кресле и закурил трубку. Пошли они подальше со своими анализаторами… Не будет же он просить мальчишку выключать их. Хватит с него того, что я его вызвал, дал видеоотчет и попросил сделал доклад. Инга с Зеноном находились в отпусках, появление Терра Новы было неожиданным, и они смогли выбраться – один из лагеря очередного семитысячника, другая из некрополя посреди Сахары – где еще фанаты своей работы могли проводить отпуска, как не на своем прежнем рабочем месте – только накануне отлета. Сейчас они сидели в своих каютах и просматривали копии видеоконференции с Терра Новой. А новичок не оставлял попыток скопировать базу данных пришельца из прошлого. На прозрачном экране продолжало светиться его сообщение: «Старшина, мне удалось сделать виртуальную копию всего корабля в целом. Я взял в архиве подробное описание его сборки и начал ее закачивать в эту копию. На это потребуется не меньше суток. Потом запущу команду «выполнить инструкцию в обратном порядке», она начнет разбирать корабль, на это уйдет еще несколько часов, как дойдет до их центрального компьютера, скомандую «продолжить», и по идее система должна меня предупредить, что там хранятся данные, которые могут быть утеряны при разборке компьютера, и предложить их сохранить. Если я их сохраню на отдельном сервере, то мы их прочитаем. Так что за несколько часов до момента стыковки у нас может появиться информация.»

Толково придумано, подумал Пеццай. Может, действительно получится. В арсенале спасательной команды были сверхскоростные шаттлы и транспортные, на случай доставки продовольствия или эвакуации экипажа, тихоходы. После повторного просмотра видеообращения доктора он выбрал тихоход. Никакой срочности в стыковке не было. А просьба доставить продовольствие в расчете на тридцать человек на несколько лет особого удивления не вызывала. Многие экипажи на карантине уже заранее чувствовали его возможное решение и также просили прислать запас продовольствия. Так что у парня действительно есть почти два дня.

На экране замелькал значок. Сообщение Агентства. Герр карантинмейстер, получите по жопе, подумал Пеццай. Наверняка, это noreply, автоматическое сообщение, по результатам такой же автоматической удаленной регулярной проверки данных анализатора воздуха. Он поднял руку, и сообщение на прозрачном экране раскрылось: «Доктор Пеццай, с Терра Новы пришел запрос на видеоконференцию. Переадресуем его вам.»

Подумалось, неужели они схавали мой табак? И тут же на экране засветилось сообщение от Эрика: «Старшина, я забыл предупредить. Перекачка информации требует очень много ресурсов, поэтому я на время приглушил все каналы автоматического обмена информации с Агентством. Если будет что-то срочное, они сообщат. Но, какая у меня сейчас температура и не начал ли я кашлять, они не знают».

Вот оно что! Мальчик, ухмыльнулся про себя Пеццай, ты мне начинаешь нравиться все больше. Что же, послушаем, что нам на этот раз расскажет этот потерявшийся во времени Гиппократ. Он включил режим видеоконференции, но на экране появился не доктор Терры Новы, а лицо, знакомое по всем учебникам новой математики.

– Добрый день. Позвольте представиться – доктор Кёрнер, участник туристического круиза.

– Здравствуйте. Доктор Пеццай, карантинмейстер Агентства.

– Пеццай? Скажите, вы – австриец?

– Да. Более того, я ваш земляк, доктор.

– Откуда вы знаете, что я из Вены? Ах да, у вас, наверное, все данные на пассажиров. И как там Вена? Городской театр? А Бьерхоф?

– Вы про пивной ресторан на Хаархоф? Стоит, куда он денется. И Городской театр тоже на месте. Давайте к делу.

– Да-да, простите. Но, согласитесь, узнать, что ты стал на сто пятьдесят лет старшее…

– Трудно, но представить можно. Итак…

– Вы не волнуйтесь, доктор здесь, рядом, – и на экране высветилось уже знакомое по видеоблоку лицо, – просто мы решили пообщаться с вами все вместе. Здесь еще одна женщина. Доктор вам уже рассказывал. Надеюсь, вы не будете против? Нас немного, и мы решили, что все информация должна поступать сразу ко всем.

– Поскольку вы уже нарушили регламент, – Пеццай едва удержался от менторского тона, интересно, как бы ты заговорил из могилы, – ведь штатским запрещено заходить в центр управления полетом, то пусть ваша дама тоже присутствует.

– Спасибо. На самом деле, это я во всем виноват, поэтому упросил доктора связать меня с вами.

Было видно, как Кёрнер нервничает и смущается. Надо ему помочь.

– Не переживайте. Канал связи стабилен, мы прибудем к вам только через тридцать шесть часов, так что рассказывайте все по порядку и спокойно.

– Хорошо. Тогда начну с главного. Мы очень надеемся, что вы услышали просьбу доктора, и что у вас немногочисленная экспедиция?

– Нас всего четверо.

– Четверо – это уже хорошо. Но это все равно – много.

– Вы имеете в виду просьбу доктора не подниматься на корабль и ограничиться общением в шлюзе? – в голосе Пеццая прозвучал профессиональный металл. – Дело в том, доктор Кёрнер, что за время вашего отсутствия на Земле изменились некоторые правила. В том числе правила приема звездолетов. По прибытии они отправляются, как вы уже успели понять, на орбиту, для прохождения карантина. Я руководитель карантинной команды, мне и моим сотрудникам необходимо, конечно, с учетом всех мер предосторожности, обследовать и ваш корабль, и всех на нем присутствующих, и принять решение, сколько вам еще предстоит оставаться на орбите. Не буду лукавить, в некоторых случаях карантин затягивается на несколько лет. Поэтому у нас с собой достаточный запас продовольствия для всех пассажиров Терра Новы.

Зачем я ему буду рассказывать, подумал Пеццай, что каждый экипаж, оказавшийся на орбите, начинает нытье, что к ним на корабль подниматься не стоит, и вслух добавил:

– Это – наша работа, и мы ее выполним.

– Я понимаю, – Кёрнер опять засмущался, – но дело в том, что ваше появление на корабле может иметь непоправимые последствия.

Старая песня. Та амазонка с Беллатрикс говорила то же самое:

– Не волнуйтесь. Я же сказал – мы примем все меры предосторожности.

– Не знаю, – в голосе Кёрнера вдруг тоже появился металл, – может, вам за это сто пятьдесят лет уже приходилось встречаться с подобными явлениями. Но… Видите ли, я тут посчитал кое-что… Конечно, я всего лишь скромный математик, но о качестве моих работ вы можете проконсультироваться у моего научного руководителя, профессора Пфайфера… Боже, что я говорю? Профессор же давно умер, да?

Пеццай понял, что Агентство пока решило не сообщать Кёрнеру о его посмертной, чушь какая-то, репутации.

– Доктор Кёрнер, мы с уважением относимся к вашим профессиональным заслугам, но…

– Никаких «но», – очень тихим голосом математик прервал карантинмейстера. – Вы не поднимитесь на корабль, пока мы с вами не встретимся в шлюзе и не обговорим все наши дальнейшие совместные действия.