Ветер. Книга 3. За горизонт

– Да ладно вам, – Джим покраснел.

Васнецов украдкой показал девушке поднятый вверх указательный палец. Теперь мужчина точно на время забудет об урагане.

– А вы из какого издания? – заинтересованно спросил Спанидис, совсем забыв о тех нелестных характеристиках, которые он давал девушке несколько минут назад.

– Скандинавский натуралист. Я пишу об арктической флоре и фауне. Меня зовут Маарика Ярви.

Джим напряг мышцы на лбу, вспоминая имя девушки.

– По звучанию, вы из Финляндии? – догадался Васнецов.

– Да, с русскими корнями.

– Нет, не могу вспомнить, но уверен, что читал, – наконец выдал Джим, порывшись у себя в памяти.

– Наверное, авторы-женщины не откладываются у вас в памяти? – съязвила Маарика, похоже, что-то зная о журналисте.

– Что вы, напротив, для меня важно только умение писать статьи, используя научные методы. А-а-а! – вдруг осенило Джима. – Арктический синдром, или почему белые медведи возвращаются туда, где их убивают!

– Да. Вы тогда такого написали в комментариях под статьёй, что я взяла больничный на месяц, пока мои коллеги не забыли.

– Простите, не думал, что автор настолько молод. Теперь я понимаю и уже не буду таким безапелляционным. Любой прогресс – это путь из ошибок.

– Но я считаю себя правой.

– Нет, вы не правы.

– Постойте, – капитан поднял руки. – Мы не затем сели рядом, чтобы выяснять причину арктического синдрома белых медведей. Давайте о более осязаемых вещах. Как вам наша еда? Как котлетки? Говорят, люди влюбляются в те места, где их отравили котлетками и возвращаются туда снова и снова.

Собеседники капитана с трудом уловили его юмор на не самом великолепном английском. Зато, когда до них дошло, посмеялись от души. Непринуждённая атмосфера воцарилась за столом.

– Отличная еда! – Джим довольно утёрся салфеткой. – Как вам ваша трава? – обратился он к Маарике.

– Разве вы не заметили? У меня было не так много зелени, я не вегетарианка, я даже самолично ловила рыбу и варила из неё уху, – заступилась за себя журналистка.

– Удивительно это слышать. У меня сложилось такое мнение, что девушки в вашем возрасте….

– Капитан, капитан, – перебил Джима моряк из столовой. – Звонили с мостика. Просят подняться.

– С чего такая интрига? – капитан поднялся из-за стола и улыбнулся собеседникам, чтобы они не заметили появившееся в его душе неприятное волнение.

– Я не знаю, – простодушно признался моряк.

– Если не вернусь, встретимся в баре, – пообещал он Джиму и Маарике.

Капитан успел заметить тень волнения на лице американского журналиста и снова улыбнулся ему. Получилось натянуто. Не спеша покинув столовую под взглядами зевак, капитан прибавил ходу, стремительно взбежав вверх по винтовой лестнице.

– Что у вас? – требовательно спросил он, поднявшись на мостик.

Возле прибора, показывающего глубину, собрались несколько человек из дежурной смены.

– И что вы на него смотрите, будто в первый раз? Мы сели на мель?

– Нет, капитан, наоборот.

– Что, под нами разверзлось дно?

– Ни то, ни другое, Сергей. Лёд ломается, как будто гонит волну.

– Да бросьте! Такую толщину? Да и откуда взяться волне под ледяным полем? – капитан требовательно посмотрел на дежурного, не знающего что сказать.

– Сергей, накинь пальто, надо посмотреть на это своими глазами.

Капитан в сопровождении нескольких человек из команды вышел на палубу. Было холодно. Красное солнце почти касалось горизонта и совсем не грело. Ледяной ветер тут же пробрал до костей. А может быть, к этому ознобу присоединилось волнение. Капитан опёрся о перила и всмотрелся в лёд, пытаясь заметить тревожные изменения.

Некоторое время ничего не происходило. Он уже решил, что пора отчитать команду за панические настроения, как вдруг услышал приближающийся треск.

Треск, переходящий в пальбу из орудий приближался прямо по курсу. Васнецов смотрел и не мог в это поверить. Вздымая метровый панцирь льда, приближалась волна. Едва заметно, но настолько, что цельность льда нарушалась. Трещины с грохотом расползались по поверхности, подобно молниям. Ледокол соприкоснулся с волной, почти не ощутив её.

– И давно это? – спросил капитан, когда шум ломающегося льда остался далеко за кормой корабля.

– С час.

– Надо связаться с полярной станцией.

Глава 4

– Шею свернёшь! – Иван с сыновьями Борисом и Захаром подошёл к Прометею, не замечающему ничего, кроме летающего змея. – Дались они тебе?

Прошло пять лет с того дня, как на плато Путорана был обнаружен ещё один островок цивилизации. Иван и Анхелика с подросшей двойней вернулись на родину всего год назад, когда появилась уверенность в относительной безопасности морских путешествий. Теперь за летний сезон небольшие судёнышки успевали сделать по три рейса между двумя посёлками, обмениваясь контактами, людьми, продуктами и опытом. Общение было взаимовыгодным, что не замедлило сказаться на подъёме хозяйственной и культурной жизни обоих посёлков.

Молодёжь знакомилась и женилась между собой, разбавляя генофонд. Капраз Борис радовался этому и даже планировал отстраивать новый посёлок для молодожёнов. Пока это были только планы. Из реально осуществлённого была экспедиция с гостями на Шпицберген к хранилищу семян, до сих пор поддерживающему внутри отрицательную температуру. Жители плато были поражены разнообразием растений, предусмотрительно сохранённых погибшей цивилизацией. Климат на плато отличался от климата Новой Земли, поэтому там могли произрастать растения, которые не приживались на архипелаге.

Помимо растений для жителей плато оказалось важным знание о том, что океан до сих пор выносит на берег остатки судов, погибших во время катастрофы. Железо на плато было в большом дефиците, которого совсем не ощущалось на Новой Земле. В благодарность за помощь и материалы председатель Захар, потомок Виктора Терёхина, поделился агротехникой выращивания лесов, а также завёз домашнюю птицу, которая прижилась и быстро дала обильное потомство.

Наблюдая за тем, как развиваются оба островка цивилизации, Прометей радовался, но с каждым днём чувствовал, что в душе зреет неудержимое желание сорваться с места. Чтобы найти для этого реальную причину, ему была необходима зацепка. На сей момент он считал, что обязан найти следы ещё одной цивилизации, внезапно прекратившей подавать о себе напоминание. Записи обо всех посещениях Новой Земли и Шпицбергена имелись в судовом журнале, но только в первые двенадцать лет после катастрофы, а затем – тишина.

Раньше, посещая хранилище семян, жители посёлка каждый раз надеялись увидеть приметы его посещения жителями другого посёлка, основанного матросами с американской подлодки и всеми, кого они смогли найти живыми. Годы шли, о них забывали и вскоре перестали надеяться увидеть их снова. На большой карте, висящей в подлодке, рукой капитана Коннелли было отмечено место их поселения. За сезон на гребной посудине до него не доплыть даже через полюс. А у капитана имелось небольшое рыболовецкое судно, работающее на дизельном топливе, позволяющее спокойно пересечь океан за один месяц.

Прометей знал, что на плоту и даже на том судне, построенном на плато, пускаться в такое экстремальное путешествие безрассудно. Да никто бы и не разрешил ему использовать этот необходимый для жизни двух посёлков транспорт. При всех заслугах перед жителями его не перестали считать чудаком, и потому он не надеялся на их благосклонность к своим проектам.

Плот не годился для пересечения океана. На полюсе нередки были шторма, а также внезапные похолодания даже посреди лета. Взгляд Прометея был устремлён в небо, к новой стихии, которая должна была доставить его к новым берегам. Он изучал воздушные потоки второй год, тщательно фиксируя их каждый день в своей тетради. Для этого он изобрёл «летающего змея», случайно наткнувшись на короткую заметку о нём в одной из книг.

– У меня шея гибкая, как у этого змея, – усмехнулся Прометей, не сводя глаз с серого треугольного пятна в небе.

– И как ты собираешься на нём летать? – иронично спросил Иван.

– На нём – никак. Это флюгер, который укажет мне, на какой высоте какой ветер дует.