Вдали от бедности злодейской,
Где честь пустой какой-то звон.
Та колея внушала нам
Глухими всплесками цинизма,
Что сущность женщины есть низость,
Что деньги лучшие права,
Что день прошел – и ближе рай
Развратно-водочного блефа,
Что казначейского билета
Всяк ныне здравствующий раб.
Друзья, товарищи мои,
Задворков порченые дети,
Конечно, жизни суть не в деньгах
Глухой тюменской колеи.
А суть – свободы редкий шанс
В углу, где зона видит зону,
Где бичевозные вагоны
Недалеки от шабаша.
Суть – круг застриженной тайги
И свет двенадцативольтовый,
Где проза чувств на все готова,
Где проза слов – и нет других.
И шутки голь – не зло, а так,
И пошлость – как приправа к чуду,
Звучит явлением не чуждым
В дыму, что наддает табак.
Друзья, товарищи мои,
Все наше с нами, жизнь – по кругу.
А колея всему порука:
Нас нет без этой колеи.
Как ни крути, но всё, что с нами – жизнь…
сыну.
Как ни крути, но всё, что с нами – жизнь.
И за неё приходится держаться.
А что до мысли о Господней жатве,
Так ею ли при жизни дорожить.
И как судьбу сознательно творить,
Имея мозг такой несовершенный,
Когда греховней может быть отшельник,
Когда святым и грешник может быть.
Сочатся листья из ветвей тугих,
Набухших соком дерзким созиданья.
И вольно и невольно платой дани
Вновь занят мир, что только что погиб.
И всё на крУги, как ты не крути:
Творит природа брачные союзы.
И снова мальчик с девочкой сольются,
И разойдутся по воде круги.
Как будто в предзакатном вечеру,
Когда в пруду полощет ветви ива,