Хмурый февраль 1930 г.

На момент 1925 года Фролихинский лесопильный завод уже находился в ведении Уездного исполнительного комитета. По всей видимости, руководил пилорамой приказчик Шентеров Иван Кузьмич.

В 1930 году Иван Кузьмич в первую очередь решил реализовать оборудование и пиломатериалы. Сейчас мы с уверенностью не можем сказать, успел ли он это сделать. Но ряд фактов говорит о том, что успел. После 1930 года около Фролихи пилорама не работала, значит, оборудование было продано, иначе советская власть могла бы запустить пилораму. Сохранились воспоминания о «руинах» пилорамы. А в лесу остались лишь столбы. Сарай и навесы были разобраны на нужды колхоза уже позднее. Материалы были использованы при строительстве овощехранилищ.

В материалах уголовного дела есть показания Романова М. П., который утверждал, что Шентеров Иван Кузьмич увозил пиломатериал телегами в Ставрово для реализации.

Отметим, что продавать пиломатериал в Ставрово было очень разумно: леса рядом нет, город достаточно большой и не так далеко от Фролихи.

Посылторг

До революции начала работать система посылторга, и революция не разрушила её. Такая система позволяла выписывать с заводов Урала инструменты и оплачивать их после получения. Заказ формировался списком, инструменты собирали на железоделательных заводах и высылали по адресу.

В начале 2000-х годов, разбирая старые рамки с фотографиями, которые висели в доме, я обнаружил старинный фанерный лист с надписью, где указаны адрес, вес инструментов.

Получая эти инструменты, Иван Кузьмич продавал их в розницу, по всей видимости, имея с этого приличный доход. Эту «фанерку» с надписью сохранили, покрыли её лаком, сделали музейным экспонатом.

Мечта предпринимателя Шентерова Ивана Кузьмича

Бизнес-мечтой Ивана Кузьмича был кирпичный завод. Именно к её осуществлению он целенаправленно шёл в 20-х годах прошлого века.

Производство кирпича могло быть сезонным. Когда в земле копали и обустраивали печи для обжига, кирпич формовали вручную: глину закладывали в деревянные формы, подсушивали, осторожно вынимали и обжигали в печи.

Однако такое предприятие могло работать только в летний сезон. Количество работников было небольшим – 5–6 человек. Кирпич считался дорогим и дефицитным товаром.

Шентеров Иван Кузьмич мечтал о предприятии, которое могло выпускать кирпич круглый год. Для этого необходимо не только иметь залежи глины (а её вдоль Клязьмы достаточно), но и, главное, построить печи для обжига и вспомогательные помещения.

Иван Кузьмич имел детальный план строительства кирпичного завода. Чем не вековая мечта русского человека – свой «свечной заводик»…

Мечте не удалось сбыться из-за прекращения политики НЭПа и резкого сворачивания индивидуального предпринимательства в стране.

В книге есть фотография деревенской часовенки и фундаментных столбов пилорамы. Отличный красный кирпич частных сезонных производств.

Здоровье Ивана Кузьмича

Иногда Ивана Кузьмича беспокоили боли в пояснице, видимо, связанные с полученной травмой на фабрике. Характер травмы сейчас сложно описать, но то, что Иван Кузьмич хромал всю жизнь, – достоверная информация. Екатерину Яковлевну в деревне звали «Храмова», чтоб отличать от иных Шентеровых.

Интересен тот факт, что при выдаче паспорта СССР паспортистка спросила: «Как Вас записать? Храмова? Или Шентерова?» Екатерина Яковлевна выбрала фамилию Шентерова.

Сестры: Самсонова (Тимофеева) Анастасия Яковлевна и Шентерова (Тимофеева) Екатерина Яковлевна

Но вернёмся к методам лечения «проблемной» спины.

Иван Кузьмич использовал способ «топтать спину»: он ложился на пол и просил детей «потоптать» спину. Скорее, это было чудачество и баловство, но дети с удовольствием бегали по папеньке (так они его звали).

Ещё применял Иван Кузьмич способ прогревания поясницы. В печурке русской печки лежали мешочки с солью, плотно зашитые со всех сторон. Соль нагревалась, мешочек прикладывали к спине, и боль отступала.

Фролиха празднует «Десяту» – десятая неделя после Пасхи, престольный праздник

Связь с Коростелёвом

В январе 1930 года Иван Кузьмич большое количество продуктов отвёз родственникам своей жены Екатерины в Коростелёво. Это примерно 20 километров от Фролихи. Там проживала родная сестра Екатерины Анастасия.

Самсоновой Анастасии довелось нести на своих плечах огромную нагрузку по поддержке детей, Ивана и Екатерины, которые остались жить на кухне отобранного советской властью дома. Еженедельно старшая дочка Прасковья брала санки и шла пешком в Коростелёво (около 20 км!). Ко времени её прихода готов был «продуктовый набор»: свежий хлеб, крупы, масло, творог. И в таком режиме в течение двух лет шла поддержка семьи Шентеровых.

Иван Кузьмич оставил в семье Самсоновых на хранение самовар и бельгийские часы с боем. Когда он вернулся из концлагеря и узнал, как поддерживали его детей, то оставил самовар и часы в подарок в знак благодарности и на добрую память. Судьба самовара не известна, а вот часы долго служили семье Самсоновых, потом встали. Мастера найти не смогли. Положили часы на шкаф, и там они пылились до конца 1990 года. Задумали хозяева ремонт в доме, стали шкаф выносить, упали часы и разбились вдребезги…

Любопытен тот факт, что захоронены Самсоновы на кладбище Арбузово. По всей видимости, это было решение Екатерины Яковлевны. Могила их находится в 5–6 метрах от могил Ивана и Екатерины Шентеровых. Сёстры покоятся на кладбище рядом, вместе со своими мужьями.

Сельская (деревенская) община

Жизнь в деревне сама по себе настраивает людей на коллективный (совместный) труд: быстро скосить траву, высушить сено и стоговать его. Быстро, пока не высохла земля, засеять поля и т. д.

В воспоминаниях остались некоторые эпизоды совместных дел, о которых нужно рассказать.

Сбор грибов одной корзиночкой был детской забавой, которая давала возможность разнообразить текущий пищевой рацион. А вот заготовка грибов на зиму была делом общим. В лес в грибную пору ехали на лошадях. Грибы брали телегами. Возвращались в деревню и делили грибы по домам. Там каждая семья чистила грибы, солила, набивала ими бочки.

Уход за крупным рогатым скотом был организован посредством использования особенностей болота у озера Исихра. Каждую весну от воды до леса строили забор (из 3–4 жердей на столбах) длиной примерно 500–600 метров.

Ставили две линии забора на расстоянии 1–2 километра и этим забором закрывали край леса. Устраивали двое-трое ворот (на стороне леса). Начиная с весны, как появлялась свежая трава, и до глубокой осени из деревни всех коров, быков, телят, коз и овец загоняли на это «пастбище». Там скот свободно гулял. Воду пил в озере, травы и мелкого кустарника было вволю. Ветерок не забивал скот слепнями, комарами и мухами.

Два раза в день женщины ходили доить своих коров и молоко уносили в деревню. От Фролихи до озера около 2 километров по лесной дороге. Хозяйка приносила кусок хлеба, обильно посыпанный солью, и на крик хозяйки «Ночка, Ночка!» корова спешила за куском хлеба и на дойку.

Для охраны деревни от лесных пожаров жители ежегодно поддерживали широкий просек. Он располагался на юго-западе примерно в 6–7 километрах от деревни. Просек разбит таким образом, чтобы не дать огню по лесу подойти к деревне. Ширина просеки была более ста метров, такая величина была обусловлена двумя факторами:

первый: если падала горящая сосна, то она не должна была перенести огонь на другую сторону просеки, и потому сгорала на свободном от леса месте;

второй: горящий лист или хвоя, пока летит по ветру через просек, сгорает, и до противоположного леса долетает уже неопасный пепел.

Летом мужики ездили на широкий просек, вырубали берёзки и дубки на веники, чтоб просек не зарастал. На просеке обильно росла малина, которую с удовольствием собирали женщины и девочки. По краю просеки также отлично росла земляника, и эта ягода была особо любима жителями деревни.

Выращивание овощей

На своих участках у домов жители совсем не выращивали овощи: песчаные почвы требовали полива один, а то и два раза в день.

В деревне был один общий огород. Располагался он вдоль ручья, в низине – от пруда Фролихи в сторону Зубово – и занимал значительную площадь. Грядки осенью обильно обогащали навозом. Перепахивали огород лошадью, под плуг. Вдоль ручья выкапывались ямы 1,5–2 метра в глубину. В них бросали деревянные вёдра, и они там плавали всё лето. Намокали, чтоб не пропускать воду. Этими вёдрами вычерпывали воду из ям и поливали огород. Размещение огорода в низине вдоль ручья позволяло поливать овощи не каждый день. За овощами ухаживали деревенские дети: поливали овощи, пололи по мере необходимости.

Весь собранный урожай приносили к деревенской часовенке. Там овощи укладывали в корзинки по числу домов в деревне.

Один местный житель стоял спиной к корзинкам. Второй показывал пальцем на корзину и спрашивал: «Кому?» Первый (он не видел, на какую корзину показывает второй) говорил: «Такой-то семье». Так «по-честному» распределяли весь урожай: морковь, свёкла, капуста, огурцы, репа.

Картофель каждая семья сажала на своем участке. Пахали лошадью, окучивали лошадью и выпахивали тоже лошадью. Говорили «не выбрать картофель, а выпахать».

Все эти общие работы сплачивали жителей деревни, создавали объективные предпосылки к дальнейшему объединению крестьянских хозяйств в общину. Советская власть приняла решение одним рывком создать крестьянскую общину, назвав её «колхоз» (коллективное хозяйство). Стратегически это было верное решение, а тактически… Под прицелом маузера, через экспроприацию и концлагеря…

История всё расставила по своим местам. Колхозы остались в истории, как и два миллиона уничтоженных кулацких хозяйств.

Интересны статистические данные за 1925 год во Фролихе: 42 дома, 227 едоков, 33 лошади, 84 коровы, 51 овца, 26 свиней. Двадцать человек из деревни работали на фабрике в Собинке. На одного едока накашивали сена 25 пудов за сезон.

Политика советской власти