СК-88

– Скорее всего это аномалия затронула не всё вокруг, а только её. И надо узнать потом, почему так вышло. А ещё парни, скорее всего внутри. Потому не будем тянуть. Пошли. Идём цепочкой. Гриша ты за мной. Амелия замыкает.

– А вы уверены, что эта аномалия противостоящих друг другу полей не скажется на нас отрицательно и бесповоротно, – питал я самое что ни наесть глубокое недоверие к этой затеи изучить всё там внутри.

– Ты что профессор по теоретической физике? – спросила Амелия.

– Просто хочу, чтобы мы понимали до конца, с чем имеем дело.

– Тогда не стоит дрейфить, – заключила смелая напарница.

– Ничего подобного и бесповоротного случиться не должно, – сказал Михаил. – Эта установка не давала подобных аномалий ранее. Если только кто-то не пытается её перезапустить и перенастроить. Но для этого надо много сил и мозгов. А тут никого нет. Так что не думаю. Заходим.

– Гриша, прикрой нас.

– Понял, – сказал Гриша и достал второй пистолет, отчего сразу потерял интеллигентный не смотря на костюм вид и стал похож на лютого спецназовца, только что вернувшегося с боевого задания, прямиком из горячей точки.

– Не знаю что там Михаил, но мне это не нравится, – не выдержал я, так у меня почему-то вдруг стал шкалить адреналин.

– Мне тоже. Но работа у нас такая.

Едва мы вошли внутрь, как я буквально кожей почувствовал пощипывание и покалывание. Коже было так не приятно, будто по свежей дневной щетине, стали водить мелким ворсом, против шерсти, к тому же предварительно эту самую кожу, обкусали как следует комары. Я аж поморщился. Но никто кроме меня не испытывал негативных эмоций. Лишь вели себя с повышенной бдительностью.

На вид заброшенное, но в очень хорошем виде сохранившееся поместье. Как вот интересно его не разворовали и не завандалили ещё? Хотя сюда по лесу не каждый доедет, прямо скажем. А место заповедное, как ни крути. Охота не ведётся, грибников нет. А кто сюда ещё пойдёт и зачем? Секретные территории под особой охраной. Ох, сколько на Руси матушке мест подобных с тайнами хранится, не перечесть.

Идеально симметричные лестницы, уходящие направо и налево по полукругу вели на второй этаж. Высота потолков на обоих этажах была не менее шести метров. Отчего пространства было внутри как будто бы ещё больше. Со старинных картин на нас смотрели мрачные лица в строгих нарядах. Немного затхлый и ветхий дух точно не спешил выходить через открытую дверь. Лесной же воздух точно опасался проникнуть внутрь. Так мы и стояли на входе поражённые необычностью происходящего. Хотя никаких прямых и очевидных вещей не происходило.

– Зря мы сюда пришли, – обмолвился Гриша, отчего сразу словил все наши взгляды и тут же замолчал.

– Григорий, – прочистил горло Михаил. Я от кого угодно ожидал подобной реакции, но только не от тебя

– Прости Михаил. Сам не знаю, почему я так сказал… – зарделся он как ребёнок.

– Ладно. Согласен. У меня у самого мурашки по коже от этого места. Но мы должны его вкратце изучить. На подмогу уже едет две штурмгруппы. Не волнуйтесь, они будут через час по моим примерным вскидкам. А пока мы посмотрим дальше. И выйдем. Кто кроме нас? Мы СК или где вообще наша добрая слава?

– Это очень не похоже на тебя Михаил, – подметила Амелия. – Ты такие речи сроду не толкал на заданиях.

– Да знаю, блин. Короче вы направо сходите по коридору, мы налево. В комнаты не заходить. Просто осмотримся. Потом осторожно поглядим второй этаж.

– Ясно. Пошли малыш.

– Э, – опомнился и не стал спорить я с ней, очень занятно, что с первой встречи с ней, она зачем-то, взяла роль матери опекающей меня, аки малое дитя. Если не брать в расчёт тонкую психологию гендерных отношений и Эдипова комплекса, то я счёл логичным, что у неё прямой приказ от Михаила – наблюдать, следить за мной и вести, так как служба ответственная, а я лицо новое как-никак и контроль должен быть со всех сторон.

Мы стали расходится, а я стал слышать помехи в гарнитуре. Но никто не реагировал на них. Мы разошлись уже порядком, а я стал слышать помехи в обоих ушах, чего логически быть не должно. Так как гарнитура у меня только на левом ухе висит.

– Стой. У меня помехи. Слышишь?

– Нет. Ничего не слышу. У тебя какой уровень пси-восприятия?

– 4.3.

– Хм. Надо перепройти малыш. Не вяжется. У меня самой 5.6. А я ничего не слышу и особо не чувствую.

Далее произошло то, что я называю своим крещением в структуру СК. Потому что это событие окончательно изменило мою жизнь. Шум стал быстро нарастать, а я стал слышать откровенные разряды небольших молний поблизости себя. Пока меня не коснулись невидимые молнии, от которых я чуть сразу не ослеп, потому что бело-голубые молнии стали бить меня по всему телу. Так что мне пришлось убрать пистолет, чтобы я случайно не выстрелил. Это было так мощно, что сказать что мне было больно или приятно – всё равно что ничего не сказать. Это было просто мощно.

До меня вдруг дошла сразу многая информация. То, что это поместье – это большой генератор и моделируемые ими частотой волны работают от человеческого тока и его присутствия здесь. А наше присутствие активировало его. Причём мы сами симметрично разошлись в стороны, что хорошо сработало. К тому же Амелия была со мной, а я был условно плюс, потому мне досталось рядом с ней ещё сильнее.

Волна, отдалённо напоминающая электрическую, несколько раз прошлась сквозь меня, отдалась по всем нервам и потом ещё несколько раз вышла, словно изнутри. Я припал на левое колено, чтобы совсем не упасть.

– Да что у вас там!? Амелия! Вы светитесь! даже отсюда видно!

– Вадиму дурно! Не знаю. Он вдруг встал и началось это, светопреставление, – Амелия присела рядом со мной, пытаясь мне как-то помочь.

Тут же на втором этаже стала доноситься длинная пулемётная очередь. Характерно стучащая очередь в 60-70 патрон резко оборвалась, затем раздались пистолетные выстрелы и вновь были заглушены, ещё такой же длинной очередью.

– Если вы там целы, то быстрее наверх, – дал приказ в промежуток между затихшей стрельбой Михаил. – Это Люм барабанит. Его машинка.

– Я нормально, – сказал я полную ерунду, потому что был сырой до нитки от пота и меня била крупная дрожь. – Ты это видела!?

– Да с тобой неизвестно что стало происходить. Ты словно молнию поймал. У тебя лицо как мел сейчас. Ты точно норм?

– Норм, норм. Идём.

Мы бросились наверх. Дружно рассредоточившись в линии. Где каждый прикрывает другого и служит ему автоматически прикрытием. А ведь на нас даже бронежилетов нет.

Первое что мы увидели в свете подствольных фонарей, так это валяющийся на полу бельгийский пулемёт «M249 SAW Minimi 7,62». И засыпанный пол гильзами. Затем длинный кровавый след, уходящий вперёд в одну из комнат. Мы пошли по нему и он вывел нас к двум здоровым парням в тактической одежде. Один сидел спиной к стене справа от нас и прижимал другого за верхнюю часть тела, так как нижней вовсе не было. Другой он сжимал пистолет и продолжал всухую щёлкать курком, так как патроны вышли. Его пистолет был направлен в словно опалённую чем-то по кругу кирпичную стену. За которой виднелась другая, такая же комната. Только там следов обожжёной мебели или стен не было. Некогда белый потолок, был почти целиком почерневшим. Словно его тут долго коптили, прежде чем выжгли словно мощным лазером стену, три с половиной на три с половиной метра. Но лазер можно было исключить, поскольку он бы прошёл и дальше. Термобарическая граната? Но я таких мощных и локально действующих ещё не видел.

Парни тоже были словно обожжённые, частично одежда на них была обгоревшая, лица тоже с сажей и словно в угле, обкопчёные. Все в чёрной саже, с головы до ног. А ботинки и штаны до колена в свежей грязи. Амбре от них стояло невыносимое. Словно они чистили скотобойни неделю, не переодеваясь. Верхняя половина его напарника – теперь уже явно была просто трупом. Однако боец этого ещё не понимал.

– Люм! Что случилось? Что с Женей?

– Михаил… – сильно поморщился крепыш. – Мы провались в какой-то ад! У нас все патроны вышли. Еле отбились, пока назад выход нашли. Этот дом… Он проклят! Нужно срочно выбираться отсюда. Я кое-как Женю вытащил, пока мы всех тварей там вокруг себя не перекрошили. Женя в рукопашку пошёл, с тесаком своим, ну вот без руки и остался. Женя ты как? Женя не молчи, свои пришли… Мы тебе руку восстановим… – понёс он сам не зная что.

– Люм, соберись, – добавил доброты в голос Михаил. – Как вы туда проникли? В этот «ад»?

– Через подвал. Там… Там проклятый портал. Или чёрт знает что похожее на него. Мы не заметили, как туда попали. Женя, где же твой тесак любимый? – вновь он обратился к павшему товарищу.

– Люм, – похлопал его по плечу Михаил. – Он мёртв. Просто смирись.

– Проклятье, – тихо сказал Люм, впервые отпустил тело напарника и прикрыл глаза руками.

– Сколько вы там пробыли?

– Дней пять. Но это не точно, – от отник от рук. – Я не заметил смены дня и ночи. Там всё время темно почти… сумерки плотные. И небо словно пламя, всё время алое. Женя говорил, что это горн ада. Прости друг, что не сберёг, – по его лицу, потекли грязные слёзы.

– Гриша осмотри его осторожно, – дал команду Михаил махом ладони.

– Там нам рукой машет Макс, – привлёк я внимание Михаила и он подошёл к окну, спрашивая жестом его в ответ.

– Ясно, – кивнул наш капитан. – С Максом на связь вышли две штурмгруппы. Но с нами у него связи нет. Ещё жалуется, что его комары зажрали.