Три шершавых языка

– В принципе мне все равно, подведешь ты меня или нет, но для закрепления материала сегодня ты будешь умирать всю ночь, отжимаясь, – обнадежил Курт и швырнул Марка в стену за своей спиной. – А теперь исчез!

***

День ото дня перечень упражнений дополнялся новыми элементами, а сами тренировки становились жестче, злее и резче. Пот ручьем лился с тела, а вместо дыхания слышались звуки удушья. Серьезно обогащались и приемы боксирования. И вправду, отец Курта немало сил и времени положил на воспитание сына. Часто Курт поднимался со своей кровати и, показывая, как нужно ударять, делал это жестко, но всегда доходило с первой попытки. Иногда просто осыпал Марка тяжелыми ударами, отрабатывая его блоки. Но это были лишь отдававшие болью в мышцах упражнения и побои, а к трудностям такого рода еще можно привыкнуть. Настоящая боль всегда в голове – когда делаешь то, что заставляет переступить через свой нравственный барьер, то, что заставляет тебя встать против всех, представляет в глазах остальных настоящим отщепенцем и подонком. И Курт неуклонно настаивал поступать так.

– Не для того человек создан, чтобы быть добряком, – говорил Курт. Тысячи лет живут люди, но доброта так и не стала основным их достоинством. Эволюция идет непрерывно, каждую секунду твоей жизни, но уж точно не в этом направлении. Быть слабым опасно для жизни, и даже не потому, что это ведет к гибели, но останавливает тебя в твоем развитии, в достижении твоих амбиций, споткнувшись на первом же моральном принципе.

Даже богу не нужны бесхребетные добряки, и это не мои слова. Богу нужны пот, кровь и твоя израненная душонка в ежедневных схватках со злом. Считай смерть отпуском, а рай – госпиталем, где дадут зализать свои раны. Без ран ты там не нужен. И пусть тебе придется совершать плохие поступки, но ты должен компенсировать их еще большей победой над злом. Именно это ты должен помнить и повторять себе в кровь разбитыми губами.

Взгляни на меня по-настоящему. С полной уверенностью могу утверждать, что каждая здешняя козявка ненавидит и презирает меня. Но согласись и со мной: местный порядок все-таки соблюдается, а бесы, живущие в нас, храбро поприжали свои хвосты. Потому я уверен: в будущем многие поймут меня и будут вспоминать обо мне с благодарностью. Как человек воли я выбираю быть примером, опорой и защитой тех, кто меня окружает. Пусть мои манеры далеки от совершенства, пусть я успел на своем жизненном пути подцепить дурные привычки и наклонности. И да, признаюсь, я отнюдь не сахар, я был вынужден стать таким. Но то, что я делаю с тобой, это мой личный подарок, и ты в этом скоро убедишься.

Глава 6

Школа стала для Марка еще большим спасением от бед, чем была прежде. Этакий островок, где можно перевести дыхание, без страха перед новыми неприятностями. Вместе с тем, у него выросло стремление учиться. Только на уроках Курт не трогал его, только там никто не судачил за его спиной, не презирал за воровство. Напротив, многие даже завидовали его учебным успехам.

Мало того, Марк с неподдельным изумлением открыл, как скоротечны, оказывается, бывают школьные уроки. Не успеешь и глазом моргнуть, как звенит неумолимый звонок. Эта находка и вправду была неожиданной. И не менее ошеломительным было признать, как же ненавистны ему стали квартальные каникулы. Теперь они представлялись чем-то ужасающим, когда в измученную долгим отдыхом голову Курта могли прийти самые невероятные идеи. Величайшим везением было то, что Курт учился в старшем классе, на один год, и потому Марку не приходилось с ним пересекаться днем.

Сама же школа, как я уже упоминал, не славилась своей популярностью. Ее не любили и обходили идею отправить туда своих чад родители, жившие поблизости, как раз за тот самый контингент. Мало того, ее избегали более-менее приличные преподаватели. Даже те, что были сравнительно молоды и недостаточно опытны. Попадали туда как правило женщины, нередко практикантки, еще не успевшие получить свой заветный диплом. То ли в наказание, то ли с целью окунуться с головой, так сказать, в жизнь они оказывались в подобных местах и делали свои первые шаги в профессии.

Ну что же, раз есть проблема, то, конечно, рождается решение. Некоторые из молодых учителей пытались до последнего казаться строгими, даже железными, но все их попытки, разумеется, кончались фалом под шум оголтелой толпы. Трудно было вообразить их разочарование, когда внутреннее воодушевление трудами древних философов, вместе с искренним желанием принести свет в темные углы сменялось образами сожжения на костре, под смешки и оскорбления со стороны своего же разума. После такого, разумеется, накрепко оскотиниваешься и начинаешь по-новому смотреть на жизнь. По крайней мере, настороженней к пламенным стремлениям и ко всем тем, кто к ним призывает.

Но встречались и крайне одаренные среди них. Одной из самых примечательных преподавателей того времечка оказалась по виду маленькая и тоненькая девчушка. Ей быстро удалось найти подход и возвратить себе власть, когда мальчишки напрочь отказывались быть тише воды, ниже травы. На пике своего отчаяния она издавала такой истошный плач, что по каждому ученику пробегали крупные мурашки, будто они убили ее, искалечили или склонили к самоубийству. Уже не казался столь невероятным сценарий, когда она просто пойдет и бросится с крыши ратуши.

Были и преподавательницы повеселей. К примеру «Физичка» успешно пользовалась своей красотой и сексуальностью, чтобы повысить интерес, к предмету, разумеется. Умеючи поддерживая форму своей юбки и положение ног, она сосредотачивала мальчишеский внимание, пусть не на самом предмете обучения, но зато его полностью лишался сосед по парте. Таких любили, таких рисовали в конце тетрадок, пусть и без одежды.

Словно бухенвальдская ведьма, она, бывало, прохаживалась между рядами школьного класса и самым шумным прикладывала длинной деревянной линейкой по щеке. Чуть позже, когда ученики привыкли к ее выходкам, линейка шлепала жестче, болезненней и даже иногда разукрашивала юношеские щеки после звонкого удара. Всех в классе это забавляло, ее это также веселило, и довольная ухмылка не сползала с ее лица. Зачем скрывать, все хотят иметь немножко власти. Каждая козявка в этом мире жаждет в том или ином смысле признания.

Но больше всего дети ценили, конечно, тех преподавателей, с кем не приходилось притворяться и искать личную выгоду, кроме любви. Как и в любой другой профессии, находятся люди, шагающие в жизнь по своему призванию, и здесь нашелся такой человек, навыки и привычки которого будто срослись с истинным предназначением хорошего учителя. Маленькая невзрачная старушка с некрасивыми руками, поскольку ее пальцы были увенчаны грибковыми ногтями, всегда в одной и той же простецкой и давно вышедшей из моды одежде. Всегда добрая и спокойная. Преподавала она уроки математики и алгебры.

Наблюдая за ее работой, дети про себя отмечали, что все в ее жизни плывет на волнах спокойствия, ничто не доставляет ей особого труда и негативных волнений. Будь это трудные или агрессивно настроенные ученики или даже комок ядовитых змей ее коллег-преподавателей. Жила она одиноко в маленькой квартирке двухэтажного довоенного дома, помнится, со своим пушистым персидским котом по кличке Мякиш, а собственных детей почему-то не имела.

Большую часть времени она проводила со своими учениками и нередко за границей детского дома, кроме уроков, разумеется. В остальное время занималась уходом за растениями. Особенно ей нравились красные розы. В общем, было не все так плохо в школе, и чахнущий от недостатка эмоциональных чувств детский разум получал подпитку от всех таких событий и людей, усиливая их утроенным любопытством.

***

На переменах Марк старался побыть в одиночестве и присмотрел себе местечко в школе, где в основном обучались ученики младших классов, и можно спокойно стоять смотреть в окно. Но попавшись пару раз на глаза своему новому «другу», открыл для себя мир читального зала, почему-то подзабытый всей школой.

В просторной комнате, где всегда царила тишина, по правилам и без, прямо на партах лежали объемистые пачки глянцевых журналов научно-популярного толка, готовые окунуть любопытствующего в волшебный мир будущего. Много цветов по стенам и запах, вечный запах книг, что не выкинуть из памяти. Хозяйка зала оказалась на редкость читающей женщиной и выставляла полюбившиеся ей тома на самое видное место. Любую бери и с головой окунайся в самое будоражащее душу и разум путешествие. Храмом спокойствия назвал про себя Марк свое самое теплое место на земле.

Глава 7

Он встретил ее в читальном зале, а вернее, это бабушка надвое сказала, что именно он ее встретил. Марк часто наблюдал ее там, на заднем ряду либо на окне лестничного пролета школы и всегда в одном и том же положении – с величайшей сосредоточенностью нависшей над книгой. Подойти и заговорить с ней, Марк никак не отваживался, хотя и нуждался в друзьях, чтобы быть как все. Ведь у каждого, черт возьми, есть друзья. Но с девчонкой, ну уж нет. На худой конец и она сойдет, согласился Марк сам с собой, но в глубине души решил, что пальцем о палец не ударит, чтобы сделать первый шаг. Конечно же, вскоре это и произошло.

Однажды в очередной перерыв Марк глубоко погрузился в любопытную книжицу. Она оказалась настолько увлекательной, что он решил не прерываться на выяснение, чья это тень долю секунды назад пробежала по нему. Но тень вернулась снова.

– Что ты читаешь? – спросил юный девичий голос, похожий на колокольчик. Потянулись руки и бесцеремонно приподняли книжку от парты, чтобы взглянуть на обложку. – Извини меня за любопытство, когда вижу, что кто-то увлеченно читает, ничего не могу с собой поделать. Руки чешутся узнать, что это может быть. О, Коэльо, «Воин света», – улыбнулась она. – Неплохой романчик! Сам ее выбрал или она тебя?

– Я взял ее на стенде, мне просто название понравилось, – разъяснил смущенный Марк.

Эту книгу он запомнит на всю свою жизнь и особенно твердость ее мягкой обложки. Пару дней спустя она оказалась в руках Курта, после чего тот с размаху ударил ею Марку в лицо, плотно свернутой в рулон. Молниеносно хлынула кровь из многострадального носа.

– Ну а сама книжка? – спросила она и села на краешек стула передней парты.

– Книга и правда неплоха, но пока нет никакой истории, – пробормотал под нос Марк.

– Какова будет история, зависит только от героя, – задумчиво произнесла она вслух. – Признаюсь, я прочла ее прежде, но больше всего из творчества этого писателя мне понравился «Алхимик». Пожалуй, нужно перечитать ее еще разок, и тебе тоже рекомендую.

– Ладно, – ответил Марк. – Надеюсь, она есть в библиотеке.

– А хочешь, я посоветую еще что-нибудь? – не отставала она. – Я знаю очень много хороших книг. Моя бабушка работала в библиотеке, и, вернувшись со школы, я все время была с ней рядом. Никогда не забуду огромные часы с маятником, эхом отдающимся тиканьем, и свою бабушку, читавшую мне в огромном пустом зале. Я путешествовала по другим городам, странам, планетам, созвездиям. В считанные секунды я могла перенестись на пиратский корабль или в далекое прошлое. Наизусть могу рассказать все до одной прочитанной истории.

– Здорово… – ответил Марк без энтузиазма, всерьез подумывая, как отделаться от нее. Перемена уже подходила к концу, и, видимо, все попытки прочесть еще пару абзацев были тщетны. Он поднял глаза чуть выше книги.

– Тебя Марком зовут?

– Да, я Марк, – ответил он и наконец поднял глаза прямо на нее, чтобы хмурым взглядом выразить крайнее неудовольствие от общения.

– А меня Ангела зовут, – продолжила непринужденный разговор Ангела. – Вообще меня Анджелой назвали, но все здесь напрочь отказываются произносить мое имя правильно.

– Ты русская?

– Да, родилась в России, но несколько лет прожила здесь со своей бабушкой.

– Значит, твоя бабушка умерла?

– Да, к великому сожалению, – ответила она, придвинувшись ближе к Марку и сложив руки на его парте.

– А другие твои родственники?

– Давай не будем говорить о них сейчас, но я с удовольствием поделюсь об этом позже. Кстати, я видела тебя с Куртом, он твой друг? Он весьма странный человек и совершенно не похож на тебя. С такими лучше держать ухо востро, – сказала она и нахмурила лицо.

– Он мне не друг, – буркнул Марк.

– Но ты с ним общаешься, – то ли сказала, то ли спросила она и, подперев обеими руками голову, с любопытством уставилась на него своими невероятными глазами.

Марка удивило и даже возмутило ее поведение. Она же аутсайдер, маленькая серая мышка, и так уверенно ведет себя. Смотрит и даже не отведет своего взгляда. Просто появилась ниоткуда и ворвалась в его личное пространство, хозяйничает в нем и задает болезненные вопросы. Пришлось уже самому пятиться взглядом.

– Нет, я с ним не очень общаюсь, – начал сбивчиво оправдываться Марк. Одновременно спокойно разговаривать с ней, думать и испытывать на себе ее атакующий взгляд было невероятно сложно.

– Да и вправду, сразу никогда не поймешь, кто твой друг, а кто твой недруг и до какой степени он таковым является, – многозначительно произнесла она. Ее работа ума вмиг выразилась сузившимся разрезом глаз и рисунком из морщинок над переносицей. – А знаешь что, давай-ка мы с тобой будем добрыми друзьями! Уверена, мы найдем в этом много положительных сторон. А если хочешь, то тайком. Разве это не миленько?

– Спасибо, конечно, но нет, – ответил ей Марк, подменив испуг на раздражение.

Секундой позже протяжно зазвенел звонок, многократно усилив сделанный отказ и, наконец, можно бежать на урок. Как кстати, подумал он. И болтает она чересчур много. Хотя такого взгляда я в своей жизни еще не встречал.

***

Итак, Ангела: давайте взглянем на нее. Она была невысокого для своих лет роста, худощавая как скелет, с казавшимся простым поначалу лицом, не выражавшим ни дара ума, ни изюминки. Тонкие губы на маленьком разрезе рта, мягко выраженные скулы и остренький носик. Огромные глаза постоянно к слушателю щурились, словно она была подслеповатая. И эта вечная сутулость забитой жизнью отщепенки была всегда на ее плечах.