Игра в Крокодильчика. Часть 2 (За грибами в Андорру)

– Много потерял – премилое существо. Мне час назад твой заместитель ее фейсик на мобильный сбросил – хороша!

– Все Людмиле расскажу, – второй раз за день пообещал Окулист.

– И внешность этого Отелы тоже скинул, – не унимался Цубербиллер. – В мужской красоте я меньше понимаю, но думаю, что экземпляр тоже любопытный…

Вернувшись в офис, Окулист обнаружил у себя на столе две цветные фотографии любителей водно-мотоциклетного спорта. Девица была действительно хороша. Профессионально бывший разведчик прикинул: примерно метр семьдесят пять ростом, свежепокрашенная блондинка, стройная. Грудь, пожалуй, размера четвертого… чего ее, такую красивую, на подвиги потянуло? Сидела бы себе где-нибудь в уютном месте с хорошим человеком да лакомилась счастьем.

Чернокожий парень тоже был хорош. Спортивная фигура, умное лицо. И страха в глазах нет никакого. Что ж, надо пообщаться хоть с ним, пока тоже не сбежал. Но прежде – выслушать доклад зама. Заместитель, бывший полковник КГБ Виктор Викторович Воротилов, виновато тупил глаза:

– Понимаете, Евгений Александрович, это ненормально. Задержанная содержалась в наручниках в изолированном помещении. Перед входом дежурил Борис Курилко. Так она умудрилась наручники открыть, а Бориса вырубила как стройбатовца! А он, между прочим, в ВДВ служил, КМС по боевому самбо – ничего не понимаю!

– А что Борис сам-то говорит? – полюбопытствовал Окулист.

– Да ничего не говорит. В реанимации он, – виновато доложил зам. – Но врачи говорят, что его жизнь уже вне опасности.

– Значит, жив Курилка? – невесело пошутил начальник охраны. – Ну, и то хорошо.

Встреча Фролова с Геннадием Николаевичем Смирновым никому из них не подняла настроения. Услышав о результатах поездки Окулиста в морг Института судебной экспертизы, Цубер снял очки и как-то беспомощно, по-детски начал тереть глаза:

– Ничего не понимаю, – признался он. – У меня даже мысли не появилось, что он так тяжело болен – мы общались, шутил, говорили о перспективах сотрудничества. Его, как биолога, заинтересовала динамика развития флоры Невы, особенно то, что касалось адаптации растений, завезенных в акваторию из других регионов мира.

– А что, и такое было? – удивился Окулист.

– И было, и есть. В Неве, как и в других судоходных реках за столетия столько новых растений появилось! Даже из Африки и Америки. Представь себе, прижились и плодятся со страшной силой.

– Это очень важно, то, что ты сейчас сказал, – почему-то веско произнес Окулист. – Знаешь, Генка, у меня есть неожиданное предложение. Понимаешь, есть опасность того, что из фирмы происходит утечка информации. Возможно, это совершенно напрасные подозрения, но не хочется зря рисковать. Нам нужны надежные помощники. Те, за кого можно поручиться, как за себя.

– Ты имеешь в виду Майонеза и Лося, – догадался Цубер.

– Да, именно их я и имею ввиду. У тебя в кейсе были пакеты документов по четырем направлениям, каждое из которых тянет на правду. Проверить каждое из них по отдельности – долгая история. Дадим каждому из нас по направлению работы – и вперед, на мины, как говориться. А где надо, там и сообща подключимся.

– Ничего не имею против такого подхода. Да и пообщаться с друзьями – святое дело! – радостно согласился Смирнов.

– Тогда надо их высвистывать из их палестин, – деловито сообщил Окулист.

– Естественно, – пожал плечами Цубербиллер и начал копошиться в баре в поисках самого приличного коньяка.

Глава 2

ПОЛНЫЙ ВПЕРЕД, ИЛИ ПОЛНЫЙ ЙУЛ ЙУК

Если вы мужчина – шерше ля фам.

Если нет – не шерше!

Борис Замятин

Вторые сутки после происшествия на теплоходе глава фирмы по производству новых технологий «Биоллюстрейд» Геннадий Николаевич Смирнов и начальник охраны его персоны и всей фирмы Евгений Александрович Фролов не выходили из кабинета руководителя предприятия. Нет, они не решали деловые вопросы. Они пили водку. Почему пили водку? Потому что коньяк закончился часов десять назад.

Два старых друга, два бывших курсанта спортроты военного училища спротсмен-универсал Женька Фролов, больше уже известный как Окулист, и мастер спорта по шахматам Генка Смирнов, ученый и бизнесмен с мировым именем, на автопилоте выруливали на финишную прямую промежуточного служебного запоя.

– По долинам и по взгорьям

Шла дивизия впе-е-ред, – скверным фальцетом выводил Цубербиллер.

– Не-а! – противился Окулист. – Эту песню мы уже пили, тьфу ты, пели четыре стакана назад! Давай лучше эту, душевную, попсовенькую… Ну, которые девчонки когда-то пели… как их… «Тату»:

– Я совершаю простые движенья,

Ты продолжаешь мои продолженья.

– Здорово! Это из раздела общей физики – механика, – догадался образованный Цубер.

– Не механика, а эротика! – вступил в научную дискуссию Окулист.

– Такого раздела в механике нет, я точно знаю!

– А в сексе – есть. Там без нее никуда.

– Секс, секс, поморщился Смирнов, – кому нужны эти бессмысленные движения?!

– Как кому? – изумленно посмотрел на друга Окулист, – нам, молодежи!

– Это ты-то молодежь? Ты уже лет двадцать как стародежь! Хотя… – Цубер с отеческой заботой посмотрел на друга, – знаешь, Фрол, вот что я тебе скажу: жениться тебе надо!

– Мне?! Жениться?! Нет, я не создан для блаженства… А тебе, похоже, плохо, когда другим хорошо, да? Ты посмотри кругом: где ты видел нормальных женщин?! Повывелись как вид! Красная книга по ним изрыдалась! Мало того, что все с разросшимся мозжечком вместо мозгов, так еще и сплошные крокодильчики. На них без слез глядеть-то нельзя!

– Как учил Марсель Пруст, – веско поднял указательный палец вверх профессор, – оставим красивых женщин людям без воображения.

– Вот ты и оставлял бы! А то женился на Людмиле, по сравнению с которой мисс Вселенная – калика перехожая.

– Да, с Людмилой мне повезло, – просиял Смирнов. – Только, знаешь, что самое страшное? – С этой наукой и этим бизнесом нет у меня времени на работу души… А без души все остальное глуповато как-то…

– А ты брось науку и бизнес и, как сказал бы наш боевой товарищ отец Олег, да возрадуется душа твоя!

– Очень горячатся те, которые горячатся! – со значением произнес Цубер. – Бизнес и биология – это мои интеллектуальные и не только интеллектуальные владения. А зоопсихологи утверждают, между прочим, что самец, если его лишить владений, сходит с ума. А я самец, Фрол! Хреновый, но самец!

– Генка! – Окулист посмотрел на друга с пьяным обожанием. – Ты непревзойденный мастер формулировки! Формулировки по-военному четкой, но совершено бессмысленной. У-ва-жа-ю!

– Не надо оваций и поздних признаний, – решительно запротестовал Смирнов. – Хотя, по сути, ты, конечно, прав. Вот меня, Окулист, часто спрашивают: «Профессор, как вы достигли такого успеха?!» «Скромность, скромность и еще раз скромность», – отвечаю я.

– Похвально, – одобрил Окулист.

– Но я тебе, Фролушка, больше скажу. Был в природе еще один уникум. Ты вспомни нашего старшину Федю Безобразова. Бывало, как выйдет перед строем, оглядится поверх себя, задумается решительно и как гаркнет на всю казарму: «Проверить готовность к обеду на предмет чистки сапог!..» Поэзия! Какой там, на хрен, Маяковский? И рядом не стоял!

– А я, – поддержал устную мемуаристику Окулист, – больше его философские команды любил. Особенно когда он всех нас после увольнения строил и орал: «Командирам отделений проверить наличие отсутствия!»

– Ага, – возрадовался Смирнов. – А сержант Пастушенко в ответ подобострастно докладывал: «Среди присутствия нет ни одного отсутствия!»