Хмурый февраль 1930 г.

Шентеров Иван Кузьмич был человеком предприимчивым: занимался всем, что приносило доход в его большую семью.

Мы имеем, подтверждение из архивных документов по факту торговли Шентерова И. К. поросятами.

Выписка из протоколов заседания комиссии по выявлению действительных оборотов предприятий и сведений об оборотах промышленных предприятий по волости; отчёты о финансовом состоянии обществ и артелей; списки мельниц 16 января – 24 апреля 1924 года:

«…91. Шентеров И. К. – торг. поросят с воза 22 г. 600 р. – 1800 р.». Кто-то из Шентеровых (по нашей версии, Шентеров Иван Кузьмич) в 1921 году во Фролихе служил приказчиком и заведовал фуражом. Ниже приведена выписка из архивного документа.

КОПИИ ПРОТОКОЛОВ ЗАСЕДАНИЙ КОЛЛЕГИИ ИСПОЛКОМА. С ЕЖЕМЕСЯЧНЫМИ И НЕДЕЛЬНЫМИ ОТЧЁТНОСТЯМИ И ОБЩЕЙ ПЕРЕПИСКОЙ БУЛАНОВСКОГО ВИКА.

1 февраля 1921 г. – 19 ноября 1921 г.

ПРОТОКОЛ № от 18/II 21 г.

Совещания председателей сельсоветов Булановской волости в присутствии лесозаготовителя от Желескома т. Вольфсона под председат. т. Павлова, секр. Е. Лупановой.

Присутствует 10 человек.

Повестка дня:

1) О гужевой и трудовой повинности.

2) Доклад волпосевкома /слово т. Залетова/.

3) Разное.

Слушали:

Т. Вольфсон объявляет о новом задании Желескома о вывозе 500 кб. дров на февраль. Это задание необходимо выполнить. Оплата: деньгами – 29160 руб., овёс – 105 фунтов, хлеба – 10 фунтов, мануфактура – 3 арш., всё бесплатно за 1 куб. сажень.

Постановили:

1. Постановлено: принять все меры к вывозке дров для Желескома на Колокшу с тем условием, чтобы овёс выдавался во Фролихе, на что получено согласие т. Вольфсона о доставке еженедельно по 200 пуд. овса к приказчику Шентерову для удовлетворения работающих лошадей…»

В 1928 году при попытке провоза лошадей железнодорожным транспортом из Тумы (Рязанская область) во Владимир без оформления надлежащих документов был задержан Шентеров Иван Кузьмич. Выяснилось, что он дал взятку железнодорожному служащему. Возбудили уголовное дело о даче взятки, которое передали в рязанский суд.

Был вынесен приговор – ограничение в общественных правах сроком на три года. По всей видимости, Иван Кузьмич был лишён патента на личную торговлю, а также избирательного права (что-то похожее на условный срок, который дают сейчас). После этого случая дела в гору идти перестали, и основные свои заработки Иван Кузьмич имел от работы в деревне.

Он разбил большой фруктовый сад, нанимал сезонных рабочих, построил два амбара для хранения яблок.

Яблоки заворачивали в древесные опилки, привезённые с лесопилки, укладывали в ящики, которые изготавливались из неликвидного леса в мастерской при лесопилке. Ящики хранили в амбаре. Зимой, когда яблоки у всех заканчивались, открывали амбар и поставляли яблоки в ящиках в магазины для продажи.

Ситуация в стране в конце двадцатых годов начала накаляться, поползли слухи о том, что у осуждённых в ограничении прав могут отобрать имущество. Иван Кузьмич решил «поделить» имущество со старшим сыном Василием: как бы выделить ему имущество и тем самым спасти нажитое от возможной конфискации.

Полагаем, что намеренно распускались слухи о том, будто отношения со старшими детьми у «мачехи» не складывались. Мол, два старших брата (Василий и Константин) просили отца отдать им новый большой сарай и иное имущество для начала собственной жизни, потому что они хотели отделиться от семьи и жить самостоятельно. По другой версии, на самом деле отношения старших детей с мачехой были далеки от идеальных. В принципе, это понятно: как правило, дети тяжело принимают мачеху.

Для оформления такого раздела имущества требовалось решение суда.

Был подан иск. Собинский суд не разрешил раздел имущества.

В архиве Собинского районного суда удалось найти документальное подтверждение данного факта. Очевидно, что Василию и Константину не удалось в судебном порядке получить часть имущества в свою пользу (и тем самым спасти его от последующей экспроприации).

По одной из версий, сразу после проигранного суда в 1928 году двое старших сыновей, Василий и Константин, уходят из дома. По второй версии, они покинули дом в 1930 году.

Сыновья уезжают в Собинку. Василий работает, а Константина отец устраивает в школу для продолжения учёбы. Первое время Иван Кузьмич помогает сыновьям встать на ноги на новом месте.

По всей видимости, Иван Кузьмич понимал, что конфискации имущества не избежать, и заблаговременно осторожно начал прятать своё имущество.

Сейчас неясно, что именно он смог передать на сохранение родственникам и друзьям. Известно немногое, но есть показания деревенских жителей о том, что Иван Кузьмич «какое-то добро возами увозил, а возвращался пустым». Видели люди, как он вывез много пиломатериала, а потом сгорела лесопилка. Остаётся только гадать, сгорела она случайно или Иван Кузьмич специально её сжёг, заранее спрятав всё оборудование.

Пасеки (мёд) и свадьбы у дома

У Ивана Кузьмича в лесу за деревней было три пасеки. Ульи переносили из года в год на новые места: искали, с каких мест получится больше меда.

По воспоминаниям местных жителей, мёд возили телегами. Можно предположить, что количество ульев было очень значительным.

По описи изъятого имущества значится:

рамочных ульев – 8 шт.;

колодочных ульев – 2 шт.

Очевидно, что Иван Кузьмич смог бо?льшую часть ульев куда-то спрятать либо продать, что более вероятно.

Не сохранилось воспоминаний, что по возвращении из концлагеря он снова занимался пчёлами (1933 год).

Избы, где зимой хранили ульи (целых две!), были описаны, разобраны по брёвнышку и изъяты. То, что изб было две, ещё раз подтверждает данные о большом количестве ульев.

Сохранились воспоминания, что на Медовый Спас Иван Кузьмич угощал мёдом всех жителей деревни Фролиха. Он выставлял два больших корыта мёда и около десяти караваев хлеба. Жители деревни ели хлеб с мёдом и благодарили Ивана Кузьмича.

Сохранились интересные воспоминания о проведении свадеб в деревне Фролиха.

Дом у Ивана Кузьмича был самый красивый в деревне, свадебный стол и лавки расставляли прямо на лужайке перед домом. Гуляли свадьбу шумно, с песнями. Иван Кузьмич всегда дарил молодым подарок, чем ещё больше привлекал к этому месту внимание со стороны намечаемых свадебных пиршеств. Конечно, мы говорим о свадьбах в тёплое время года.

Впрочем, вернёмся к пчёлам и мёду.

Мёда привозили столько, что хватало и на продажу. Выручали хорошие деньги, и много мёда оставляли на нужды семьи. Сахара покупали очень мало, использовали мёд: компот на меду, блины и пироги на меду, запеканки на меду и так далее. В общем, мёд использовали так же, как сейчас хозяйки используют сахар. Хранили мёд в бочках в подвале под домом.

Ещё одной статьёй дохода семьи был пчелиный воск. Воск собирали, копили некоторое время, а потом продавали на свечной завод. Обилие таких производств может удивить. В каждом уезде их было десять и более. Удивляться этому не стоит. Свеча – это свет. Керосин был дорог и использовался не всегда. А вот свечи изготавливали из воска, свиного и овечьего сала. Они широко использовались в быту и были относительно дёшевы.

Одним из крупнейших скупщиков воска был Владимирский Епархиальный свечной завод (нам это здание сейчас известно как музыкальная фабрика у Центрального рынка). Этот завод выпускал в год до 3000 пудов свечей. Воск скупали по 20 рублей за один пуд.

После революции завод этот был переделан в ватную фабрику. Воск продолжали принимать от крестьян мелкие заводики, разбросанные по всей территории Владимирской губернии.

Пилорама

У Ивана Кузьмича в лесу за деревней была стационарная пилорама. До сих пор в лесу из земли торчат кирпичные столбы с огромными болтами для крепления оборудования пилорамы.

Недалеко от пилорамы были устроены навесы для временного хранения пиломатериалов.