Наблюдая за Большой медведицей

Валенов напрягся, мурашки от страха начали размножаться на его теле…

Невеста тем временем высунула голову в окно и завопила:

– Эгэй! Я не ваша, я – его! – радостно указала она на Валенова, который в ужасе смотрел на приближающихся мужиков.

– Там… Там, что, твой жених? – выдавил из себя он.

– Бывший уже жених! Он – смотритель в поселке, его глава! Квазимодо Никифорович, – невеста вернулась в салон, – но теперь ведь ты мой жених! – она попыталась обнять парня и страстно поцеловать.

– Идите вы лесом, я жить хочу! – крикнул Роман, завёл двигатель и рванул вперед в надежде ускользнуть из лап сельских хулиганов.

К счастью, но не Валенова, машина заглохла через пять метров и больше не заводилась.

– Дело сделал, и бежать? – теперь уже сурово спросила невеста. – Ну, дружок, в таком случае, я тебя не знаю, – она скрестила руки и отвернулась от Романа. – Квазимодо скажу, что ты маньяк и насильник, негодяй!

Валенов открыл дверь и выпал, как мешок картошки, из машины.

– Стой! Хуже будет! – грубо закричала старушка, сидевшая за рулём трактора, из одного «уазика» снова раздались выстрелы.

Невеста бросилась вслед за Романом. Валенов бежал, орал, звал на помощь и считал секунды до своего, как он думал, судного часа. Машины, трактор и Квазимодо Никифорович добрались до угнанного им транспорта.

Вскоре трактор остановился, из него вышла бабулька сатанинской внешности, с бельмом на глазу и топором в руках. Она подошла к угнанной машине, открыла капот и начала возиться с двигателем. Мужичок на лошади догнал невесту и слез с коня. Это был армянин невысокого роста, с пузиком, смешными усами, имевший на ногах красные резиновые сапоги.

– Ты не понимаешь, я люблю его! – пролепетала невеста, указывая на упавшего Романа Александровича.

Брошенный жених достал самодельную сигаретку, закурил, прищурился и равнодушно спросил у неё:

– Давно?

– Так… с ночи… – пролепетала коварная изменщица.

Армянин хмыкнул, затянулся и спросил?

– А брата моего?

– Уже не люблю! – гордо ответила невеста.

– А грибника нашего? – снова спросил армянин.

– А смысл его любить, он же позавчера помер! – улыбнулась невеста.

– А парня того, что вчера корову с лошадью перепутал и в поле ускакал на ней? – приподнял брови армянин и затянулся. – Один из его друзей был, кстати, – мужик показал на Валенова.

Невеста скрестила на груди руки и отвернулась, как бы давая ему понять, что обиделась. Однако вскоре решила перевернуть все события с ног на голову, обвинив во всех грехах своего жениха.

– Значит, так я тебе нужна была, раз отдал первому попавшемуся сумасшедшему, – отрезала она.

Валенов на лету подхватил, как ему показалось, спасительную идею и решил сказаться сумасшедшим, надеясь, что это пусть и не спасет его от побоев, но спасет хотя бы от гибели. Он принялся что-то невнятное кричать, а потом снял труселя и нервно захихикал. Где-то вдалеке раздался выстрел. В лес спикировала утка.

– Опять друг твой чудит? – спросил Квазимодо, затушил сигаретку, – ну этот, Мобильников, Гробильников или Могильников – не помню, как ты вчера его называл. Он при нас три утки подстрелил…и все случайно…

Невесту, мягко говоря, смутили действия Романа, особенно, когда тот стянул с себя труселя. Она незамедлительно приняла самое важное решение в её жизни.

– Квас, прости меня, я такая дура! – она умоляюще сложила руки на груди. Однако, Квазимодо так просто постоянные метания невесты прощать не собирался. Страшнейшим наказанием для любого жителя посёлка «Закусь» было общение с бабой Соней, бывшей, как вы помните, уважаемые читатели, надзирательницей тюрьмы строгого режима на Колыме.

– С тобой бабушка очень хотела пообщаться, подойди к ней, она у машинки, которую вы угнали, стоит, – ехидно улыбаясь, сказал Квазимодо и ещё разок затянулся.

У невесты вся жизнь пронеслась перед глазами, моментально испортив ей настроение. Она поняла, что самой главной ошибкой в её жизни было – появление на свет тридцать семь лет назад… Страшнее встречи с бабой Соней была только встреча с Могильниковым.

Баба Соня, она же старушка на тракторе, напомним, заработав на тюремной работе пенсию, вернулась в родное село. А коль внук ее, Квазимодо Никифорович, человек типа «многого хочу, ничего не делая», как смотрящий оказался так себе, то Соня Бельмондо – фамилия ее такая, стала кем-то вроде теневого губернатора. Пьяных в трактире разгоняла она, жуликов ловила тоже она, воров картошки, как она выражалась – на каторгу ссылала. Важные решения по благоустройству поселка или уничтожению тараканов принимала она, а выдавал их обществу уже внук. Человеком баба Соня была суровым, нервов была лишена совсем. Ни страха, ни жалости, ни чувства юмора – никаких эмоций не испытывала. Спорить с ней боялся весь посёлок, того и глядишь, оплеуху навешает, либо отправит в ссылку. Боялась её невеста еще и потому, что бабуля за своего внука стояла горой. Даже отца Квазимодо выгнала из посёлка за то, что тот пил и пример плохой подавал сыну. А дочка ее, мама любимого внука, увы, сбежала с каким-то унылым молочником, когда Квазимодо было лет пять от роду. Молочник, к слову, вскоре скончался – пьяный перепутал корову с лошадью, та его лягнула, мужик отскочил назад, запнулся о ведро и, увы, сердце от страха у него остановилось. Грустная, очень грустная смерть…

Как только невеста подошла к бабушке Соне, та, не раздумывая, залепила ей пощечину. На щеке мадамы остался черный след, ведь старушка копалась в моторе. Невеста зарыдала.

Между тем Роман Александрович, все также будучи без трусов, побежал от машин вдоль поля, при этом он хохотал, стараясь убедить деревенских мужиков в том, что сумасшедший.

– Стой, мерзавец! – закричал дядька с вилами.

Квазимодо затушил сигаретку, закурил следующую и присоединился к погоне за Валеновым. Он даже почти схватил его, однако потный скользкий Роман выскочил из рук ловцов и устремился в лес.

– Скользкий тип, – проворчал Квазимодо и остановился докурить сигаретку, чтобы закурить следующую.

Тем временем, возле леса Валенов споткнулся о чью-то здоровенную ногу.

– Я не понял, на! – проревел недовольный Квазимодо. – Егерь Франк Эйнштейн, у нас же уговор, что ты не ступаешь на наши поля!

В кадре появилась баба Соня, встала рядом с Квазимодо.

– Здесь территория моего леса начинается, однако, – поправил мужик ушанку, – всё бы ничего, но я увидел этого ирода вновь, – он кивнул в сторону Валенова и перевесил ружье на другое плечо.

– Тебе-то он чем насолить успел, лысый? – спросил мужик с вилами.

– Как чем? Как чем?! – нервно закричал Франк Эйнштейн. Квазимодо пытался успокоить егеря, но тот оттолкнул его и направил винтовку на Валенова.

– Не убивайте гады, дайте лучше трусы! – простонал Валенов, лежа лицом на земле.

– Егерь! Руки в брюки и пошёл отсюда! – рявкнула Соня Бельмондо.

– Друг, убери-ка ты винтарь, и поговорим спокойно! – буркнул мужик с вилами и направил свое колющее оружие на егеря.

В кадре появилась невеста и уставилась на голого Романа. Баба Соня бросила на нее злобный взгляд, та тут же сделала вид, что высматривает на березе чагу для отвара.

– Этот голый вандал заплатит за то, что сделал этой ночью! – продолжил напирать егерь.

– Егерь, это ваша с ним семейная ссора что ли? – брякнул бородатый мужик.

– Успокойся, иначе мы еще и дом твой разберем, скажи толком, что произошло? Он, – указал на Романа Квазимодо, – со своей бандой пол посёлка поломал, не говоря уже о том, что сорвал мою свадьбу, – сплюнул армянин.

– А у меня он сарай со своим подельником разобрал! По голове меня они ещё ударили. Проснулся – сарай разобран, представляете! – плевался егерь.