Лууч

Он прошёл к двери на улицу, махнув рукой в знак следовать за собой. Во дворе мягко шумели плодовые деревья, птицы порхали и чирикали. Мальчик лучше рассмотрел обстановку: вот показалась дровница с аккуратно выложенными рядами дров, колодец ромбовидной формы, сложенный из крупных округлых белых и серых камней, скорее всего, натасканных с реки – места их первой встречи. Они вышли за пределы сада, и Луучу почудилось, что он слышит словно пение множества колокольчиков, не имеющее определённого источника звука, будто оно рождалось у него в голове. Затем друзья выдвинулись по уплотнённой каменистой посыпью дороге, между домами, в глубь поселения. С противоположного края деревни доносились удары молота о наковальню. Вскоре по краям извилистой дороги выросли ряды очень широких, но невысоких деревьев.

– Смотри, это светящиеся деревья. С наступлением сумерек они начинают светиться, и чем темнее на улице становится, тем ярче они горят, – посвящал Головус мальчика в тонкости местной флоры.

– Очень интересно, – ответил Лууч, и у него внезапно пересохло во рту, а руки мелко задрожали, как если бы он нёс тяжеленные камни всю дорогу. Даже кисти очень устали.

– Но самое интересное, они не только светятся (свет у каждого дерева свой), так ещё и отпугивают всякий гнус. Так что умён тот хозяин, что строит дом рядом с таким деревом, пусть даже в небольшом отдалении. Не смотри на меня так, будто я по глупости живу далеко от этой рощи, у меня на заднем дворе есть несколько молодых саженцев – синий, розовый и белый – они-то и спасают вечерами от надоедливых насекомых. В период дождей их становится очень уж много. Вот сейчас, например, – он невзначай повёл рукой по округе, – совсем мало гнуса, жара и сушь уморила их. Ни одна плотоядная тварь не любит тепла и света! Место ей во тьме и сырости, так что обходи стороной пещеры, глубокие овраги и тому подобные места. Убережёшься от опасности. Ничего нет сложного в том, чтобы соблюдать это простое правило в путешествии, ведь места здесь дикие, как ты заметил.

Словно подтверждая его слова, под ногами в траву быстро переползла светлого окраса змея. Чёрный, оранжевый и красный орнамент по всей шкуре наглядно говорил о её возможной ядовитости. У Лууча обострились ощущения, и дрожь в руках сменилась холодком, словно он держал в ладонях эту змею. Он даже приостановился, змея тоже остановилась и сквозь траву смотрела прямо на него, высунув раздвоенный язык. По необъяснимому желанию ему самому захотелось высунуть язык, что он и сделал. Контакт будто бы усилился, змея даже тихо зашипела, но мальчик решил не обострять конфликт и побежал за Головусом. Тот же, не замечая его временной пропажи, говорил всё это время с ним.

– Как и все жители нашей славной деревни, я ценю хорошее отношение гостей к ценностям, ритуалам и обычаям, свойственным каждому подобному населённому людьми уголку. Вот мы и пришли! Что скажешь, дружище?

Лууч смущённо поднял глаза на открывшийся виду одинокий дом на холме, рядом с высоким ветвистым деревом. От самого дома было видно только черепичную крышу второго этажа. Всё остальное закрыла невысокая поросль более молодых деревьев.

– Да, я со всем сказанным согласен, – отделался мальчик и ойкнул, услышав знакомое шипение за спиной.

Головус было загородил собой мальчика и взял ветку из-под ног, чтобы отогнать приставучую змею, однако храбрый Лууч вышел вперёд него сам и, в упор глядя на безногую бестию, грозно сказал:

– Иди домой, цветастая!

Его словам Головус удивился больше, чем змея, коей и адресовал указание мальчик. Но та покорно сникла, развернулась и неторопливо уползла обратно в траву.

– Как нельзя вовремя я привёл тебя к шаману, Лууч! – среагировал поражённый мужчина. – Твой трюк со змеёй окончательно убедил меня, что ты очень необычный ребёнок для наших мест.

Забравшись без особых усилий по вымощенной тропинке вверх по склону, они очутились в саду буйно растущих деревьев, кустарников и травы в полтора раза выше Головуса. Растительность имела на своих вершинах великолепные сгустки алых цветов, похожих бутонами и лепестками на шафран, но почему-то пряно пахнущих кофе, с оттенками корицы. Тут Лууч опять вспомнил про родной дом и своих родителей – они по выходным у себя на кухне варили свежемолотый кофе, а его аромат заполнял все уголки жилища, от него было невозможно спрятаться. Только сам Лууч его никогда не пил, уж очень горький он был на вкус. Волна ностальгии ушла так же быстро, как и пришла, стоило им углубиться дальше в дебри.

Пройдя ещё немного, они заслышали знакомый звон колокольчиков, а затем приятное густое зычное пение, сменяемое горловым. Заросли закончились внезапно, словно остановившись у невидимой черты, по кругу отделяющей дом. На поляне с короткой травой возле дымящегося пепелища сидел скрестив ноги шаман, укутанный в зелёную мантию с огромным количеством пришитых к ней разноцветных ленточек, листочков, бус и прочих диковинных атрибутов. Он держал в одной руке тройной колокольчик, позвенькивающий на разный лад в зависимости от того, в какую сторону он его тряхнёт. В его длинные белые волосы были вплетены многочисленные перья, изделия из металла и медвежьи когти. Другой рукой он достаточно часто выбивал определённый ритм на бубне, зажатом между колен. Мужчина с мальчиком подошли и сели на траву напротив него.

– Эййййяяяяяээээээээээ! – чуть погодя шаман закончил песнь на длинной артикуляции в горле, расставил руки в стороны, набрал воздуха в грудь и сильно дунул в пепелище перед собой. Огонь вспыхнул ярко и сильно, точно плеснули масла, однако никого не опалил, хоть гости и сидели достаточно близко. Из пламени вылетела крупная птица с длинным горящим хвостом и, стремительно набирая скорость, вспыхнула полностью, а затем испарилась высоко в воздухе.

– Ну здравствуй, странник и следопыт, Сын ловчего Теруса, – путники оторвались от зрелища и уставились во все глаза на шамана. – Здравствуй, Лууч. Я ждал вас.

Жестом шаман пригласил их в своё жилище. Стоило им зайти туда, у мальчика стали нагреваться зелёные камни, с помощью которых он смог разжечь костер и согреться в ночь, когда заблудился в чужом лесу, – всё это время он носил их с собой. Изнутри стало понятно: дом имел два этажа вверх и аж три вниз. Все их соединяла широкая винтовая лестница, сделанная искусным плотником из чёрного дерева. Шаман с новоиспечёнными гостями проследовали на этаж ниже. В уютной обстановке они расселись прямо на полу, на пушистые ковры у круглого стола. Кругом горели крупные жёлтые свечи, в камине плясал маленький огонёк, подогревая большой казанок с аппетитно пахнущим варевом.

– ХайСыл! – позвал шаман, и невесть откуда появился высокий стройный юноша с крупным орлиным носом, внимательными карими глазами и вихрастыми пепельно-коричневыми волосами. – Кушать будем, угощай дорогих гостей.

ХайСыл – судя по всему, ученик шамана – быстро разложил деревянную посуду и тарелки. Наложил всем кушанья из горячего медного казанка и присел сам. Варевом оказались грибы, какие-то овощи, опять неизвестные орехи, семена – всё это весьма вкусно уплеталось за обе щеки. Потом ученик принёс всевозможные овощные и фруктовые салаты, сыры, ягоды и напитки.

– Меня зовут КерукЭде, – внезапно заговорил шаман, нарушив тишину. – Я и мой ученик рады приветствовать вас, дорогие гости, у меня дома. Начну сразу с главного. Как вы уже убедились, пришли вы ко мне далеко не случайно, как принято говорить в мире у некоторых сидящих тут. В связи с этим с полной ответственностью перед тобой и всеми присутствующими духами с нами говорю тебе, Лууч: из твоего мира в этот тебя направила ко мне твоя амыдырал, то есть судьба. Тебе суждено прийти ко мне, но не стать моим учеником, как это принято, а несколько иначе. Выражаясь языком твоего мира, пройти экстренное обучение. Так или иначе, ты всё равно можешь зваться моим учеником. Таков бойдус, или природа вещей. Поэтому я берусь за тебя лично, как если бы ты был мой уйнук, или внук.

«Вот это поворот! – думал скорее не про себя, а про своих родителей Лууч. – Как они будут без меня, а я-то без них? Допустим, сдюжу, а они?» Но сказал он совсем другое.

– А что с моими родителями? Они не найдут себе места, я отсутствую довольно давно.

– О своих предках не беспокойся. В тот же день, когда ты пропал, азы, или духи, принесли им мальчика-сироту твоего возраста. У него твои лицо и голос, азы постарались. Никто не заметит подмену, да и для сироты это будет лучшая судьба. Он будет думать, что это его родители, – заверил мальчика КерукЭде.

Мальчик подозревал, что попал в другой мир, шаман же окончательно развеял его сомнения в верности догадок. Немного поколебавшись, Лууч ответил:

– Сердце говорит мне, что вам можно верить и доверять. Пусть будет так.

– Да будет так, – подтвердил КерукЭде.

Шаман хлопнул в ладоши, и раздался очень сильный звон. Когда он пропал и в головах гостей стало проясняться, они открыли глаза: перед ними сидел огромный тёмно-бурый медведь. КерукЭде принял истинный облик и засмеялся. Настолько громогласно, что они опять закрыли глаза и позажимали ладонями уши, но на этот раз от нестерпимой громкости баса. Шаман опять принял привычный им облик.

– Теперь вы знаете мой лик, но вам не стоит меня бояться. Вы мои еннуки, или друзья. Вечером совершим твою инициацию в мои сургуул, то есть ученики.

Потом все ели жёлтые, спелые дыни.

– А это уже из твоего мира, Лууч, – сказал шаман. – Когда я гостил и путешествовал по делам в твоём мире, мне очень понравились эти крупные фрукты. Здесь они не растут, климат немного другой, но ХайСыл справился с заданием, и теперь мы выращиваем их на огороде почти круглый год.

Шаман, следует полагать, знал бесчисленное множество миров, раз так спокойно об этом рассуждал, возможно, даже все, в том числе и мир Лууча.

– А теперь о тебе, Головус. Я знал лично твоих отца и деда и собираюсь тебе помочь. Мой чок, или родственник, Унтшар ведал мне о твоём горе. Тебе поможет мой чаа эртэмниг, или новый ученик, Лууч. В процессе обучения я направлю его тебе на помощь – вместе вы справитесь с затянувшейся историей с кара чатка, то есть чёрной ведьмой, похитившей медерелл утказы, или сознание, твоих жены и дочери. Второе имя этой ведьмы ЧыланАль, или Змея Аль, будьте с ней осторожны, – на этих словах шаман закрыл глаза и затих на некоторое время.

– Кстати, о змеях, – продолжил шаман. – Ты, Лууч, уже должен заметить, что змеи привлекают твоё внимание особенным образом и что они теперь будут следовать за тобой повсюду. Тебе придётся это принять. У каждого человека есть свои помощники в мире духов. У кого-то мало, у кого-то много, у кого-то скрытые, у кого-то явные. Твой случай – яркий пример того, как они себя проявляют через мир животных. В данном случае чылан, то есть в твоём мире, они ещё называются «наги» и связаны с тобой напрямую. Если провести множество нитей между нашим миром и их, то ты запутаешься в них, как муха в паутине, прежде чем найдёшь исходный виток. Помни об этой связи.

Зелёные камешки у мальчика в кармане нагрелись до такой силы, что он начал ёрзать, а потом не выдержал, вскочил, обжигаясь, и выкинул на пол все начавшие светиться кругляшки. Шаман молча смотрел на все манипуляции мальчика, а потом произнёс:

– У тебя ещё и камни! Ты не перестаёшь меня удивлять, дитя. Это светлячки. Способность их нагреваться – одна из самых малых. Ещё одна – нагреваться при большой энергетике места, как произошло прямо сейчас. Есть и другие особенности. Большая польза от них состоит в связи, которую они дают, если носить их у сердца: человек, давший одного такого светлячка другому и один оставив при себе, может слышать, чувствовать, а порой и видеть другого, при полной взаимности. Однако не думайте, что это так просто: сначала вы будете чувствовать связь, этого пока достаточно.

Шаман, не побоявшись обжечься, наклонился вперёд, поднял их все до единого голыми руками. Их оказалось семь. Накрыл другой рукой и поднёс ко рту, что-то тихо им прошептал в ладони.

– Бери, Головус, один. Носи у сердца. И тебе один, ХайСыл. Остальные четыре спрячь, а один сам носи у сердца, – распорядился шаман, обращаясь к Луучу последним. – Раз ты хозяин светлячков, то связь у вас будет односложная, в будущем общаться между собой Головус и ХайСыл не смогут, только с тобой.

После ХайСыл принёс орехи в меду, а шаман снял со стены девятиструнный инструмент, изогнутый под такими неестественными углами, что вызывало сомнение, возможно ли вообще на нём играть. Но тем не менее, он взял его достаточно уверенно, наполовину уперев в плечо, а большую его часть положив на колени.

– Теперь я вам сыграю. Музыка красноречивее расскажет всё, что вы хотели бы знать, но не знали, как у меня об этом спросить, и даже больше, – подвёл шаман и дотронулся до струн.

Лууч часто бывал на органных концертах с родителями, симфонических и прочих других. Было здорово слушать творения гениальных композиторов и общаться с ними сквозь время. Однако то, что он услышал сейчас, не шло ни в какое сравнение со всем его предыдущим опытом. Комната была достаточно маленькая, звуку особо негде было разбежаться, и всё же льющаяся музыка заполняла всё пространство, резонировала через пол, стены, потолок, забиралась внутрь тела, мурашками выступая на коже. Глубина звучания уносила в бездну невиданных ощущений, волнами открывая новые и новые горизонты, приподнимая пласты мыслей и информации, ценность которых зашкаливала. Лууч уже почти проник в сущность бытия и почти дотронулся до того явления или понятия, что в его мире называют богом, как вдруг музыка плавно закончилась, звякнув той же самой струной, с которой началась. Головус первым пришёл в себя, открыл глаза и так и не смог ничего сказать. ХайСыл блаженно улыбался, но не открывал глаз. Лууч же заворожённо осматривал КерукЭде и его загадочный инструмент, а внутри себя явственно ощущал мистическую связь с этим загадочным шаманом.

– Однако, мы засиделись, и нам пора проводить Головуса, – опять первым нарушил короткую тишину шаман и, приподнимаясь, строго, но с улыбкой добавил: – ХайСыл, открывай глаза, пора проводить гостя.

– А что это были за цветы, так вкусно пахнущие, когда мы шли к вам со стороны деревни? – вспомнил Лууч.

Шли провожать Головуса по тропинке сквозь пышный сад плодовых деревьев, сквозь огород, между кустов с крупными синими ягодами. По форме напоминавшие жимолость, только крупнее в несколько раз, они росли между грядок с огромными овощами. Мальчик не мог точно определить культуру овощей, в большей степени ему всё это было не известно.

– Это подарок от Унтшар, – отвечал шаман. – Его привёз мне Головус, когда четыре года назад приехал напрямую от моего родственника. Если гости настроены благожелательно к человеку, посадившему эти цветы, то они будут источать приятный ему аромат, а если кто-то или что-то захочет причинить вред вырастившему их, то они будут выделять ядовитые масла, и недоброжелателю не поздоровится. Есть и другая особенность: все, кого они уморят, пойдут на корм новым побегам, их попросту съедят.

Тут шаман лукаво улыбнулся и добавил:

– Но вам ведь нечего бояться.

Головус и Лууч, переглянувшись, согласно закивали. С холма вид открывался на чудесный цветочный луг, пересекаемый рекой, недалеко расположенный лес за ними и бесконечной красоты горы на самом горизонте.

– Бесподобная красота тут у вас, – ни к кому конкретно не обращаясь, объявил Лууч. – Словно всё происходит в самом лучшем сне, но наяву.

– Что есть реальность, мой мальчик? – говорил шаман. – Всего лишь окружающая человека со всех сторон объективная, но иллюзорная сеть. Стоит её смахнуть, точно убрать паутину из угла комнаты, – и начинаешь принимать, что всё это сновидение! Ты в своё время в этом прекрасно убедился сам, покидая родные края. А теперь посмотри на этот бочонок с водой, на эту зеркальную гладь, по ту сторону воды – что ты видишь?

Лууч сначала увидел вечернее синее небо, а потом рассмотрел вместо своего отражения лицо шамана. Вместо глаз у него были бочонки с водой, в которые заглядывали ещё два таких же шамана, а потом увидел своё лицо, только детское и открытое, со свисающими светлыми волосами. Оно сразу принялось меняться, пока не приобрело выразительные черты взрослого мужчины… От собственных мыслей мальчика отвлёк голос КерукЭде.