Vol. 1(1). 2018

A distinction can be made between magical images, representative images and simulated images. The magical images have no reference connection; they are what they portray. The statue of the «Golden Calf» is the holy thing; with a relic the body part of the holy thing is the holy thing. The situation is different for representative images which are often based on mimetic processes. They refer to something which they portray themselves or are not. Photos are included here which show situations which are the past and not the present. Simulated images are images which have become possible with the new processes of electronic media and are playing an increasing role in the lives of people. The difference between the perceived and the mental images is important. Each presentation is an expression of the fact that an object is missing. This is obvious for souvenir pictures and future projections. The perceived images based on existing objects have an influence on both.

Pathological images, visions and dreams also differ to perceived and souvenir pictures. In all cases the imagination is involved in the creation of the images. With help of the imagination mental or «inner» worlds of images emerge, in which emotions are crystallised. The dynamics of the imagination combines people and creates a sense of community. Its ludic character creates connections between images and new images can emerge.

MIMESIS AND IMAGINARY

With help of mimetic processes individuals, communities and cultures create the imaginary. This can be understood as a materialised world of images, sounds, touch, smell and taste. It is the precondition that people perceive the world in a historically and culturally influenced manner. The imagination remembers and creates, combines and projects images. It creates reality. At the same time, the reality helps the imagination to create images. The images of the imagination have a dynamic character structuring the perception, memory and future. The networking of the images follows the dialectic and rhythmical movements of the imagination. Not only everyday life, but also literature, art and performing arts, obtain an inexhaustible memory of images. Some appear to be stable and hardly changeable. In contrast, others are subject to the historic and cultural change. The imagination has a symbolising dynamic, which continuously creates new meanings and uses images for this purpose. Interpretations of the world are developed using these images created by the imagination (H?ppauf, and Wulf 2009; Wulf 2018).

In contrast to the general use of the concept of the imaginary, Jacques Lacan primarily emphasises the delusional character of the imaginary. Desires, wishes and passion play a central role here in that people cannot escape from the imaginary. For them there is no direct relationship to the real world. As a speaking entity, people can only develop a fractured relationship with the real world via the symbolic order and the imagination. With its help they can try to hold their own ground against the forces of the imaginary. «The socially effective imaginary is an internal world which has a strong tendency to shut itself off and develop to some extent an infinite immanence; in contrast, the human fantasy, imagination, is the only power capable of forcing open the enclosed spaces and can temporarily exceed it, because it is identical to the discontinuous phenomenon of time» (Kamper 1986, p. 32f.). This compulsive character of the imaginary creates the limits of human life and development opportunities. This clarification of the compulsive character of the imaginary is so important, it only makes up one part of the range of meanings, which describes the diversity and ambivalence of cultural visual knowledge according to the opinion expressed here.

The imagination has a strong performative power, which produces and performs social and cultural actions. The imagination helps create the imaginary world, which includes images stored in memory, images of the past and the future. Using mimetic movements the iconic character of the images can be captured. In the reproduction of its image character the images are incorporated in the imaginary. As part of the mental world they are references of the outer world. Which images, structures and models become part of the imaginary depends on many factors. In these images the presence and absence of the outer world is inextricably interwoven. Images emerging from the imaginary are transferred from the imagination to new contexts. Image networks develop, with which we transform the world and which determine our view of the world.

The performative character of the imagination ensures the images of the social field make up a central part of the imaginary (Wulf and Zirfas 2007). The power structures of the social relationships and social structures are represented therein. Many of these processes have their roots in people’s childhoods and take place to a large extent unconsciously. The perception of social constellations and arrangements is already learned during this time. These earlier visual experiences and the resulting images play an important, irreplaceable role in the visual understanding of the world. A comprehending viewing of social actions arises through the fact that biographically influenced historical and cultural diagrams and mental images play a part in every perception. We see social actions and relate to them in their perception. As a result, these actions become more important for us. If the actions of other people are directed at us, the impulse to link a relationship originates from these; a response on our part is expected. In each case a relationship is formed, for whose inception the images of our imagination form an important precondition. We enter an action and do not act according to the expectations in this social arrangement, be it that we respond to them, modify them or act contrary to them. Our action is mimetic to a lesser extent because of similarity, but more because of the generated correspondences. Embedded in an action, we perceive the actions of the other and act mimetically.

OUTLOOK

Our imaginary is created essentially through mimetic processes which also use the images of the imaginary to shape the outside world. Images of the human being are key to our understanding of ourselves. They are irreducible. They arise because we communicate about ourselves and must develop similarities and feelings of belonging with other people. They are the result of complex anthropological processes, in which social and cultural power structures play an important role. Owing to their iconic character, they reduce the complexity of the person and his being-in-the-world to select features and do not create a complete view of the person. There are approximations to the homo absconditus, the human being who cannot fully understand himself (Wulf 2013b). In the Ten Commandments there is therefore talk that the human should not create an image of God and by analogy – today we would say – no image should be made from another human being. Images and mimetic processes are important for our relationship with the world, with other people and with ourselves, Image critic is required in order to escape the power of interpretation of images and in particular images of the human being. The same applies to a critical view of the ideas and images created in the discourses on the human being. We must recognise the importance of images, mimesis and imagination for the development of the imaginary and for the understanding of the human being.

LITERATURE

Adorno, Th. W. (1984): Aesthetic Theory. Trans. C. Lenhardt. London: Routledge & Kegan Paul.

Belting, H. (2001): Bild-Anthropologie. Entw?rfe f?r eine Bildwissenschaft. Munich: Wilhelm Fink.

Benjamin, W.: Berlin Childhood around 1900 (2006). Cambridge, MA: Belknap Press of Harvard University Press

Benjamin, W. (1980a): «?ber das mimetische Verm?gen», in W. Benjamin, Gesammelte Schriften, vol. 2, bk. 1. Frankfurt/Main: Suhrkamp, 210 ff.

Benjamin, W. (1980b): «Lehre vom ?hnlichen», in W. Benjamin, Gesammelte Schriften, vol. 2, bk. 1. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 204—210.

Deutsche UNESCO-Kommission (2014): Memorandum zum Post-2015-Prozess.

Gebauer, G., Wulf, Ch. (2018): Mimesis. Arte, Cultura, Societ?, Bologna:… (American translation. Berkeley: California University Press 1995).

Gebauer, G., Wulf, Ch. (1998): Spiel, Ritual, Geste. Mimetisches Handeln in der sozialen Welt. Reinbek: Rowohlt.

H?ppauf, B., Wulf, Ch. (eds.) (2009): Dynamics and Performativity of Imagination: The Image between the Visible and the Invisible. London, New York, New Delhi: Routledge.

Kontopodis, M., Varvantakis, Ch., and Wulf, Ch. (ed.) (2017): Global Youth in Digital Trajectories. London; New York, and New Delhi. Routledge.

Kraus, A., Budde, J., Hietzge, M., and Wulf, Ch. (ed.) (2017): Handbuch Schweigendes Wissen. Weinheim und Basel: BeltzJunventa, 2017.

Kamper, D. (1986): Zur Soziologie der Imagination. Munich: Hanser.

Paragrana. Internationale Zeitschrift f?r Historische Anthropologie. K?rperwissen. Transfer und Innovation. 25 (2016) 1, ed. by Almut Barbara Renger, and Christoph «Wulf. Berlin: de Gruyter.

Tomasello, M. (1999): The Cultural Origins of Human Cognition. Cambridge, MA: Harvard University Press.

Wulf, Ch. (ed.). (1995): Education in Europe: an intercultural task: Network Educational Science. M?nster: Waxmann.

Wulf, Ch. (ed.). (1998): Education for the 21st century: commonalities and diversities. M?nster: Waxmann.

Wulf, Ch. (Hg.) (2002): Cosmo, corpo, cultura Enciclopedia antropologica. Milano: Bruno Mondadori (deutsche Fassung: Der Mensch und seine Kultur. Hundert Beitr?ge zur Geschichte, Gegenwart und Zukunft des menschlichen Lebens. K?ln: Anaconda 2010).

Wulf, Ch. (2009): Anthropologie. Geschichte – Kultur – Philosophie. Cologne: Anaconda (2

Extended Edition, 1

Edition Reinbek 2004: Rowohlt).

Wulf, Ch. (2013a): Antropologia dell’uomo globale. Storia e conctti. Turino; Bollati Boringhieri (American translation; Anthropology. A Continental Perspective. Chicago: The University of Chicago Press).

Wulf, Ch. (2013b): Das R?tsel des Humanen. Eine Einf?hrung in die historische Anthropologie. Munich: Wilhelm Fink.

Wulf, Ch. (2014): Bilder des Menschen. Imagin?re und performative Grundlagen der Kultur. Bielefeld: Transcript.

Wulf, Ch. (2018): Homo imaginationis. Le radici estetiche dell’antropologia storico culturale. Firenze: Mimesis.

Wulf, Ch., Fischer-Lichte, E. (eds.) (2010). Gesten. Inszenierung, Auff?hrung, Praxis. M?nchen: Wilhelm Fink.

Wulf, Ch., Zirfas, J?rg (eds.) (2007): P?dagogik des Performativen. Theorien, Methoden, Perspektiven. Weinheim, Basel: Beltz.

Wulf, Ch., and Zirfas, J. (eds.) (2014): Handbuch P?dagogische Anthropologie. Wiesbaden: Springer Verlag Sozialwissenschaften.

КРИСТОФ ВУЛЬФ[2 - Кристоф Вульф – профессор антропологии и теории образования, член междисциплинарного Центра исторической антропологии, Объединенного исследовательского центра (SFB, 1999—2011), коллегии «Инсценирования тела в культуре», Кластера дополнительного образования «Языки эмоций» (2007—2012) и магистерской программы «InterArts» в Свободном университете Берлина. Его книги были переведены более чем на 15 языков. Является вице-президентом Германской комиссии ЮНЕСКО. Приглашенный профессор Стэнфордского Университета, университетов Токио, Киото, Пекина, Шанхая, Майсура, Дели, Парижа, Лиля, Страсбурга, Модены, Амстердама, Стокгольма, Копенгагена, Лондона, Вены, Рима, Санкт-Петербурга, Москвы, Казани, Сан-Паулу. Основными направлениями исследования являются: историческая и культурная антропология, антропология образования, ритуалы, жесты, эмоции, воображение, межкультурная коммуникация, мимесис, эстетика, эпистемология. Кристоф Вульф – редактор, соредактор и член редколлегии ряда международных журналов, в том числе член Международного редакционного совета Aesthetica Universalis.]

МИМЕТИЧЕСКОЕ ТВОРЧЕСТВО ВООБРАЖЕНИЯ

Перевод Евгения Доброва[3 - Евгений Добров – аспирант кафедры эстетики философского факультета МГУ имени М.В.Ломоносова,]член редакционной коллегии Aesthetica Universalis, mar_vin1@mail.ru

Абстракт

Маленькие дети учатся создавать смысл окружающего их мира через миметические процессы. В начале эти процессы сфокусированы на их родителях, братьях, сестрах и прочих знакомых детям людях. Дети хотят быть во всем им подобными. Ими движет желание стать во всем похожими на своих близких, что будет означать, что дети обретут свою принадлежность в круге этих людей, станут частью их мира. Маленькие дети, как и люди в целом являются существами социальными. Люди в большей степени, чем прочие приматы, являются социальными существами, которые не могут выжить без Другого. В миметических процессах внешний мир становится миром внутренним, а внутренний, в свою очередь, – внешним. Воображение развито и развивает способы связи с внешним миром. В миметическом цикле это влияет на внутренний мир воображения. Эти процессы – процессы чувственные, и управляются они желанием. Все чувства вовлечены, из чего следует, что воображение имеет множество уровней. Так как существует смешение образов, эмоций и языка, эти процессы укореняются в организме, но, вместе с тем, выходят за его пределы, когда становятся частью воображения. Люди создают свои образы на протяжении всех исторических эпох и в пространствах всех культур. Им необходимы эти образы, чтобы понимать себя и взаимоотношения с другими людьми и чтобы упрочить социальные связи и группы. Образы человека являются абрисами и проекциями человека и его или ее отношения с другими людьми и с миром. Они оформляются чтобы визуализировать репрезентации индивидов или их отдельные аспекты. Они возникают тогда, когда мы сообщаем о себе какую-либо информацию. Они поддерживают нас, позволяя жить в пространстве культурных различий и развивать сходства и чувства принадлежности к другим людям. Эти образы являются результатом комплексных антропологических процессов, в которых социальная и культурная иерархия играет важную роль.

Ключевые слова

Мимесис, образы, воображаемое.

АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ МИМЕТИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ

Маленькие дети учатся создавать смысл окружающего их мира через миметические процессы. Эти процессы сфокусированы вначале на их родителях, братьях, сестрах и хорошо знакомых детям людях. Дети хотят быть во всем им подобными. Ими движет желание стать во всем похожими на своих близких, что будет означать, что дети обретут свою принадлежность в круге этих людей, станут частью их мира. Маленькие дети, как и люди в целом, являются существами социальными. Люди в большей степени, чем прочие приматы, являются социальными существами, которые не могут выжить без Другого. За этим стоит несколько антропологических состояний.

Одним из них является неотения, или факт того, что человек рождается в эмбриональной стадии своего развития. Другими словами, люди появляются на свет в своем незавершенном состоянии. Их развитие начинается одновременно с началом их жизни. С момента рождения детям необходимы окружающие их близкие – люди, на которых они сосредотачивают свои желания, люди, на которых они равняются. В отличие от других приматов и животных, человеческие дети не определяются своими инстинктами. Они наделены лишь остаточными инстинктами, не способными обеспечить их выживание, если они не будут находиться подле своих близких.

Мы способны ясно увидеть это, сравнив младенца и жеребенка. Жеребенок автономен в своем выживании спустя лишь несколько часов после рождения, в то время как должны пройти годы, прежде чем человек достигает подобной стадии. Неотения и затухание инстинктов неразделимо связаны. Это объясняет тот факт, почему люди способны схватывать «конкретное» (Sosein) в феноменах (это отмечается и философской антропологией), другими словами, мир, в то время как животные могут воспринимать окружающую их среду только через инстинкты (Wulf 2013a, chap. 2).

Именно через миметические процессы дети совершают свои первые исследования мира. Таким образом, этот процесс не сводится только к желанию детей стать похожими на окружающих их людей, но является способом познать окружающий мир миметически. Эти ранние процессы восприятия мира, столь важные для развития воображения, в большинстве своем имеют миметическую природу. Иначе говоря, на ранних стадиях развития дети активно взаимодействуют с миром. И в это взаимодействие они включают объекты, принесенные чаще всего теми же людьми, которым они подражают. Например, дети подражают тем движениям, которыми взрослые дают им бутылочку чая. Дети воспринимают объект «бутылочка» и «чай», а также движения, которыми их любимый человек дает им попить. Как только дети миметически «присваивают» себе способ, коим любимые ими взрослые дают им чай, они чувствуют и присваивают одновременно и акт давания, и ту теплоту и заботу, с которой это действие происходит. Как только дети воспринимают действие, образуется взаимодействие между объектом (бутылочкой), способным утолить их жажду, и присвоением ребенком эмоционального аспекта данного действия, заботы. С ранних лет дети воспринимают подобные процессы. На этой стадии именно рецептивный аспект становится основным. Взрослые выполняют действия, а дети их воспринимают. Уже через несколько месяцев ситуация меняется: действующая сторона восприятия ставится во главу угла. Очень рано восприятие мира ребенком переводится на социальный уровень. Поскольку средою для этих процессов является культура, ребенок уже на ранних стадиях развития вовлекается в культуру. Это происходит посредством движений и действий окружающих ребенка людей, людей ему близких. Движения несут смыслы, даже если эти смыслы еще не облечены в слова. Дети понимают жест приносящего ему чай (Wulf, and Fischer-Lichte 2010). Данный жест содержит в себе смысл, смысл вербально не выраженный. Смысл несет движение тела, ведомого чувствами, воспринимаемыми ребенком, которые чуть позже он начинает воспроизводить через миметический процесс (Gebauer, and Wulf 2018).

Именно через миметический процесс дети обнаруживают смысл жестов, смысл имплицитный, зачастую не нуждающийся в вербальном сообщении именно потому, что он уже передан посредством тела. Подобные жестовые действия – часть нашего невербального знания, столь важного в жизни человека, но которое так мало ценится в сравнении с научным знанием, столь почитаемым обществом (Kraus, Budde, Hietzge, and Wulf 2017). Райл четко определяет различную природу знания, манифестирующего себя в телесных движениях, через разграничение между введенными Райлом терминами «зная, как» и «зная, что» (Ryle 1990). Обучение езде на велосипеде является яркой иллюстрацией различения этих видов знания. Человек может прочитать целые трактаты о том, как кататься на этом виде транспорта, но помощи от этого будет немного. Обучение езде не велосипеде почти не включает «зная, что», но полагается на «зная, как». Человек должен постичь езду, но постичь на практике, используя свое тело. Другого пути усвоения этого знания не существует. Это знание в большей степени является способностью. И здесь именно миметическим процессом является постижение езды на велосипеде. Процессом, который полагается на опыт других людей, но, в первую очередь, связан с опытом собственного тела, с его движениями. Это своеобразный мимесис нас самих, при котором мы развиваем миметические взаимоотношения с нашим собственным поведением для того, чтобы его улучшить.