Канатоходцы

– А что добывают в этой проклятой Богом дыре?

– Металл, которого на нашей Планете нет.

– Дорогой?

– Дороже золота.

– Почему крутишь? Назови.

– Узнаешь, когда приступишь к работе. Я не имею права выдавать тайн Лоусона.

– А если я плюну в лысину его хозяину и пошлю к черту директорство? Не хочу быть пешкой на чьей-то доске.

– Ты не пешка. На доске есть фигуры. Разного достоинства и разных преимуществ. Лучше носить корону здесь, чем ходить дома в отцовской шляпе.

Джин как-то странно хмыкнул, не то зло, не то грустно, и выключил запись.

Я не ответил. Зачем? Он не сообщил мне ничего нового. Я и без магнитной записи знал, что Уоррен – это хозяин и что Лоусон – его кладовая. Теперь предстояло узнать, что добывается в этой кладовой. Что это за металл, которого нет на Планете и который дороже золота, но в золотой упаковке. И для чего добывается – для одарения или устрашения человечества. А тем временем мы уже стыковались в одном из входных шлюзов лоусоновского купола. Кладовая открывала двери, приглашая к столу.

Лоусон был уменьшенной копией СВК – два, только без движущихся тротуаров и улиц – его полуторакилометровый диаметр можно было без труда одолеть пешком, а от любой точки до выходного шлюза было и того меньше: самый длинный путь не дотягивал до километра. По окраинным кольцевым линиям жили завербованные горняки, а в центре – администрация и работники сферы обслуживания. Все это было привычно и современно, но сама атмосфера города дышала тщательно репродуцированным духом «золотой лихорадки». Шляпы с широкими, загнутыми по бокам полями и клетчатые цветные рубашки, грубые сапоги и пистолеты у пояса возрождали ту же старинную картинку.

– Куда направляешься? – спросил Джин, когда мы входили в город.

– Разыщу директора космопорта, – сказал я.

– Подожди до завтра.

– Я же на службе.

– Под мою ответственность. Остановишься у меня в «Мекензи». А вечером поужинаем под свист в салуне.

– Почему под свист?

– Здесь всегда свистят, предупреждая брошенный нож или пистолетную вспышку.

– Так ведь закон запрещает входить с оружием в общественные места.

– Закон всегда молчит, когда умеют его обходить.

Нечаянно или нарочно «Мекензи» подражал древним гостиницам. Однокроватный номерок с умывальником, но без душа и ванны – вода здесь ценилась дороже вина, – никаких кнопочных радостей и электронного сыска.

– Новый город, – пояснил Джин, – строился наспех у рудничных разработок. Строить здесь со всеми удобствами невыгодно: основной контингент населения – работяги. Патрицианское меньшинство обосновалось в двух – трех зданиях, оборудованных соответственно нашим привычкам. Уедет отец – переберемся на его пепелище. Места хватит.

В салуне было дымно и чадно от поджаривающегося тут же в зале мяса, от тлеющих сигар, трубок и сигарет. У стойки не протолкнешься: пили стоя, облокотясь о прилавок из твердой пластмассы, – даже молнии лучевиков не оставляли на ней следа. За столиком шумело по пять – шесть человек, десятки столиков в зале, десятки в ложах справа и слева. Джин получил столик тотчас же, как только его заметил рыжебородый директор, этакий штангист. Преобладали куртки и ковбойки, буквально затоплявшие дымный простор салуна. И тотчас же за столом к нам примостился Стив.

– Без меня счастья не будет, – хохотнул он.

– Подумаешь, фортуна в брюках, – сказал Джин.

– А что? Я антипод Лайка. Где Чабби – там одни неприятности, где я – удача.

Я молчал. Не хотелось связываться. Подали виски, и, отхлебнув из бокала, Дикий снова вышел на тропу войны.

– В секретари взял Чабби, а?

– Он мне даже не подчинен, – сказал Джин. – Он космолетчик.

– Где?

– У лысого Криса.

– И проверку прошел?

– Представь себе, с блеском.

– Ого! – В голосе Стива на миг прозвучало почти уважение, впрочем тотчас же сменившееся былой нетерпимостью. – Значит, брикеты будешь возить?

– Буду, – сказал я сквозь зубы.

– В золотой одежке. Думаешь, золото?

– Не думаю.

– А что внутри, знаешь?

– А ты знаешь? – спросил Джин.

– Знаю. Металл «икс».

– А чему равен икс в этой задачке? Чему служит, знаешь?

– Нет, конечно. И не интересуюсь – незачем. Мое дело – охрана порядка. Все надсмотрщики рудников. Подобраны из профессионалов. Вон посмотрите – гуляют.

За два – три столика от нашей ложи шестеро мордастых, плечистых парней с бычьими шеями, лениво раскачиваясь то вправо, то влево, монотонно тянули даже не песню, а одну только фразу из песни: «Хорошо жить легко, широко… Хорошо жить легко, широко…»

– Вот мы им и даем эту легкость и широту. Пистолет, хлыст и кредитные билеты Системы в здешнем банке. Билетов много, но и работенка не сахар. Металл «икс» радиоактивный, мощнее урана и гораздо токсичнее. Излучает и после очистки на обогатительной фабрике. Трудно тебе будет с рабочими, директор. Мрут, как в эпидемии.

– Где же их лечат? Я не видел больницы, – сказал Джин.

– Ее и нет. Здешние лейкозы неизлечимы.

– Значит, крематорий или просто кладбище?

– Зачем? А «зыбучка» на что? Недалеко, всего километра полтора. Швырнешь в лиловый песок, и затянет. Как ложку в киселе.

Дикий так и сиял, удивляюсь, как меня не вытошнило.

– Какая гнусь! – не сдержался я.