Дива

Наблюдение за Драконей и его женой ничего конкретного не дало, и тогда они решили пойти к председателю с повинной и на поклон, чтоб свел с нечистой силой, например, с лешим или ведьмой, от которых можно научиться чародейству и всякому колдовству. А лучше с обоими сразу! Взамен же они готовы были выполнять любую работу на ферме. Председатель тогда уже больной был, но их выслушал с серьезным видом, заметно было, зла не держал, и даже про хвост Боруты не напомнил. В то время заглаза многие над ним посмеивались, а мальчишки так и вовсе играли в хвостатых леших, иные смельчаки дразнили, показывая в присутствии Данилы веревочные хвосты или даже самодельные рога. Городские байкеры узнали про хвост и однажды подарили сельскому коллеге немецкую рогатую каску, в которой Борута теперь катался на «Харлее», напоминая черта.

Колхоз к тому времени давно извелся, Алфей Никитич заделался фермером и дела у него шли в гору, рабочая сила требовалась до зарезу, а местные мужики обленились, считали за позор работать на частника-кулака. Вместо малоудоистых колхозных буренок Драконя развел стадо импортных, теперь наращивал поголовье – с явным участием нечистой силы, конечно, поскольку зарубежные коровы приносили по двойне и только телок. И без всякого искусственного осеменения – только натуральным образом, то есть, с помощью чистопородного быка. Однако самодеятельных лекарей к своему стаду Драконя не подпустил – выписал ветеринара из Франции, а Диву отправил на целый год в Европу – учиться сыроделательному мастерству. Академиков-добровольцев он загнал в катакомбы, рыть подземную камеру, где будут созревать твердые сорта сыра, но и то с испытательным сроком.

Два месяца Борута со Шлопаком копали в горе подземелье, вытаскивая грунт вручную, и за этот рабский труд не получая ни копейки – за кормежку вламывали, да за будущую науку. Драконя хоть и болел, но всюду был со своими работниками, сам за троих пахал и еще учить успевал, но не чародейству, а как кайло в руках держать и слежавшийся грунт отбивать. Срок они выдержали и вскоре были приставлены к более легкому труду и за мизерную плату, убирать навоз из коровника: система навозоудаления была еще не запущена. Потом началась посевная, покос, заготовка силоса, строительство ангара для кормов, ремонт техники, валка леса, земельные и бетонные работы. Всего даже не перечесть, что пришлось делать, лекари никогда в жизни столько не трудились, причем, с раннего утра и до позднего вечера, да еще без выходных. Драконе-то что, он привычный, а тут руки-ноги болят, спина отваливается, а работе конца и края нет. И наконец, не выдержали, спросили, когда же начнется обучение колдовскому ремеслу.

– Обучение давно идет! – заявил Драконя. – Разве это не волшебство? Я почти бесплатно половину сельхоз объектов построил. Не было ничего, и вот оно, стоит! Как по мановению волшебной палочки.

– Это ваши интересы. – сказал начитанный столичный лекарь. – А когда исполнишь наши?

Они как-то забыли, что имеют дело с дважды Героем соцтруда, тот и принялся загибать пальцы:

– За неполный год вы освоили горнопроходческое дело, работу на технике по заготовке кормов, сварочное и слесарное ремесло, валку и трелевку леса, даже говноуборку. Фундаменты научились ставить, дома рубить! Да разве это не волшебство? Вы же сейчас мастера, чудотворцы! Вас где хочешь, с руками оторвут. На что вам колдовство?

Те почуяли, что их хотят на мякине провести, или по столичному – кинуть.

– Хотим получить науку, как договаривались! – заявили они. – Своди нас с лешим или ведьмой. А лучше с обоими сразу! Но чтоб по взаимной договоренности, с гарантией преподавания знаний.

А Драконя уже и тогда маялся с сердцем, по болотам ходить не мог, однако же согласился.

– Добро. Но чтоб потом не жаловались, претензий не приму.

И наконец-то академики услышали о месторасположении Дора от знающего человека. Деревня колдунов оказалась не так и далеко от Пижменского Городка, только давно брошенная и даже домов не осталось. Когда началась коллективизация, ее жители будто погрузили свой остров в трясину и все утонули. Но был и такой слух, дескать, чародеи сожгли дома и разбежались по лесам, оставив заклятье – кто посмеет пробраться на Дор, или хуже того, поселится на острове, тот помимо своей воли повяжется с нечистой силой. Старики про заклятье помнили, а молодые скоро забыли, бегали на болото за клюквой, морошкой и хоть бы что. Борута слышал об этом, и сводил бы Шлопака, но где конкретно стояла деревня колдунов, никто указать не мог, а болото большое, на нем десятки островков, поди сыщи, на котором деревня стояла. После тридцатых годов все так заросло, задерновалось, замшело, что и следов не осталось, или впрямь провалилась в трясину. Данила с целителем побродили по мари, ничего не нашли и уехали в другие места.

Тут же Драконя привел их на Доринское болото, где чернели жуткие окна воды среди гиблых трясинных полей и зеленые островки леса, выросшего на моренных холмах. Говорили, тут когда-то озеро было глубокое, называлось Доринское. Кто-то утверждал, будто его сами колдуны высушили, превратили в топкое болото, чтобы попы не ходили, но был слух, что перед войной мелиораторы взорвали перешеек и спустили воду в Пижму, чтоб удобрение – сапропель черпать. Иные грешили и на Драконю-старшего, который якобы сделал надежное убежище для всей нечести, чтоб жила в недосягаемости. В общем, озеро исчезло, и ничего полезного из этой мари не добывали, если не считать замшелого щучья, по слухам, обитающего в окнах, ягоды-морошки да клюквы.

Так вот председатель провел академиков на один из остров, показал сначала мшистые ямы с головнями и углем, затянутые малинником и бузиной.

– Здесь Дор стоял. Но он вам не нужен! Пошли дальше.

Перевел через следующую трясину на другой остров, повыше и посуше, там сдернул мшистый ломоть с огромного валуна и показал знаки.

– Жертвенный камень. – сказал при этом. – Что на нем изображено, вам лучше знать. Оставайтесь здесь до утра, и будет вам наука. Утром приду и выведу.

Академики как глянули на знаки-то – мать моя, вся ледниковая глыба руническим письмом исписана! Если расшифровать – все знания можно получить! А поверх древнего письма начертаны церковные купола, кресты и уже по ним – пятиконечные звезды: вся борьба идеологий отразилась. Борута тогда еще не понимал, что это значит, но по бледности лица Шлопака определил, попали, куда надо. Сам же Драконя ни слова больше не говоря, ушел и оставил академиков одних.

Пока было светло, целитель изучал надписи, срисовывая их в блокнот – фотографировать камень было нельзя по правилам исследования аномалий, будто бы от съемки исчезала какая-то тонкая материя. Глаза его стали безумными, академик лишь что-то шептал и ничего не объяснял. Но когда стемнело, решил уйти с этого островка, поскольку оставаться на нем в ночь было опасно, священный камень был древним алтарем на капище и по уверению Шлопака излучал энергию, по мощности равную энергии египетских пирамид. Уже в потемках они сунулись было к острову, на котором Дор когда-то стоял, но провалились в трясину и едва выбрались. Дело было осенью, спички замочили, костра не развести, хорошо, с собой фляжка со спиртом была. Данила слегка прогрелся изнутри и снаружи, но великий трезвенник и борец с алкоголем Шлопак пить отказался наотрез, натирать грудь и ноги тоже, и чуть его не вылил. Отошли подальше от алтаря, залезли под выворотень, соорудили гнездо и вздумали ночь прокоротать, однако целителя колотит – где здесь уснешь?

Тут и началось! Вдруг на острове, где Дор был, петухи заорали. Кричали эдак минут пять, угомонились, и слышно, там музыка заиграла, свирели, бубны, жалейки, гудки: в общем весь старинный набор инструментов. Потом огни вспыхнули и пляски начались у костров! Академики знают, там никого не должно быть, а люди прыгают, скачут, орут какие-то заклички, будто призывают кого-то. Шлопак аж задрожал весь – то ли от страха, то ли от радости, что слышит и видит то, что искал. Может, и от холода, поскольку оба мокрые были, накупавшись в трясине, и еще студеный туман поднялся.

И здесь из болота между островов встает нечто белое, по фигуре, так женщина, стоит она на обыкновенной телеге, обращена лицом к академикам. Борута не испугался, не зажмурился и узнал – да это же Дива Никитична! В белом халате, как обычно она ходит у себя на маслозаводе, в такой же косынке и в руке – бидончик с молоком.

А целитель колотиться перестал и шепчет:

– Кикимора! Так вот она какая…

– Сам ты кикимора. – панибратски проворчал Данила. – Это жена Дракони, Дива…

– Это кикимора из болота восстала! – уверенно заявил Шлопак и достал блокнот, чтоб ее срисовать.

Только тут Борута и разглядел, что она велика ростом и одета в сверкающую, колючую сутану – будто толченым стеклом обсыпана!

– Все равно похожа на Диву Никитичну…

– Что у нее в руке? – спросил целитель. – Какой-то цилиндр? Или свиток?

– Бидончик. – определил Данила. – Алюминиевый, трехлитровый…

Шлопак встрепенулся.

– Это похоже на серебряный сосуд! В котором древние алхимики хранили свои знания!

– Да какой сосуд? Обычная тарка, на ферму за молоком ходят…

– Подумай сам: зачем она на болото пошла с бидоном?

– Да она всех молоком поит, блажь такая у бабы. Заодно проверяет на оборотничество.

– А как?

Все, о чем рассказывал Борута, Шлопак считал тайными знаниями предков и их записывал. Поэтому новоиспеченный академик если что и присочинял, то обычно для образного выражения.

– Оборотни парного молока не выносят. – сообщил он. – Испытуемого надо облить парным или покропить. Если оборотень, сразу же обернется, кем был. Однажды даже скандал случился на партийном собрании колхоза. Дива прыснула молоком на инструктора обкома, тот превратился в филина и улетел в окно.

– Молоко – вместилище вселенской мудрости! – благоговейно произнес целитель. – Символ божественных откровений! Млечный путь. Вот бы вкусить хотя бы глоток!…

Кикимора будто услышала его, протянула бидон и другой рукой к себе поманила. Мужики переглянулись и напряженно замерли.

– Интересно, кого она манит? – с дрожью в голосе спросил целитель, однако же не теряя ученой мужественности. – Кого выбрала? Тебя или меня?

– Наверное, меня. – признался Данила. – Она давно обещала парным молоком угостить.

– Почему тебя?

– По кочану! У нас в юности с Дивой любовь была…

– Вместе пойдем. – заявил Шлопак, глянув пытливо. – В таких ситуациях лучше всюду ходить вдвоем.

Не смотря на свои чувства, Борута с ним согласился: подойти к самой дракониной жене, когда она в образе кикиморы, да еще среди ночи было опасно. Даже если она манит! От внезапного контакта с ее мужем хвост вырос, тут же вообще не известно, что наколдует Дива Никитична. Очнешься от морока, а у тебя хобот или рога пробились – с нечистой силой только свяжись!

Прошли они через болото к телеге и ни разу не провалились, будто по воздуху шли – понятное дело, под влиянием энергетического поля. Борута теперь не сомневался, что это Дива, хотя ростом возвысилась и вместо халата – блестящая одежина. Да разве Данилин глаз обмануть, коль она с отрочества ему грезится и во сне, и наяву?

А Дива подождала их, и эдак царственно говорит:

– Хотите молока? – и завлекательно так бидончик показывает. – Парное, теплое еще…

– Хотим! – в голос сказали академики.

– Тогда впрягайтесь, мои кони! Покатаете меня по болоту – получите.