Мотивация веры

Мотивация веры
Сергей Павлович Самылин

В час, когда находит уныние и кажется, что вся моя жизнь нелепая и бессмысленная борьба за существование, не имеющая ни малейшего смысла. Я начинаю пролистывать «книгу» своей памяти. И часто нахожу в ней интересные и не объяснимые человеческим сознанием «страницы». Эти события наполняют мою жизнь смыслом. Они вдохновляют на будущие проекты, которых со временем становится всё больше. Книга содержит нецензурную брань.

Мотивация веры

Сергей Павлович Самылин

© Сергей Павлович Самылин, 2024

ISBN 978-5-0064-4587-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вступление

В час, когда находит уныние и кажется, что вся моя жизнь нелепая и бессмысленная борьба за существование, не имеющая ни малейшего смысла. Я начинаю пролистывать «книгу» своей памяти. И часто нахожу в ней интересные и не объяснимые, человеческим сознанием, «страницы». Эти события, наполняют мою жизнь смыслом. Они вдохновляют, на будущие проекты, которых со временем становится всё больше.

Кто-то не поверит. Кто-то скажет случайность или совпадение, судите сами. Ручаюсь в одном, что всё написанное в этой книге – правда.

Это исповедь. Написать её, меня заставляет желание передать моим детям, внукам и всем близким, личный мистический опыт общения с Богом и миром сокровенным – не видимым. Показать влияние духовного мира на нашу жизнь, и неразрывную взаимосвязь материального и духовного миров. Так же и опыт моих предков и родственников по плоти и духу. От всей души, не желая повторения моих личных жизненных промахов.

Глава I. Чудом живые и чудом рождённые.

Чудом является уже тот факт, что мои родители, и я появились на этой земле в образе человеческом. Оба моих деда Михаил Павлович Долгошов и Григорий Павлович Самылин по всем материальным законам должны были остаться на той Великой и далёкой войне. Вечно молодыми и досрочно забытыми.

И вот почему. Предлагаю вашему вниманию рассказы моих дедов о произошедших с ними случаях, во время «Великой Отечественной Войны» после которых они должны были прекратить своё земное существование.

На защиту Отечества Самылин Григорий Павлович был призван в январе 1942 года. Служил в составе Калининского фронта 357 Стрелковой дивизии 1192 Стрелкового полка. При наступлении в районе г. Великие Луки 24 ноября 1942 года и произошёл этот интересный случай. Вот его рассказ, – «На войне я был командиром орудия.

Перед наступлением моё сорока пяти миллиметровое, лёгкое орудие передали пехотному подразделению на усиление, вместе с расчётом. Утром началась артиллерийская подготовка. Били долго из тяжёлых орудий, утюжили позиции немцев «Катюшами». Казалось, там не должно было остаться ни чего живого. С криками – «Ура» пошла пехота. Но руины, где находились немецкие позиции, ожили, и пулемётные очереди начали косить наших бойцов. Орудие находилось на расстоянии 300 – 500 метров за нашими цепями, а до немцев 1000—1500 метров. И куда вести огонь, с такого расстояния было не понятно. Пехота залегла и окопалась. Я со своим наводчиком, побежал на передний край, чтобы выявить огневые точки противника. Подбежав как можно ближе, мы залегли в овраг, с помощью бинокля выявили две пулемётных точки противника. Сразу побежали обратно к орудию. Но у нас на пути, как из-под земли, выросла фигура офицера СМЕРШевца, который передёрнув затвор автомата, намеревался нас расстрелять, приняв за дезертиров. Мы глядя в ствол автомата доложили по форме, что производим разведку боем и торопимся к орудию, проверив документы, сотрудник СМЕРШа нас отпустил.

Добежав до своей пушки, мы сразу стали стрелять по пулемётным точкам. На каждую хватило по два снаряда, пулемёты замолчали. Пехота встала и пошла, в наступление. Спокойно вздохнув, мы с наводчиком вытащили по папироске и закурили. В этот момент недалеко от нас взорвался первый, тяжёлый миномётный снаряд. Подхватив пушку, я за левую станину, наводчик за правую, мы побежали по высотке. Хотели спрятать орудие и себя с открытого места. Но мины ложились всё ближе, и ближе. Пока одна не взорвалась радом с моей ногой. Меня подбросило, крупный осколок попал под мышку, перерубив плечевую кость по палам. Левая рука держалась на обрывках шинели и сухожилиях. Меня наскоро перевязали товарищи, примотав руку к туловищу. Из всего расчёта остались живыми, только я и наводчик.

Затем с другими ранеными меня погрузили в машину и повезли в медицинский санитарный батальон. С рукой я мысленно уже попрощался, перевязав в санитарном батальоне, нас повезли в госпиталь. В госпиталь меня привезли только на третьи сутки. И тут произошло чудо. Вместо того чтобы ране загноиться, и начаться гангрене и отмиранию конечности, она срослась. Рука совершенно приросла на своё место, кости срослись и вместо того чтобы удалять руку, хирургам пришлось доставать из неё мелкие осколки, грязь и клочки вросшей в мясо шинели».

Этот факт был задокументирован врачами и копия медицинского заключения с мешочком, в котором находились осколки и клочки шинели, долго хранились в родительском доме. После этого случая, левая рука Григория Павловича, была вполне дееспособна. Но на 7 сантиметров меньше правой руки.

На этом его война закончилась. После долгого лечения в госпитале Григорий Павлович вернулся в родное село. Его назначили главным зоотехником колхоза. Женился на молодой и скромной девушке Татьяне Шамаевой, моей бабушке. У них родилось четверо детей, вторым был мой отец Павел. Всю жизнь, мой дед проработал в колхозе села «Боьшие Ари» Горьковской области. Главным зоотехником.

Командиром Такого орудия был мой дедушка Гриша.

А вот, что рассказал о своей встрече со смертью мой дедушка Михаил Павлович Долгошов.

Дед Миша ушёл на Великую Отечественную войну добровольцем, в 1943 году ему исполнилось 16 лет. Он подделал свои документы и ушёл на фронт. Дедушка Миша очень боялся, что война закончится без него. На фронте он попал в авто-бат. Подвозил к передовой боеприпасы, отвозил раненых. Однажды в 1944 году, в Прибалтике, когда он на своей полуторке подвозил к передовой снаряды, его машину атаковал пикирующий немецкий бомбардировщик. Но приказ Сталина гласил, что если боец красной армии покинет свою технику в боевой обстановке то ему грозит трибунал. В лучшем случае ДИСБАТ в худшем расстрел. Машина заглохла. Сопровождающий офицер прыгнул, из машины в овраг, а молодой шофёр, растерявшись, залез под машину и закрыл голову руками. Бомба попала прямо в кузов с артиллерийскими снарядами. После взрыва на месте автомобиля осталась огромная воронка. Как остался жив мой дед одному Богу известно. Его нашли метрах в ста от взрыва, на ветках деревьев. Что удивительно у него не было ни одного перелома и осколочного ранения. Но тяжелейшая контузия давала знать о себе до последнего дня его жизни, мучительными головными болями. Что интересно, политрук который спрятался в овраге был убит силою того чудовищного взрыва который произошёл, из-за детонации снарядов.

В госпитале Михаил Павлович Долгошов пробыл не долго, и меньше чем через месяц вернулся в свою часть. Не много позднее, участвовал в штурме Берлина и расписался на стенах Рейхстага. Про войну рассказывать не любил. Говорил лишь, что войну мы выиграли благодаря Сталину и простому Вани пехотинцу. Что техника у немцев была на несколько порядков лучше. Американцы – союзники воевать не умели и боялись, и занимались ковровыми бомбардировками голой местности, после чего подтягивалась их пехота и техника.

С войны вернулся завидным женихом и поселился на окраине села Большое Болдино. Сельский совет выделил участок земли площадью примерно в один гектар, для строительства дома и разведения сада и огорода. Познакомился с женой своей Марией Сергеевной Сапожниковой, моей бабушкой в 1945 году ей исполнилось четырнадцать лет, и взял её в жёны. В первый год выкопал землянку и поселился там со своей молодой женой. За год сам построил дом, в котором и родились семь его детей. Первой из них была моя мама – Галя.

Михаил Павлович Долгошов после войны. В санатории на чёрном море.

От себя лишь добавлю, что у обоих моих дедов родители были глубоко верующими православными людьми. Непрестанно молящиеся Богу за всех нас, до последнего своего дыхания. Прадед мой Павел Долгошов – участник первой мировой войны – отец дедушки Миши был регентом церковного хора, его жена Домна Иосифовна певчей в этом церковном хоре. Теперь я точно знаю, когда за человека молятся, его близкие люди, он обязательно выживет. А у нечестивых, дети погибают и без войны, в мирное время. От блуда и безумия их.

Глава II. Премудрость младенцев

Вспоминаю, в раннем детстве, где-то до семи лет, мне было дано общаться с миром потусторонним. Это происходило так, – я задавал вопросы на различные темы и получал на них ответы, в виде чётких образов и голоса, объясняющего мне самые сложные религиозные и житейские вопросы.

Вспоминается строка из Евангелия, – «Что скрыто от премудрых и разумных, века сего, то открыто младенцам». На много позже я прочитал эти слова Иисуса Христа, а тогда я просто знал все премудрости мира. А если что-то не знал, то получал ответ.

Я чётко помню тот день, когда мной был потерян этот дар.

Жили мы тогда в Горьковской области в селе Большое Болдино. На родине моей мамы Галины Михайловны. Был тёплый, летний, солнечный день. Скорее всего, это была суббота. Я с мамой шёл мимо музея – усадьбы Пушкиных, в сторону бабушкиного дома. Знакомый и невидимый голос спросил, какой путь я хочу выбрать для прохождения моей дальнейшей жизни? Мирской путь, путь моих родителей или путь святости. И тогда я сильно засомневался. Мне не были знакомы люди ведущие святой образ жизни. Ни кто из моих родственников и знакомых не знал церкви и имя Бога. Кроме моих, ка мне казалось тёмных про бабушек, живших в глухих деревнях. И если я выберу этот путь, не имея рядом поддержки, смогу ли я устоять на этом пути?

И я ответил, что выбираю мирскую жизнь моих родителей. Чтобы познать её как все окружающие меня и потом отказаться от неё, если это будет угодно моему невидимому покровителю. В этот момент как будто кто-то отошёл от меня. Я почувствовал себя не уютно. Протянул руку к маминой руке. Женская рука обхватила мою ладонь. И в этот момент я услышал женский не знакомый мне смех. Поднял голову и увидел молодую не знакомую мне девушку, держащую мою руку. Она смеялась вместе со своей подругой. Вдалеке я увидел свою маму. Вырвав руку из чужой руки, побежал догонять её.

Если бы я знал чего тогда теряю….. Чувство мира, детской радости, присутствие невидимой дружественной мне силы покинули меня. И на мои вопросы уже ни кто не отвечал. От этого на душе становилось одиноко и горько. Хотя меня, как и прежде окружало множество людей.

В дальнейшем жизнь круто изменила своё течение и началась чёрная полоса моего детства. Брак моих родителей разрушался на глазах, долго и болезненно. Родители, воспитанные в духе атеизма и коммунистического материализма, не смогли сохранить семью. Каждодневные домашние скандалы, довели моих родителей до развода. В детском саду, во дворе, а затем и в школе я был «белой вороной». «Вскую оставил мя еси Господи!?» Но в тот момент времени мне было не известно его Великое Имя. В то время и в том обществе оно было под запретом.

Глава III. Явление

В течение всей моей жизни многие люди спрашивали меня: «Как ты пришёл в храм? Почему стал ходить в церковь и почему именно в православную?»

Случилось это со мной в 1993 году, точно не помню, был октябрь или ноябрь, в городе Волгодонске Ростовской области. Я недавно пришёл из армии. К церкви относился холодно и с презрением, считал, что туда ходят только обезумевшие от старости бабульки, а попы наживаются на их темноте. Работал в Сбербанке инкассатором, учился на заочном отделении в институте, встречался с девушкой, выпивал с друзьями. В общем, ничего необычного в моей жизни не было.

Однажды утром я проснулся от ощущения постороннего присутствия. Я поднял голову и на фоне окна увидел женщину, стоящую рядом с моей кроватью. Её силуэт был едва различим, словно на глазах у меня была какая-то пелена. В этот же момент я посмотрел на своё тело и удивился тому, что оно из себя представляло. Я был похож на обугленную головешку, от которой, словно марево, исходили смрадные испарения. Рядом чёрными точками летали какие-то насекомые.

«Мы тебя забираем», – голос был негромким, мягким, даже приятным, но убедительным и категоричным в той степени, что всё сказанное сейчас непременно произойдёт.

Я находился в оцепенении, меня объял ужас. Я подумал, что речь идет о моей смерти, и стал жалобно просить: «Я ещё молодой, может, дадите мне пожить ещё немного?». Но в ответ опять услышал: – «Мы тебя забираем». В этом голосе было всё: и строгость, и материнская любовь. От этих слов исходила какая-то сила, дающая мне понять полную неотвратимость сказанного. Немного помолчав, я смирился с мыслью, что мне предстоит умереть, и спросил: «Когда»? «Через две недели», – последовал быстрый и такой же категоричный ответ.

В следующее мгновение пелена с моих глаз спала, а на фоне утреннего окна уже никто не стоял. Я посмотрел на тело: оно было обычного для человека цвета, без испарений и насекомых. Но во всём моём существе произошли какие-то перемены. Появилась, как говорят православные, – память смертная. Нет, это не был животный страх смерти. Это было полное осознание своей никчёмной, бессмысленной и бесполезной жизни, как для окружающих, так и для самого себя. Появилось желание сделать что-то доброе, оставить, как говорят люди, свой след на этой земле. Со всеми друзьями и родственниками я простился, сказав, что скоро умру. Но никто не воспринимал моих слов всерьёз. Время текло мучительно медленно, я пытался забыться в пьяных застольях с друзьями. Но алкоголь совершенно не действовал на меня. Выпивая без закуски бутылку водки, я оставался абсолютно трезвым. Выкуривая несколько папирос с гашишем, не ощущал ни какого «положительного» эффекта, кроме боли в сердце или голове.

Прошла неделя. Один из моих знакомых, Алексей собирался жениться, и ему по каким-то делам, понадобилось пойти в православный храм. С будущей женой они то ли собирались венчаться, то ли креститься – не помню. Помню лишь первое своё посещение православного храма.

Это была первая в Волгодонске церковь – храм Ильи пророка на заливе цимлянского водохранилища. Ощущения от этого посещения оказались неоднозначными. Внутри храма меня словно корёжило и ломало, после нескольких минут пребывания на службе хотелось выбежать из церкви, какая-то сила невидимым потоком выносила меня на улицу. Эти ощущения для меня были удивительны и необъяснимы. И в то же время, как будто кто-то заставлял меня оставаться внутри храма, предоставляя моему сознанию убедительные доводы. Сейчас я понимаю, что так немощное и развращённое тело боролось с основой человеческой жизни – духом.

Закваска была положена в «тесто». И мне не хотелось останавливаться, мне хотелось знать больше.

Вторая неделя прошла в напряжённом ожидании смерти. На следующее воскресение я пошёл с Тюлютиным Андреем, моим кумом, в храм св. апостолов Петра и Павла. Храм находился недалеко от нашего дома. Шла церковная служба, небольшая домовая церковь была до отказа забита людьми. Зайдя в храм, я купил свечи и протиснулся к центральным подсвечникам, находящимся возле алтаря. Священник, совершающий богослужение, отошёл в сторону, и мне стала видна передняя часть алтаря. На нём в половину человеческого роста была искусно вышита бисером икона Богородицы – «Умиление». И в этот момент я понял, кто приходил ко мне в то утро, две недели назад!

С тех пор я, грешный и недостойный человек, хожу в храм Божий.

Та самая икона, ранее находившаяся на алтаре храма Петра и Павла. Теперь она находится в этом же храме, только её поместили в раму и повесили на стену с лева от распятия.

Глава IV. Изгнание беса

Случилось это со мной в августе 1994 года в городе Волгодонске Ростовской области. Стояла обычная летняя, южная жара. Мы с мамой Татьянченко Галиной Михайловной (Фамилия по второму мужу) жили по ул. Горького 167 квартира 23 на 5-м последнем, этаже, панельного дома. Плоская крыша панельной пятиэтажки раскалялась до температуры духовки, не спасали ни тазики с холодной водой, расставленные по всей квартире, ни мокрые простыни, развешенные в каждой комнате. Кондиционеры в те времена были большой редкостью, да и не всем по карману.