Дождь из высоких облаков

– А откуда тогда я знаю? Прилетела с вытаращенными глазами – встретила свою судьбу! Под холодным северным небом. На берегу Ледовитого океана… Помнишь? Правда, он женат, есть дочь! Но мы все равно будем вместе!

– Совсем забыла, Сердюк, – печально проговорила Надежда. – Да, ты прав, североморский период давно закончился.

– Почему тогда звонит? Достал уже!

– Это что, ревность?

– Я тебя пятнадцать лет ревную! Позвони сейчас же и скажи, чтоб забыл твой номер. Стер из памяти. Иначе найду его и сам сотру… И не только в телефоне.

Надежда посмотрела на него с грустной улыбкой:

– Ты мне нравишься такой, сэр Дюк. Сэрдитый! Пожалуй, я научу тебя танцевать.

Тот бросил руль и вскинул руки:

– О боги! Что я слышу?!

В Измайловском парке было сумрачно, моросил осенний дождь. В такой час и погоду гуляющих не было, на дорожке промелькнул лишь прохожий с собакой да одинокий любитель бега трусцой.

Иван скрылся под дерево за садовую скамейку и закурил. Он не видел и из-за шума дождя не слышал, как со спины к нему кто-то подошел. Информатор осторожно положил руку Ивану на плечо. Тот дернулся, выронил сигарету.

– Вы всегда так внезапно появляетесь! – Он перевел дух. – С вами инфаркт заработаешь.

– Служба такая, – усмехнулся информатор. – На будущее: всегда отслеживайте тыл, особенно если там темно.

– Спасибо за совет.

– Теперь к делу. Сегодня утром на совещание был приглашен Слухач. Он доложил, что в последние дни значительно оживились каналы Саудовская Аравия, Катар, Лондон. Все замыкаются на Москве. И отчасти на Дагестане.

– Что это значит?

– Это значит, идут активные согласования и консультации, – для тупых объяснил информатор. – Звонят с разных телефонов, произносят ничего не значащие условные фразы, например, на фарси или чеченском. Точно так же получают информацию. Никаких тебе шифров, кодов и радисток Кэт: век коммуникаций.

– То есть в любой момент в Москве могут произойти какие-то события?

– Очень неприятные и крупные события, – согласился информатор. – Скорее всего масштабный теракт. Где, пока неизвестно. Но не в любой момент. Мы просекли их тактику. Обычно за сутки перед часом Ч активность каналов резко падает. Как затишье перед бурей.

– Вы так спокойно говорите об этом…

– Не знаю, где держат свои головы журналисты, но аналитики свои – в холоде… Вам советую в ближайшие три дня никуда не уезжать из Москвы и быть начеку. Появится новая информация, я дам знать. Если мои выводы не подтвердятся, ждите сигнала «отбой». Но аванс я должен получить сейчас.

Иван достал бумажник, начал отсчитывать деньги.

– Знаете, у меня каждый раз такое чувство… будто мы заговорщики. И это мы с вами собираемся устроить теракт.

– Мы с вами профессионалы, – жестко ответил информатор, пряча деньги. – Каждый в своей области. И служим Отечеству.

И бесшумно скользнул в темноту.

Танцзал был настоящий, с паркетом, с живой музыкой и искусной театральной подсветкой, скрывающей все остальные клубные атрибуты – барную стойку и столики вдоль стен. Создавалось впечатление, что танцующая пара с номером «7» – единственная во всем пространстве и только для нее оркестр играет заводной испанский ритм.

Это была финальная часть танца, и невидимая публика затаила дыхание в ожидании его последнего аккорда.

Андрей припал к ногам Надежды и замер. Музыка оборвалась, и возникла та пауза, что отделяет вечность от мгновения. Под внезапный взрыв аплодисментов Андрей подхватил ее и вознес над собой.

– Браво! Браво! – скандировали отовсюду.

Они улыбались, раскланивались.

Свет над танцзалом смикшировался, и стало видно, что вдоль стен за столиками десятки восторженных зрителей. И это не профессиональная сцена, а ночной клуб.

Пользуясь минутной темнотой на площадке, Андрей взял Надежду на руки, и они будто растворились в пространстве зала.

Луч света выхватил ведущего на подиуме. Тот поднял руку, усмиряя аплодисменты:

– Господа! Прошу тишины, господа! Решением нашего беспристрастного жюри победа присуждается паре номер семь!

И снова крики, особенно женские, и гром аплодисментов.

– А сейчас по традиции нашего клуба – вальс победителей!

Оркестр заиграл вальс «Ночь коротка, спят облака…».

Прожектор высветил пустой столик с номером «7»…

Под этот вальс со стоянки автомобилей возле клуба сорвался синий джип и умчался по летней предутренней Москве…

А спустя некоторое время он заехал в какой-то двор и остановился перед «ракушкой».

Дом был старый, сталинский, с небольшим внутренним двориком, забитым автомобилями и «ракушками». Хилые деревца, доминошный стол и железные качели – все, что осталось от детской площадки.

Андрей выскочил из машины, открыл дверцу:

– Прошу, сударыня!

Он помог Надежде выйти, но она сразу же повисла у него на шее.

– Голова кружится! – Она осмотрелась. – Где мы, Андрей? Ты куда меня привез?

– Это мой дом. – Он показал на темные окна четвертого этажа. – Вон мои окна.

Она с любопытством спросила:

– Ты здесь живешь?

– Случается… Но редко.

Надежда подошла к качелям и села.