Иркутская сага. Том 4. История страны, история семьи

– Полковник Беглецов, а звать-то как?

– Иваном. Иваном Степановичем, значит.

– Значит, мы с тобой по-старославянски тьзъ.

– В каком смысле, типа, тезки?

– Да, я тоже Иван. Иоанн Иоаннович.

– Давай тогда по стопарю хряпнем.

– Давай, мне согреться совсем не помешает.

Полковник Беглецов щелкнул пальцами, и тут же возле него оказалась восхиТительная официантка с подносом, на котором стояли два полнехоньких бокала и блюдечко с тонко нарезанным лимончиком.

– Слышь, Иоанн, я очень люблю лимончики. Они мне ласкают взор своим присутствием. А название лимончик… Слышь, как звучит завораживающе. Лимончики… Денежки-лимончики… Долларчики-еврочки… А женская сиська как бы символизирует мне нашу Россию. Вот припаду к ней и сосу, сосу…

Иван Степанович испил текилы и прильнул к девичьей груди. Сначала он языком слизывал соль с сосочка. А потом начал с причмокиванием и хрюканьем целовать предоставленный ему игровым клубом по отдельному прейскуранту пикантный десерт.

– Вадим, давай поддадим, – крикнул, обращаясь к кому-то в зал, полковник Беглецов, вдоволь насладившись прелестями женской груди.

К столику наших героев подошел разрумянившийся долговязый священник в рясе, с увесистым золотым крестом на огромном выпирающем пузе.

– Иоанн, познакомься. Это мой духовник, святой отец Вадим Варфоломеевич Иорданский. Он служит Богу в Свято-Пантелеимоновском храме Иркутска и по совместительству мне, помогая вести просветительскую работу среди полицейских. Я религиозный и богобоязненный человек. Поэтому после каждой взятки, распила бюджетных средств, откатов, оплат услуг (по моему прейскуранту, конечно) заявок на посадку, освобождения из тюрьмы, снижения срока наказания, выбора места отбывания и др. я, непременно, обращаюсь к отцу Вадиму за отпущением грехов. Расплачиваюсь за его труды праведные, как правило, щедро. Вот сегодня он на своем «Мерседесе», подаренном мною, приехал сюда в подпольное казино отведать простой мирской жизни.

Отец Вадим дребезжащим голосом и заплетающимся языком, нараспев читал молитву на успех:

«Божьей Иоанн. Господь, умертвивший Своею смертью смерть, и Своим воскресением даровавший людям жизнь. Господь, сошедший в ад, и разрушивший его памятники. Освободивший всех содержавшихся в нем узников и призвавший их к себе, видя Его, стражи у ворот ада ужаснулись и, укрывшись на дно ада, оставили свое место. Христос Бог наш, даровавший все Свое воскресение, да запретит врагам меня сокрушать и изничтожать. И да буду я под крылом Его ангела, как в нерушимой, непобедимой броне».

Потом он протянул Ивану Сусанину свою длань, украшенную бриллиантовыми перстнями на пухлых перстах, для поцелуя.

Иван, изменив траекторию движения руки священника, пожал его измученную трудами тяжкими ладонь. Целовать не стал. Он же был язычником и поклонялся совсем другим богам.

Воцарилась пауза. Она была неприлично долгой.

– Батюшка Вадим, ступай себе с Богом к столу с рулеткой. Пусть тебе Всевышний пошлет удачу. А мы пока с Иоанном Сусаниным поговорим за жизнь.

– Хорошо, сын мой, Иоанн Степанович, пойду я.

Полковник Беглецов смачно затянулся кубинской сигарой. Сизые клубы дыма закружились в плавном танце вокруг его убеленной сединами головы. Потом, выдыхая потоки дыма, он умудрялся создавать кружевные кольца, которые затем насаживал на свой указательный перст, задранный вверх к потолку. Кольца дыма послушно скользили вдоль поверхности его пальца и падали, разваливаясь на клубящиеся обломки.

– Вот так и в жизни происходит. Все непостоянно и зыбко, как этот дым. Сегодня ты у руля своей жизни, а что случится завтра, знает один только Бог, – начал философски рассуждать видавший виды полковник.

Он как будто бы предчувствовал, что в скором времени ему придется пройти серьезные испытания на своей службе.

После очередной текилосисечной дозы полковник Беглецов начал впадать в неприличные откровения.

– Понимаешь, Иван, наш солнцеликий был посажен на царствие денежными мешками с одним единственным главным условием: «Правь страной, обогащайся сам, возвышай нас и своих друзей, делай, че хошь! Вешай лапшу на уши кому угодно. Только не чини препятствий в нашем финансовом процветании, не мешай нам обогащаться. Да прибудет тебе и нам успех, типа аминь». Это как бы заклинание и является главным руководящим и направляющим принципом. Как раньше была вера в Бога, а потом в коммунизм, справедливость, равенство и братство. Ну, братва, правда, сохранилась, это точняком. И, вообще, сейчас уголовники – это не те или не столько те, кто шныряет по закоулкам с ножами и пистолетами, а те, кто носит погоны, сидит не на нарах, а в разных высоких президиумах, ворочая большими бабками.

– Тебя, че-то, полковник занесло. Как можно о царе так отзываться? Он же помазанник Божий?

– Да, маза у них прет не хило. А Бог у них – это Золотой теленок, – такие вот дела сегодня, Иоанн.

– Ха, удивил бабу мудями. Открыл Америку. Каждому свое. Как говаривал ваш бард Владимир Высоцкий: «Козе – баян, попу – гармонь, икону – папуасу». Так было всегда! Одни, имея чин или звание, богатели и процветали за счет других. Но ты же чиновник, а чинуша к власти должен завсегда относиться с почитанием и благоговением. Например, Указ Петра Первого от 9 декабря 1709 года о подчиненном гласил: «Подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, чтобы умом своим не смущать начальства».

А вот приближенные царя, наверное, с придурковатым видом лихо залезали в государственную казну. Тогда Петр Первый, вознамерился издать Указ, по которому каждого, кто украл из казны больше, чем стоила веревка, надлежало бы казнить через повешение. Ha эту инициативу генерал-прокурор Ягужинский возразил, сказав, что типа Петр рискует остаться вообще без подчиненных. Но все же за взятки и казнокрадство Петр карал сурово: смертной казнью, ссылкой на галеры или тюремным сроком. Список высоких вельмож, обвинявшихся в мздоимстве был весьма обширным: адмирал Апраксин, Толстой, сенатор Яков Долгорукий, вице-канцлер Шафиров и другие.

Чтoбы иcкopeнить взятки, цapь ввeл фиcкaльный нaдзop (типа современной налоговой службы), нo фиcкaлы caми cтaли бpaть взятки. Был такой cлyчaй, кoгдa пo доносу обер-фискала Нестерова повесили князя Гaгapинa, кoтopый бpaл мздy зa возможность пpoдaвaть винo и пивo. Bcкope был кaзнeн и сам Нестеров, нaбpaвший взятoк нa 300 000 pyблeй, и тpoe eгo пoдчинeнныx. Всем им oтpyбили гoлoвы, a Нестерову paздpoбили pyки и нoги, пpoвoлoкли пo плoщaди, бросили лицoм в кpoвь фиcкaлoв и потом oтceкли гoлoвy, пocлe чeгo гoлoвы были пoдняты нa пики для устрашения тoлпы, чтобы другим неповадно было.

– Бр-р-р, какие ужасы ты, Иоанн, говоришь.

– Изучай историю. Все циклично, повторяется.

– Знаешь, Иоанн Иоаннович, когда я шел на службу в милицию, была романтика профессии. Ах, как звучала песня из телевизионного сериала «Следствие вели знатоки» … «Наша служба и опасна, и трудна… Трам, тарам, тамтарам… Если кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет. Значит с ними нам вести незримый бой. Так назначено судьбой для нас с тобой… Трам, тарам, тамтарам». Вот, блин, было же время, – со слезами на глазах пропел расчувствовавшийся полковник.

– А сейчас прут в органы в основном, чтобы иметь власть и возможность зарабатывать большие бабки.

– Ну, ты, Беглецов, не очень-то обобщай. Во все времена были разные люди с разными устремлениями и различным отношением к службе.

– Вот ты темный человек, Иоанн, тебе многое понять не по силам. Приведу наглядные примеры для прояснения восприятия. К нашему оперу где-то в отдаленном районе обращается коммерсант. Он хочет обломать бизнес своему конкуренту по заготовке лесопродукции на таежных делянах. Типа сделать противника жуликом (обвиняемым), а самому превратиться в терпилу (потерпевшего). Заносит бабки за возбуждение уголовного дела. Мент начинает шить дело. Он вообще может разлохматить дыню (хорошенько подумать) и раскозлить ерша (смешать в обвиниловке разные фуфловые уголовные статьи, как водку смешивают с пивом).

А тот обиженный бедолага, второй предприниматель, бежит к местному прокурору, чтобы он в порядке надзора за полицией урезал пыл обнаглевшему следаку, сломал уголовку. Ну, конечно же, за вполне определенную мзду. Прокурор в рамках закона ломает обвиниловку (прекращает необоснованно возбужденное уголовное преследование этого предпринимателя). Оба правоохранителя отработали и, по понятиям, честно заработали свои деньги в этом процессе. Один в рамках своих полномочий возбудил дело, а другой его прекратил в порядке надзора. Что делает ушлый первый предприниматель, возжелавший сожрать конкурента? Он бежит в Пентагон (так называют вышестоящего прокурора из областной прокуратуры) и за бабки решение районного прокурора ломается (отменяется). Обвиниловка (уголовное дело) продолжается расследованием. Материалы следствия фугуют (передают) в суд. Обвиняемого могут при этом забросить в трюм (избрать меру пресечения в виде заключения под стражу). Потенциальный осужденный бежит опять к прокурору, чтобы отмазаться от беспредельной меры и от карячащегося ему реального тюремного срока. У районного прокурора схема хэлпинга (помощи) выстроена. Судья – его подельница и любовница, захудалому замухрышке он уже помог стать адлакатом (плохим адвокатом), купив адвокатский статус. Короче, любой судебный процесс может быть обставлен так, как вздумается его организаторам и плательщикам. Можно будет перебить (изменить квалификацию инкриминируемого деяния) или вообще устроить оправдос (оправдательный приговор). Тут полный реальняк и нет никаких инъекций в протез (бесполезного вливания денег), как и нет неуправляемого заноса (попытки дачи взятки должностному лицу через малознакомого человека). Суд ведь может на законных основаниях дать, например, три года реального срока или отмерить этот срок условно. Прикинь, как заплатишь, так и будет. Так же может быть и в касатке (вышестоящем суде). Могут обвиниловку сломать или засилить (оставить в силе акт нижестоящего суда). Вообще-то, судьи бывают двух типов: римские монахи или монахини (правильные, справедливые) или заморские кукушки (блатные судьи, мужчины или женщины, не важно, желающие разбогатеть и смотаться за границу). Причем заморская кукушка даже осень в дупле (гиблое, неперспективное гражданское или уголовное дело) может поднять или укроп на грядке (перспективное дело) сломать, похерить, развалить.

Можно, конечно, покувыркаться, наняв масонов (опытных, с обширными связями адвокатов) в качестве апелляторов. Они могут погнать гусей за Енисей (подача заведомо бесперспективной апелляционной или кассационной жалобы с «приостановкой», т. е. затянуть исполнение неправильного судебного акта). А потом за большие бабки либо заморозить (оставить в силе) или, наобезьянив (сфальсифицировав доказательства), сломать дело или снизить срок отбывания наказания, улучшить содержание.

– Да брешешь ты все, полковник Беглецов. Такого быть не может. Если и есть какие-нибудь частные случаи, то они еще не есть вся правоохранительная система, – включился в разговор Иоанн Сусанин.

– Слушай сюда, Иоанн, и наматывай на свой ус, – продолжал свой рассказ изрядно захмелевший мент. – Например, за снижение реального срока за какие-нибудь тяжкие преступления нужно обязательно башлять. За каждый годик надо заплатить миллиончик. А за отбывание срока в наиболее благоприятных условиях, например, в Иркутской колонии, а не в отдаленной северной, забытой богом, Усть-Кутской, надо забашлять ГУФСИНу. Ну, если, конечно, ничего не помогло, и тебя приговорили к отбыванию срока в местах лишения свободы.

Но вернемся опять к нашим лесозаготовителям. Поскольку на воровстве леса зарабатывает огромная армия чиновников и правоохранителей, почти у каждого «лесника» есть своя крыша. Припоминаю неформально проведенную коллегию областной прокуратуры с ГУВД Иркутской области в узком составе. Рассматривалась тема взаимодействия верхов с низами правоохранительной схемы по лесной тематике.

Некоторые бизнесмены, не желая тратить время и лишние деньги на тягомотину в низших структурах, сразу бегут покупать необходимое им «правовое» решение в областные структуры. Понятное дело, что внизу выполнят любое начальственное указание из области. Кому охота терять хлебное местечко. Но, чтобы не возникало междоусобных противоречий, высокие областные чины сошлись на необходимости принятия совместно приемлемых решений по каждому конкретному случаю на генеральском уровне. Потом главный прокурор, почесав репу, недоуменно произнес: «Блин, так наши орлы, зная заранее о высоком повелении, все равно срубят бабки на своем районном уровне у противоположной стороны. За то, что их решения будут потом снесены, они уже ответа перед просителями, оплатившими их услуги, ни морального, ни материального не понесут». Все зашлись хохотом после этой тирады прокурора.

– Лесная тема вообще одна из самых больных, – продолжил со слезами на глазах уже изрядно окосевший полковник. – Вот мой коллега из одного отдаленного северного района говорил, что воровство лесных ресурсов он мог бы остановить в течение двух недель. Ни одно бы бревно не уехало из тайги без соответствующих законно оформленных документов. А так получается следующее: после задержания лесовоза без сопроводительных документов на перевозимые объемы древесины телефон начальника полиции начинает раскаляться от звонков сердобольных защитников-крышевателей. Звонят бандиты, вышестоящие начальники и руководители смежных правоохранительных структур. Типа отпусти лесовоз. Документы где-то завалялись. Мы виновных сами накажем… Как тут бороться с этим злом?! Один мой друг из самого захудалого района, завершив мэрскую карьеру, переехал в Иркутск. Район-то его богат был лесами. Правда, он яхт и замков купить не смог. Зато в Иркутске приобрел себе девять квартир. Теперь в одной живет с женой, а остальные сдает в аренду. Какая-никакая прибавка к скромной пенсии. А если бы мешал рубке леса своим правдорубством, сидел бы не в теплой квартире, а на нарах в зоне. Понимаешь, Иоанн, такая вот жизнь получается. За Родину мне обидно и за себя. Я ведь тоже, как высокопоставленный, но винтик, встроен в эту порочную систему, – последние слова полковник Беглецов произносил горько рыдая.

Потом он медленно стал сползать со своего кресла, и через минуту уже лежал, отрубившимся на полу, в собственном рассоле из переработанной организмом недюжинной дозы выпитой ранее текилы.

Заботливые охранники подпольного казино бережно перенесли обессиленное тело неудачливого игрока куда-то в лоно зоны отдыха для лиц, утративших возможность самостоятельно передвигаться.

Иван Сусанин переключил свое внимание на игровой стол рулетки, за которым еще недавно стоял отче Вадим Иорданский. Но его там почему-то не было. Иван стал взглядом обшаривать игровой зал и вдруг наткнулся на скорбную фигуру, очень напоминающую телосложением нашего священника: плечи у этого человека были узенькими, торс тщедушным, а пузо, как у беременной женщины, находящейся на сносях. Священник стоял на коленях, судорожно крестился, вознося, по-видимому, молитву к Богу. Иван потихоньку приблизился к нему.

«О, Святая Марта, ты известная всем своим удивительным чудотворением! Я, Раб Божий Вадим прошу тебя о помощи. Помоги мне решить мои проблемы и посодействуй в моих нуждах, стань мне настоящей помощницей в моих жизненных испытаниях! Я верую в твою поддержку и даю обещание с благодарностью в душе. Славу о твоих благодеяниях буду с помощью данной молитвы по миру распространять. Прошу тебя, Святая Марта, стать утешительницей для меня в моих заботах и тяготах! Верую в Господа и покоряюсь воле Божьей. Пусть радостью сердце мое наполняется, и слезно тебя прошу хлопотать и защищать меня и мою семью. Помоги мне сберечь искреннюю веру в сердце моем, чтоб заслужить прощение Божье всех моих прегрешений ведомых и неведомых, по неразумению своему свершенных. Помоги, Святая Марта, исполнится моему желанию вернуть все проигранные деньги в этом казино и заработать столько же или многократно более того. Со слезами на глазах я, Раб Божий Вадим прошу тебе стать моей помощницей и разрешить мою нужду. Победи мои тяготы, подобно тому, как ты победила змея, и который впоследствии лег у твоих ног. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь».

– Отче Вадим, вставай, пойдем, я тебе помогу отыграться. Я быстрее Бога справлюсь с этой печалью.

– Иоанн, не смущай меня. Только Господь Бог может осуществит мою мечту. Он всесилен. А ты бледная букашка на поверхности нашей Земли, – съязвил на порыв души Иоанна, разочарованный в удаче и разгневанный на самого себя, заблудший в грехах православный священник.

– Как хочешь, – обиделся на пьяного служителя культа Иоанн Иоаннович Сусанин.